— Неужели ты не понимаешь, Радж? — спросила она. — Чтобы отделить субъект от объекта, необходим некий фон. Одно можно видеть лишь на фоне другого. А какой может быть наилучший фон для сознания? Его отсутствие.
— Зомби, — вздохнул Бикель. — Помнишь, Радж? Ты как-то назвал нас зомби. Может, ты и был прав. Ведь большую часть жизни мы провели под гипнозом.
Флэттери слышал, как Бикель что-то говорит, но слова почему-то совершенно утратили для него смысл. Как будто Бикель произнес нечто вроде: «Глокая куздра будланула бокра». Слова попросту не доходили до его сознания, будто разум пытался защитить его от чего-то иного.
От чего?
15
Воцарившаяся в помещении Центрального Пульта тишина была нарушена лишь Пруденс, которая попыталась устроиться на металлическом полу чуть поудобнее.
Бикель вдруг ощутил удивительное спокойствие, вполне достойное мертвой тишины. Ощущение длилось мгновение и превратилось в чувство абсолютного довольства жизнью, окрасив окружающее в радужные тона. У него появилось чувство, будто он вдруг оказался в совсем иной вселенной.
Он обвел взглядом остальных и заметил на их лицах какое-то совершенно бессмысленное выражение — и у Флэттери, и у Тимберлейка, и у Пруденс.
«Зомби», — подумал он.
— Радж, вот ты назвал нас зомби, — повторил Бикель. — Но ведь если мы находились под воздействием гипноза, то существу, находящемуся на более высоком уровне сознания, мы вполне могли бы показаться мертвецами.
— Чего ты там бормочешь? — осведомился Тимберлейк.
Флэттери взглянул на Бикеля. Он чувствовал, что тот говорит что-то дельное, и необходимо хоть как-то ответить, но смысл сказанного по-прежнему ускользал от него.
Сказанное Бикелем заметно приободрило Пруденс.
— Да, под гипнозом, — повторил Бикель. — Мы принимаем это как должное, поскольку это — единственная известная нам форма существования. Вы же смотрели видеозаписи с Земли. Конечно, даже самого распоследнего идиота не проведешь рекламными роликами, но постоянный ритм, повторение…
— Полумертвы, — пробормотала Пруденс. — Зомби.
«Она сказала „зомби“», — мелькнула мысль у Флэттери. Ее голос напугал его.
Бикель заметил, что она вся как-то подобралась. Наконец-то настало просветление.
— Нам следовало подумать о ППУ еще тогда, когда оно в первый раз исказило передачу с Лунной базы, — проворчал Бикель.
— Значит, ты понимаешь, что нужно сделать? — спросила Пруденс. — Энергизатор…
— Симулятор, — возразил Бикель.
— Симулятор, — настаивала она. — Он должен был являться частью входной системы ППУ.
— Имитация проводов, — пробормотал Бикель. — Переплетение сенсорных модулей и корреляция времени, двойная функция сигнала для компенсации чрезмерно обширной базы данных системы.
Тимберлейк переводил взгляд с Бикеля на Пруденс и обратно. Он чувствовал, что вообще перестает понимать что-либо. Какие-то имитации проводов… сенсорные модули.
Тимберлейк вспомнил их разговор насчет галактики, об энергизаторе. «Все основные программы, имеющие отношение к переводу символов, управляются с помощью цепей обратной связи, подключенных к ППУ». Он вспомнил, как сам произносил эти слова.
Символы!
Бикель заметил, что Тимберлейк мало-помалу приходит в себя, и обратился к нему:
— Подумай о ППУ, Тим. Помнишь, о чем мы говорили?
Тимберлейк кивнул. Да, ППУ. Он получал сотни дублей одной и той же передачи, сжатых до едва ли не мгновенной вспышки лазерного луча. Он выбрасывал все пробелы и искажения в передаче, отфильтровывал шумы, проверял смысл сомнительных кусков сообщений, отсылал результаты на вокодер, и в результате получалось связное сообщение.
— Это примерно то же самое, что делаем мы, когда кто-то что-то нам говорит… а потом повторяет, дабы убедиться, правильно ли мы его поняли, — проворчал себе под нос Тимберлейк.
— Вы все кое что забыли, — прервал его Флэттери.
Они обернулись и увидели, что он сидит на койке, держа палец на большой красной кнопке.
Флэттери переводил взгляд с Бикеля на Пруденс, потом на Тимберлейка, отмечая, как блестят их глаза. Безумие! А как раскраснелись их лица, как они возбуждены!
— Погоди, Радж, — начал Бикель. Он старался говорить спокойно, следя за рукой Флэттери, лежащей на красной кнопке.
«Я должен был догадаться, что существует еще одна кнопка», — подумал он.
— Ты знаешь, что я должен сделать это, Джон, — вздохнул Флэттери, наслаждаясь накалом страстей.
— Конечно, сейчас ты хозяин положения, — продолжал Бикель. — Но, может быть, всё же выслушаешь то, что я хотел сказать?
— Мы не можем позволить ИРу вырваться на свободу, — объяснил Флэттери.
Тимберлейк нервно сглотнул и взглянул на Пруденс. «Как странно, что нам придется погибнуть почти сразу после того, как мы наконец обрели жизнь», — подумал он.
— Слушай, Радж, — спросил Бикель, — а вот интересно, почему это мы знаем о бессознательном состоянии куда больше, чем о сознании?
— Теряешь время понапрасну, — фыркнул Флэттери.
— Но ИР мертв, — сказал Бикель.
— Я должен быть абсолютно уверен, — возразил Флэттери.
— Не делай этого, Радж, — попросила Пруденс. — Подумай обо всех беспомощных людях, которые сейчас лежат в гибертанках. Подумай об…
— Лучше ты подумай о тех несчастных, которые остались на Земле, — возразил Флэттери. — С чем им придется столкнуться? Эти белые и черные ящики Джона заложили в компьютер всю его наследственную информацию. Неужели непонятно? Неужели никто из вас этого не понял?
Пруденс испуганно прикрыла рот рукой.
Бикель видел, что Флэттери настороже. Окончательное решение уничтожить корабль мгновенно вернуло его к жизни, и сейчас он находился на грани нервного срыва. Но приведенный Флэттери довод просто ошеломил Бикеля.
«Мы восстановим его, пробудим его… я стану… — думал Бикель. — Я стану его эмоциональным наставником, его личностью и его предками».
Он сглотнул. А Радж…
— Слушай, Радж, не нажимай эту кнопку, а?
— Я должен, — ответил Флэттери, только теперь почувствовав вызванный решимостью прилив сил.
— Ты просто не понимаешь, — убедительно заговорил Бикель. — Помнишь генератор поля у тебя в каюте? Ты думал, что у него нет обратной связи с системой, но это не так. Твой голос, твои молитвы — любые, пусть даже самые ничтожные реакции, поступали в систему через сенсоры. И в какого бы Бога ты ни верил, ИР будет верить в того же. Какую бы…
— Я исповедую свою религию, — ответил Флэттери и нажал кнопку. Раздался негромкий щелчок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});