23 февр. /7 мар. Сегодня утром мы имели утешение приобщиться Св. Тайн со всеми детьми. Никола и Алексей в первый раз исповедовались и, как кажется, это произвело на них довольно сильное впечатление, они вообще весьма дружны и милы. Душонок [40] был также мил до крайности, она за братьями все сама проделала с таким ангельским выражением лица, что нельзя было на нее смотреть хладнокровно.
В понедельник хочу съездить в Кронштадт посмотреть Офицерскую стрельбу и объехать гавани.
Мы с женою обнимаем тебя от всего сердца. Твой брат и друг
А.№ 3. Александр II – Константину НиколаевичуС. Петербург 9-го/21-го марта 1857.
Благодарю тебя, любезный Костя, за два твоих письма из Ниццы и радуюсь, что ты покуда доволен твоим путешествием и осмотром нашей эскадры в Генуе. Дай Бог только, чтобы число больных у тебя не прибавлялось.
Я весьма рад был случаю познакомиться с Новосельским [41]. Горчаков, с которым он здесь виделся, тебе пишет о мерах, принимаемых Министерством Ин[остранных] Д[ел], чтобы сколько возможно помогать с нашей стороны сему полезному предприятию. Он равномерно уведомляет тебя о причинах, которые служили основанием к посылке Путятина в Китай и о разных соединенных с этим вопросах.
Путятин сам совершенно разделяет этот взгляд, с которым и я вместе согласен. Осторожность необходима, если же Китайцы не согласятся на наши дружеские предложения, тогда руки у нас будут развязаны и нам уже нечего будет церемониться, и лев[ый] Бер[ег] Амура во всяком случае останется за нами.
Теперь меня крайне озабочивает положение наших финансов, оно таково, что нам надобно всеми средствами стараться из него выйти, а первое для того условие есть сокращение расходов. Поэтому и по морской части необходимо принять неотлагательно меры к возможным сокращениям.
Так как, к сожалению, бедный Врангель все еще болен, то я объяснюсь с Метлиным, чтобы они вместе сообразили, что можно в этом смысле сделать, с тем чтобы, не приводя ничего в исполнение, прежде снестись с тобою, как с настоящим хозяином, и я уверен, что убедившись в этой необходимости, ты с своей стороны поможешь мне в этом важном и жизненном для нас деле.
В понедельник на 2-й неделе, как ты уже это знаешь по телегр[афу], был я в Кронштадте и остался весьма доволен всем виденным, т. е. офицерской и в особенности матросской стрельбе, как из нарез[ных] ружей, так и на учебной батарее. Порядком в Штурм[анском] Кор[пусе] и в порте я также был очень доволен.
Но здесь в Петерб[урге] 2 мор[ских] офицера, в том числе К. Л. Гейсмар, попались вместе с молодыми кавалергард[скими] офиц[ерами] в глупой шалости. Подгулявши, они ночью разъезжали по городу и били стекла. Я приказал всех их выдержать 2 недели под арестом и надеюсь, что вперед подобное не будет повторяться.
Посылаю тебе полученное мною по почте письмо от Анненковой, по штемпелю ты увидишь, что оно писано из Парижа. Оно служит подтверждением новой и неслыханной глупости, о которой, к сожалению, мы уже знали et vous, jugerez vous-même du ton de la lettre, qui est en même temps bête et impertinente! [42] В последнем моем письме я тебе уже написал мое мнение об этом и потому мне ничего не остается прибавить. Бог с ними.
С нетерпением жду теперь, на что матушка решится, – поедет ли она в Палермо и когда. Здесь нового особенного ничего нет, кроме внезапной смерти милой [Алеки?] Пален, бедные родители и жених жалки до крайности.
На этой неделе смотрел я гимнастику и фехтование в Гвардии, по одной роте, по моему назначению, с полка и остался весьма доволен сделанными в короткое время успехами.
Всей Армии возвратил я, согласно общему желанию, прежние эполеты, которые будут носиться на том же основании, как в Гвардии. При этом я так же возвратил шитые петлицы всем войскам, получившим оные за военные [сражения?], равно и моим полкам. Все прочее остается без всякого изменения.
Вот пока и все. Никола здоров и мил по-прежнему. Обнимаю тебя от всей души. Морякам нашим мой поклон, ты знаешь и, надеюсь, и они знают, как у меня сердце к ним лежит.
Бог с тобою.
А.Насчет осторожности в твоем поведении и в разговорах во время пребывания твоего во Франции мне нечего тебе повторять. В особенности с самим [Наполеоном] et surtout en politique, laissez-le venir à Vous, е́coutez-le et ne vous compromettez pas en avançant vos propres idе́es. Les miennes, Vous les connaissez, elles sont basе́es sur une politique franche et loyale [43].
№ 4. Александр II – Константину НиколаевичуС. Петербург 23-го Мар. /4-го Апр. 1857.
Благодарю тебя, любезный Костя, за письмо твое от 8/20 Мар[та]. По телегр[афу] я уже знаю о твоем благополучном возвращении в Ниццу после 10-дневного плавания с эскадрою, надеюсь, что ты остался всем и всеми доволен.
Итак, теперь ты в Риме с дорогою нашею Матушкою. Дай Бог, чтобы поездка эта ей не повредила. Я очень рад днями прибытию туда короля Прус[ии] [44], который страстно любит этот древний город так, как и я, по приятным для меня воспоминаниям молодости. С нетерпением буду ждать теперь известий о прибытии твоем во франц[узские] порты и в самый Париж.
Помни, что я тебе говорил и писал в последнем моем письме. Учтивость без лишней фамильярности и осторожность в твоих разговорах и суждениях со всеми и в особенности с Напол[еоном].
Покуда его доброжелательство к нам, к сожалению, ограничивалось более словами; и последние его проделки и переговоры в Констант[инополе]: о Черногории, без нашего ведома, не совсем честные [45]. Влад[ыко] Данило [46] теперь сам в Париже и желает снискать себе его расположение, отказавшись самым неблагодарным образом от векового нашего покровительства.
Он успел, говорят, всех вооружить против себя, и весьма вероятно, что Черногорцы его не впустят обратно. Если Франция в дело это вмешается, то может из этого опять выйти каша, ибо мы, с нашей стороны, не можем оставить несчастных наших единоверцев на произвол западных держав и Турции.
В Персид[ском] деле Напол[еон] также приписывает своему вмешательству теперешний исход дела, который впрочем не есть окончательный, ибо мы еще не знаем, приняты ли Шахом все кондиции мирного трактата с Англией.
Она явно добивается присутствия своих агентов на Каспийском прибрежий, на что мы никак не сможем согласиться, и поэтому мы предложили Персии определить вопрос о консулах особою конвенцией. Ответа мы еще не получили. Из этого всего ты видишь, что мы не имеем причины делать Напол[еону] de trop grandes avances. Notez-vous cela [47].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});