За разговором они миновали пригороды Праги, и вдоль дороги потянулись ухоженные поля, расчерченные на геометрически ровные прямоугольники. Вдали, на горизонте, промелькнула невысокая гора, увенчанная хорошо сохранившимся замком с зубчатыми башнями, словно срисованным с детской книжки про спящую красавицу. Затем пролетели за окном машины аккуратные домики небольшой деревни, кирпичное здание пивоварни с высокой трубой, нарядные палисадники. Справа появилось белое двухэтажное здание придорожного ресторанчика или, скорее, трактира – яркие резные ставни, кружевные занавески в окнах, реклама местного пива над входом.
– Пожалуй, надо поесть и отдохнуть, – проговорила Катаржина, сворачивая на подъездную дорожку.
В зале было почти пусто, только пара краснолицых толстых немцев за угловым столом поглощала пиво и громко обсуждала достоинства чешских женщин. Одна из этих самых женщин, рослая голубоглазая блондинка в клетчатом платье и крахмальном переднике, подошла к посетителям и предложила им меню.
– Что вы предпочитаете? – спросила Катаржина.
– Только не кнедлики! – усмехнулся Старыгин, вспомнив комочки клейкого теста, которые ему подавали в самолете.
– Зря! – Катаржина покачала головой. – Как раз кнедлики здесь неплохо готовят!
– Лучше какую-нибудь рыбу.
– Могу предложить пану карпа, запеченного в шпике, – проговорила официантка.
Карп действительно оказался очень хорош, ароматная корочка буквально таяла во рту. Катаржине принесли большую круглую котлету с молодым картофелем и отдельно – что-то красное.
– Это наш местный сыр, называется «Хермлин», – пояснила она. – Он очень хорош жареный с брусничным вареньем.
Старыгин только пожал плечами. Он так устал и измучился, что совершенно не интересовался изысками чешской кухни. Он отказался от пива, и Катаржина попросила принести белого вина.
– Вам надо расслабиться, – сказала она, притушив голос до мягкости. – То, что с вами происходит, кого угодно может выбить из колеи…
Он поглядел в ее темные глаза и подумал с благодарностью, что первое его впечатление об этой женщине было неправильным. Несмотря на резкий голос и внешнюю угловатость, пани Катаржине не чужда некоторая мягкость и заботливость, как и всякой женщине. За редким исключением, конечно.
Старыгин слегка опьянел от сытной еды и от вина, окружающие звуки стали как-то глуше, впрочем, в ресторане было тихо и пустынно, немцы уехали на своем «Мерседесе».
Завершив обед чашкой крепкого кофе, Катаржина подозвала официантку и спросила, нет ли при ресторане комнат.
– Мы хотели бы отдохнуть, нам сегодня еще долго ехать…
Старыгин удивленно взглянул на спутницу, но ничего не сказал.
– Одна свободная комната есть, – сообщила официантка с двусмысленной ускользающей улыбкой и через минуту принесла ключ.
Не слишком твердо ступая по шатким ступеням, Старыгин поднялся вслед за Катаржиной по лестнице, захлопнул дверь маленькой уютной комнаты, большую часть которой занимала огромная кровать, повернулся к своей попутчице…
Дальнейшее было для него полной неожиданностью.
Доктор Катаржина Абст притянула его к себе и впилась в его губы долгим жадным поцелуем. Обняв его левой рукой, правой она повернула ключ в замке. Старыгин выронил дорожную сумку, неуверенно покосился на дверь, за которой раздавались удаляющиеся шаги официантки, и обнял Катаржину. Она торопливо расстегивала его куртку, гладила горячими руками шею, запустила пальцы в волосы, затем мелкими острыми зубами прихватила ухо…
Старыгин забыл обо всем на свете, подхватил Катаржину и понес к кровати. Отдельные детали одежды разлетались по комнате, как осенние листья в бурю.
Действительно, все происходящее напоминало бурю своей стремительностью, неожиданностью и бешеным темпом. Катаржина жадно и безжалостно набрасывалась на любовника, впивалась в его тело горячими неутолимыми поцелуями, раздирала его кожу острыми ногтями. Во всем этом было больше боли и борьбы, чем любви и наслаждения.
И, как всякая буря, это быстро кончилось.
Они лежали рядом, потные и изможденные, как выброшенные волнами на берег жертвы кораблекрушения, и темные короткие волосы Катаржины щекотали шею Старыгина.
Тут он несколько пришел в себя и с удивлением подумал, что же все это значит.
До сих пор он не замечал в своей спутнице ни малейшего проявления женского интереса, да и она, признаться, была не в его вкусе – угловатая, резкая, насмешливая… Дмитрий Алексеевич предпочитал женщин мягких, нежных, романтичных.
Поэтому налетевшая на них буря африканской страсти очень удивила его.
Он смотрел на ее тело – длинное, мускулистое, покрытое смуглой матовой кожей, и она казалась ему загадочной, непостижимой, как египтянка с древнего барельефа.
Катаржина почувствовала его взгляд, приподнялась на локте и ответила долгим изучающим взглядом – без улыбки, без нежности, с каким-то непонятным любопытством, и вдруг нежно и страстно поцеловала в ямку у основания горла.
– Ты как вампир, – охрипшим от волнения голосом проговорил Старыгин и обхватил темную, коротко стриженную голову.
– Почему – как? – проурчала она, покрывая его тело поцелуями, спускаясь все ниже и ниже. – Я и есть вампир… точнее – вурдалак, ты разве не знал, что Чехия – родина вурдалаков? Я сейчас выпью твою кровь, и ты тоже станешь вурдалаком…
Старыгин задохнулся и потерял голову.
На этот раз все было гораздо медленнее, прозрачнее, полнее. Они смаковали каждое прикосновение, каждый поцелуй.
Когда все завершилось, Старыгин почувствовал себя легким и опустошенным, как будто Катаржина действительно выпила всю его кровь. Он бережно обнял ее левой рукой и начал засыпать, перед глазами поплыли какие-то цветные пятна, смутные образы прошедшего дня, но легкая рука потрепала его по щеке и хрипловатый волнующий голос проговорил:
– Эй, соня, пора вставать! Нам действительно нужно ехать! Уже много времени!
– Ехать? – сонно пробормотал Старыгин. – А как же… мы хотели… немножко поспать…
– Поспишь в дороге! – Катаржина ущипнула его. – Вставай, лентяй! Нам нужно проехать пол-Европы!
– Ты неутомима, – проворчал он, нехотя поднимаясь. – У тебя что – внутри батарейка?
– Я же тебе сказала – я вурдалак, а у вурдалаков неисчерпаемый запас энергии! Я же напилась твоей крови и теперь отлично себя чувствую! Ну ладно, отдохни несколько минут, я первая пойду в душ!
Через час, расплатившись, они покинули трактир и покатили дальше по прекрасной европейской дороге.
Старыгин задремывал, окрестные пейзажи сливались перед его глазами в мешанину цветных пятен и таяли в солнечных лучах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});