Абросим тем временем выбросил за борт шторм-трап.
— А вы меня — не того? — спросил матрос.
— Да чего ж мы, душегубы?
— А кто?
— Добрейшей души человеки.
Матрос хмыкнул.
— Эт сразу видать.
Тут на палубу один за другим полезли Свиристеловы мужики. Мокрые, бородатые, страшные. Все как один — добрейшей души человеки.
— Пожалуй, я здесь еще посижу, — сказал матрос.
— Ну, посиди, милок, посиди, — согласился Свиристел. — Только смирно.
Из камбуза, позевывая и почесываясь, выбрался боцман.
— Что за шум, балбесы?
Свиристел навел на него мушкет.
— Иди-ко сюда, мудрец.
— А?
— Дай-ка я тебя свяжу, — сказал Абросим.
— А?
— Руки, говорю, давай.
— О.
— Ты еще чего-нибудь говорить умеешь?
— А! Говорить? Умею.
— Тогда скажи, капитан у себя?
— Так точно. Почивать изволят.
— Случаем, не пьяный?
— Не… Верите, вообще в рот не берет, — с отвращением сказал боцман. — И другим не дает. Одни проблемы с ним. Скряга! Кто, говорит, первым скампавей муромский заметит, тому — полпинты рома. Но только когда вернемся в Ситэ-Ройяль… Представляете?
— А ведь и правда, — сказал Абросим. — Разговаривать умеет.
И вставил в боцманский рот полфунта войлочных пыжей.
* * *
Капитан действительно оказался безнадежно трезвым. И в каюте — чистота, ни бутылок пустых, ни запаха I скверного. Но спал крепко, насилу растолкали.
— Послушай, братец, что-то я тебя не припомню, — сказал он Свиристелу.
— Я тут недавно.
— Все равно не помню.
— Ничего, дело наживное, щас познакомимся. Дозвольте спросить?
— Спросить? Что?
— Вы получили приказ утопить Стоеросова, купчину такого?
— Разумеется. Он разве появился?
— Ну да, появился.
— Где?
— Да здесь я.
— Что за шутки, милейший! Что ты тут вообще делаешь и какого черта развалился в моем кресле?!
— По-моему, дурака валяет, — сказал Абросим. — Стукнуть?
— Не надо. Не проснулся еще человек. Тут капитан все понял.
— Бог ты мой просветленный! Да вы отдаете себе отчет?! Нападение на имперский фрегат! Да вас же за это…
— Повесят?
— Без сомнения. В лучшем случае.
— Ну, если повесят, значит, не утопят, — с облегчением сказал Свиристел.
— Хотя… — тут капитан огляделся, — быть может, это случится еще не сегодня.
— Я тоже думаю, не сегодня. Если вообще случится.
На палубе грохнул выстрел.
— Ладно, — сказал Стоеросов, поднимаясь из капитанского кресла. — Мне пора. Дела, знаете ли.
— Позвольте… — ошеломленно сказал капитан. — А мне-то что теперь делать?
— Ну, для начала оденьтесь.
— А потом?
— Потом подумайте, стоит ли служить сострадариям.
— И все?
— И все. Ни топить, ни вешать вас не будут. Не душегубы чай. Только уж ведите себя благоразумно, лады?
* * *
На палубе вдоль правого борта неровными шеренгами кое-как выстроилась команда фрегата. Против них с пищалями и трофейными мушкетами стояли муромцы.
— Некоторые сбежали, — доложил Абросим. — Бубудуски. В воду попрыгали. Пришлось пальнуть для острастки.
— Правильно, — сказал Стоеросов.
— А бриг с якорей снимается. Что делать?
— Пленных обыскать и — в трюм. Ерофеичу просигналь, пусть гребут.
— Понятно.
Свиристел прошел к левому борту и прислушался. С места стоянки второго вражеского корабля доносились крики, топот, скрип кабестана.
— С цепью-то как быть? — спросил Абросим.
— С какой?
— Да вот, — Абросим постучал рукой. — И впрямь, между кораблями натянута. Ждали они нас, Палыч.
— Очень хорошо.
— Что ж хорошего? Ерофеич напорется.
— Не успеет.
Свиристел послюнявил палец и поднял руку, определяя направление ветра.
— Ну-ка, гони матросиков передние паруса ставить. Фок и кливер. Якоря поднять! Если кто заерепенится — стреляй без разговоров, тишину беречь уже нечего.
Но забитые покаянские матросики не сопротивлялись. Подгоняемые прикладами, они разбежались по местам. Палубная команда привычно взялась за вымбовки и принялась вышагивать круги у кабестана. Якорные канаты натянулись, фрегат попятился. Свесившись за фальшборт, Абросим докладывал:
— Канат пошел. Канат панер!
Как только якоря оторвались от дна, течение подхватило корабль. Свиристел сам стал к штурвалу Хлопнув на ветру, развернулся треугольный кливер. «Консо» начал набирать ход.
— Абросим! Глянь, цепь натягивается?
Абросим перегнулся через борт.
— Пошла понемногу.
Стоеросов поднял ко рту рупор.
— Эй там, на фок-рее! Пошевеливайтесь.
Покаянские матросы наконец разобрались со снастями фока. Нижняя шкаторина упала, парус надулся.
— Есть! — в это же время крикнул Абросим. — Цепь выходит из воды. Только бы на бриге ее не обрубили…
— Не успеют. Щас мы устроим им развлечение!
* * *
Фрегат обогнул поросший соснами мыс и, следуя течению, увалился вправо. А позади, за мысом, над деревьями показались мачты брига. Оттуда слышались вопли, мушкетные выстрелы, частые удары судового колокола-рынды. Но все это продолжалось не слишком долго. Следуя фактически на буксире у более массивного, уже набравшего скорость корабля, бриг не смог отвернуть от берега.
Донесся глухой шум садящегося на мель судна, плеск волн, треск рангоута, хлопание парусов. А из палубы «Консо» от резкого рывка выдрало кнехт, к которому была прикреплена цепь.
— Готово, — крикнул Абросим. — Идем свободным ходом!
— Добро, — отозвался Стоеросов. — Ставьте грот!
В это время из-за мыса выскочил «Ежовень». Подправив курс, Ерофеич пальнул из кормового единорога.
— Лихо у вас получилось, — крикнул матрос с мачты. — Примите в компанию? Свой я.
— То есть?
— Муромский.
— Ага. А из какой слободы будешь?
— Из Фуфайлов. Ивашкой звать.
— Чего ж ты базилевсу служишь, Фуфайла?
— Да так, с Тихоном нелады вышли.
— А родичи чего ж не заступились?
— Хотели. Только решили, что лучше мне одному уйти, чем весь род подставлять. С Тихоном сейчас лучше не ссориться.
— Это правильно. Посадника слушаться надо. На то он и посадник, между прочим.
— Хо-хо! Так и у вас отношения с Тихоном не лучше, а, добрейшие человеки? Разве не так?
— Сообразительный, — пробурчал Абросим. — Приглядывать придется.
— А еще за Теклой присматривай, — напомнил Стоеросов. — Интересно ведь, кого встретим.
* * *
Навстречу попалась часть покаянской эскадры во главе с линкором. Фуфайла крикнул с мачты:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});