Читать интересную книгу Сборник "В огне" - Василий Головачев

Куттер скользнул над широким рвом, в глубине которого мерцала какая-то жидкость, и опустился на круглую коричневую площадку причала, сделанную, очевидно, из расплавленного песка. Томах со звоном откинул блистер, стали слышны звуки полигона: звонки, гулы, свисты, бормотание громкоговорителей и шумные вздохи воздушной продувки шлюзов. На разных уровнях проносились потоки грузовых платформ, пинассов и магнитных поездов, мелькали незнакомые решетчатые шары с бушующим внутри желтым пламенем, падали с неба и уходили ввысь черные иглы с дымными хвостами, суетились роботы всевозможных форм и назначений, плавали на разных высотах диски гравикранов…

— Что? — усмехнулся Томах, понаблюдав за реакцией товарища. — Ни разу не был на полигоне?

— Не довелось, — пробормотал Филипп. — Что это за бруски?

Станислав проследил за его взглядом: неподалеку робот-погрузчик брал с платформы манипуляторами тяжелые черные параллелепипеды и погружал их в недра одной из призм.

— Это металлооргаменты — пища для химреакторов. На каждом спейсере есть свой завод-репликатор и запас матриц, с помощью которых реакторы воспроизводят важнейшие детали и узлы недублированных систем и механизмов.

— А это что за зверь? — Филипп указал на одно из гороподобных страшилищ: широкий, с километр в основании, купол, соединенный с тремя конусами гигантскими фермами, на которые были нанизаны десятки колец и спиралей.

— Вульгарный ТФ-космолет, — сказал Томах со странной нежностью. — Это первенец ТФ-космоплавания крейсер «Илья Муромец».

— «Илья Муромец»? — удивился Филипп. — Но ведь ему уже больше полувека!

— А никто и не говорит, что он летает. Ходовые генераторы с него давно сняты, и теперь это тренажер для экипажей; памятника из него решили не делать из-за неэстетичной формы. Зато вот тот, справа, «Россия», спейсер первого класса, лидер нашего спасательного флота.

Филипп прошелся взглядом по колоссальному диску «России», загородившему треть небосклона, и подумал, что современные космолеты ничем не напоминают стреловидные ракетные корабли начала звездоплавания. К тому же надо обладать безудержной фантазией, чтобы верить в то, что эти колоссы способны летать вообще.

Вдруг над пустыней пронесся короткий вой. Потом еще и еще с секундным интервалом взвыла сирена.

— О! — оживился Томах. — Тебе повезло, объявлен старт «Тиртханкара». Ты, наверное, еще не видел старта спейсера издали, да еще с Земли?

Станислав поискал глазами возвышение и быстро направился к решетчатой толстой башне, на вершине которой вращался плоский зеркальный квадрат.

— За мной, не отставай.

По трехмаршевой лестнице они влезли на площадку башни, под квадрат, поверхность полигона легла перед ними на десятки километров желто-оранжевой барханной скатертью с рельефным узором сооружений и машин.

Километрах в семи от них, на северо-западе, над широким черным конусом спейсера «Тиртханкар» горели вертикальные алые огни — предстартовое предупреждение. Снова раздался вой сирены, оборвался, словно ей заткнули глотку, и одновременно с этим конус спейсера вдруг посветлел, налился золотым сиянием и медленно поднялся в воздух, оставляя за кормой клочья и струи сияния, будто с него сползала позолота. Громкое ядовитое шипение перекрыло все звуки полигона, от него заломило зубы, как от холодной воды…

Потом тяжкий удар потряс воздух, поднимающийся спейсер вдруг превратился в копье света, вонзившееся в зенит, а когда люди открыли ослепленные глаза, звездолета уже не было над полигоном. Деловитые летающие гномики — роботы технической службы полигона — кинулись к дымящемуся пятну на месте старта и залили его белой пеномассой.

— Все, — сказал Томах и полез вниз.

— Я ожидал большего, — проворчал разочарованный Филипп.

— Наоборот, слишком много шума и огня. Было бы хорошо, если бы старты проходили бесшумно и незаметно. Грохот и огонь говорят лишь о несовершенстве техники, ясно? Мысль далеко не новая, но абсолютно правильная.

Станислав миновал громадное белое кольцо орбитального лифта, над которым светился толстый столб воздуха, безгравитационный туннель лифта, и направился в обход глубокой воронки, обрамленной множеством колец, вложенных друг в друга. Оглянувшись на Филиппа, нырнул в темное отверстие люка в наклонной стене какого-то здания.

Филипп последовал за ним, гадая, зачем на полигоне установили эмиттер ТФ-генератора, да еще таких размеров.

В овальных коридорах строения сновали молчаливые люди в рабочих комбинезонах, от двери к двери ползали неуклюжие с виду «черепахи» киберслужбы, на которых никто не обращал внимания; по потолку неслись, обгоняя друг друга, какие-то надписи; волнами накатывался многоголосый шум и спадал до шепота.

Догнав Томаха в слабо освещенном коридоре, Филипп спросил:

— Слава, зачем рядом с лифтом установили ТФР?

— Для наглядности, — с иронией ответил Станислав. — Откуда ты знаешь, что это ТФ-разрядник?

— Какой бы я был конструктор ТФ-аппаратуры, если бы не знал, как выглядит ТФ-эмиттер с плавающим фокусом и меняющейся геометрией разряда. Только размеры его несколько необычны…

— Этот эмиттер, по мысли тех, кто его устанавливал, предназначен для защиты полигона. Монтировался он очень давно, в настоящее время заблокирован, но… демонтировать его никто не решается. Вдруг наш неизвестный Наблюдатель вздумает напасть на Землю?

Филипп споткнулся.

— Ты серьезно? Зачем ему это?

— Может быть, для того чтобы понаблюдать за нашей реакцией. А вообще ерунда, конечно, я неудачно пошутил.

Они миновали перекресток, коридоры, казалось, уходили в бесконечность, пустые и гулкие — в этой части подземного строения людей встречалось мало. Вдруг наткнулись на сидящего прямо на полу человека в расстегнутом комбинезоне. Томах замедлил шаг, но почему-то прошел мимо. Филипп остановился. Поза незнакомца показалась ему неестественной, словно человек согнулся от боли. Филипп собрался предложить ему помощь и тут только заметил, что человек спит. Лицо у него было невероятно усталое, измученное и в то же время спокойное, словно он спал дома, в кровати.

Филипп, оглядываясь, догнал Томаха.

— Что это он здесь уснул? — шепотом спросил он.

— Разве не видно, устал. Очевидно, попалась трудная смена.

Станислав свернул налево и с размаху вошел в дверь со светящимся предупреждающим транспарантом: «Не входить! ПОД-42».

Комната была невелика: куб со стороной метра три. Из одной стены вырастал странной формы пульт, остальные стены представляли собой нечто вроде туманных драпировок. Возле пульта стояли четыре кресла, в одном из них, откинувшись, сидел коричневолицый мужчина с эмканом на голове. На вошедших он не обратил никакого внимания.

— Садись, — вполголоса сказал Томах, указывая на кресло, и сел рядом. — Ты представляешь, где мы находимся?

Филипп покосился на темнолицего. Тот не двигался и не открывал глаз. Интересно, чем можно заниматься с эмканом техноуправления на голове?..

— Не представляю.

— ПОД — пост оперативного дежурства спасательной службы. СПАС еще не забыл? Так вот посты ПОД мало чем отличаются от станций приема аварийных сигналов, только назначение их разное.

Станислав достал шлем, напоминающий эмкан конструкторского комбайна, а также шлем хоккеиста, протянул Филиппу.

— Надевай и подгоняй.

Конструктор приладил шлем на голове, поправил круглые диски аудиофонов на ушах. Тишина стала абсолютной, не было слышно даже собственного голоса, только ток крови в голове.

Томах что-то сказал, надевая такой же шлем.

— Сядь удобней, — понял Филипп по движению губ. Он последовал совету, и тут ему показалось, что он провалился в какой-то глубокий, бесконечно глубокий колодец, наполненный звенящим гулом, тоненькими свистами, шипением и шорохами. От неожиданности ухватился за подлокотники кресла, потом понял — включилось псизвуковое сопровождение — и разжал кулаки. Подобное ощущение он уже испытал на СПАС-семь.

В комнате стало темно, исчезли куда-то стены. Филиппу стало казаться, что у него выросли десятки голов и рук, протянувшихся в пространство на многие миллионы километров. Он оказался одновременно в десятке мест, в башенке поста над полигоном, у пульта вычислителя, у экранов какой-то видеосистемы, на Луне, под землей, в пространстве… Связи множились, превращались в многосложную систему, он уже не успевал реагировать на рост «новых рук и глаз», тело стремительно распухало, усложнялось, делилось, пока не заполнило собой весь космос!..