не его вина. Это все Виллем со своими безумными затеями. Сам барон давно смирился с потерей и готов был отправиться следом за дочерью. Но Виллем… Виллем уговаривал, требовал, угрожал. И барон сдался. Может, Виллем прав и надежда есть? Скоро все решится. Сегодня. Сейчас.
– Господа, вы готовы? Я могу начинать? – прервал горькие мысли барона пришлый некромант.
Он не был стариком, как со свойственной юности прямолинейностью охарактеризовал его Виллем. Ненамного старше барона, а тот не считал себя старым. Рука его крепка, глаз зорок, зубы на месте. А что седина разлилась в волосах, так то от пережитых бед. Богатое облачение некроманта свидетельствовало о том, что он не бедствует, следовательно, спрос на его услуги велик и опыт имеется немалый. Он был собран, серьезен и деловит. И это внушало доверие. Дарило надежду.
Барон кивнул. Виллем последовал его примеру. Юноша заметно нервничал. Не меньше, а то и больше барона переживая за исход ритуала переселения душ.
– Тогда отойдите к двери и не мешайте. Что бы ни случилось, не пытайтесь войти в круг. – Маг рукой указал на отмеченную мелом и истекающими воском свечами окружность, опоясывающую стол. – Из часовни до конца ритуала не выходить! Внутрь никого не впускать! Иначе за результат не ручаюсь. Вам все ясно?
Мужчины снова кивнули, принимая условия некроманта. Ответить иным способом они не могли. Голос отказал им.
Маг взял в руки уголь и принялся наносить на лица, руки и ноги девушек неведомые письмена. Потом, напевая заклинания на неизвестном языке, завис с ножом над белоярской шпионкой. Провел лезвием по фиолетовым от гематом запястьям, оставляя тонкие росчерки, вмиг налившиеся кровью. Этой кровью смочил губы Тали, мазнул по скулам и векам, отчего ее лицо приняло вульгарный, отталкивающий вид. Его девочка стала похожа на мертвую шлюху.
Барон беспомощно всхлипнул. Он почувствовал, как его ладонь сжали пальцы Виллема. И сердце наполнилось теплом и благодарностью. Без Виллема он не вынес бы подобного зрелища.
Некромант, по-прежнему напевая вполголоса, бродил вдоль стола, временами касаясь то одного, то другого тела. На миг барону показалось, что белоярская шпионка дернулась, пытаясь освободиться. Но это было попросту невозможно, учитывая количество сонного зелья, силой влитого в нее, да и маг для верности применил обездвиживающее заклинание. И барон отмел эту мысль, списав ее на разыгравшееся воображение. Тут и не такое привидится. Некромант ничего не заметил. Значит, показалось.
Маг копошился меж телами, переплетая волосы девушек: живой и мертвой. Взял руку белоярской шпионки, положил ее ладонь на грудь Тали и, призвав Мару, размахнулся и ударил в центр девичьей ладони ножом.
Каменный пол содрогнулся. Из-под купола посыпалась труха.
Затем полыхнул стол. Некромант закричал. Тонко, страшно. Он рванул прочь от стола, в сторону прижавшихся к запертой двери мужчин, но не смог ступить и шагу за границу очерченного им же круга. Круг не выпускал его. Одежда мага задымилась и вспыхнула. Он с воплями и визгом метался вдоль меловой границы, бился телом в незримую стену. Но все без толку.
Некромант исчез в лавине огня. Крики стихли. И только пламя, первородное, как грех, кипело, замкнутое магическим кольцом.
Сколько длилось буйство стихии, барон не мог определить. Дни, часы или минуты? Время превратилось в смолу, стало тягучим и вязким. Возможно, он потерял сознание. Но когда огненная лавина схлынула, обнаружил, что стоит на ногах. Пусть нетвердо и колени отбивают дробь, как у ветхого старика, но тело держат.
Виллем первым кинулся к столу. Барон, слегка покачиваясь, – следом.
От некроманта осталась лишь горсть пепла. От Тали не осталось даже этого. Ничто не указывало на то, что его дочь когда-то лежала на холодной каменной поверхности.
Белоярская шпионка была полностью обнажена. Магический огонь уничтожил рубашку, в которую обездвиженную девушку облачили перед ритуалом, а заодно стер следы от пыток, щедро оставленные исполнительным Шунтом. Красивое женское тело белело в уютном полумраке, создаваемом догорающими свечами.
Виллем осторожно прикоснулся к тонкому запястью, пытаясь поймать ускользающую нить пульса.
– Жива! – потрясенно выдохнул он. – Тали жива! У нас получилось!
Юноша крепко обнял барона. Но тот стоял как истукан, так до конца и не осознав случившегося.
– Вы слышите, Гарет! Тали жива!
Виллем тряс его за плечи, пытаясь вывести из оцепенения. Барон махнул головой, скинул руки молодого мужчины со своих плеч и осторожно коснулся щеки девушки. Ресницы ее затрепетали. Она едва приоткрыла глаза, плеснула затуманенной синевой, после чего голова безвольно склонилась набок.
Виллем был вне себя от радости. Целовал чужое лицо, чужие руки, звал белоярку чужим именем. Барон отстраненно наблюдал за происходящим, и холод сковывал его грудь. Он понял, что обряд не удался. Тали не вернулась. Его девочка бежит сейчас туманными тропами в чертоги Мары, и белоярская шпионка за ней следом. Та женщина, что лежала на столе для подношений, не была ни его дочерью, ни его случайной пленницей. Он понимал это с кристальной ясностью. Виллем поймет чуть позже. Но поймет обязательно.
– Гарет, мы создали монстра! Не знаю, кто это, но точно не Тали! Некромант вытянул демона из преисподней и подселил его в тело белоярской шпионки! Нам нужно избавиться от нее, пока она не восстановилась после ритуала и не вошла в полную силу.
Юноша взволнованно метался по кабинету, хватаясь за голову и разбрасываясь проклятьями в адрес почившего некроманта и его чудом выжившей жертвы. Он был совершенно изможден: не спал и не ел несколько суток, не прерывая караула возле кровати, на которой, не приходя в сознание, лежала та, что должна была заменить барону дочь. Когда девушка, наконец, очнулась и недоуменно уставилась на Виллема, он кинулся обнимать ее, но натолкнулся на неумелое сопротивление, сопровождавшееся негодующим криком.
Виллем едва ли не волоком притащил барона в комнату, принадлежавшую раньше его дочери. Гарет д’Варро, сколько мог, оттягивал посещение гостьи. Он решил называть незнакомку так, пока не определится ее участь. Мужчина не видел смысла стоять в дозоре у тела девушки. Для этого есть Дарна, кормилица Тали. Барон, в отличие от живущего грезами Виллема, на чудеса особо не рассчитывал.
Гостья, натянув одеяло до подбородка, жалась в стену. Переводила затравленный взгляд с одного мужчины на другого. Она казалась старше Тали, но ненамного. Уже не четырнадцать, еще не семнадцать. И уж точно в ней не было ничего от белоярской шпионки. Кроме телесной оболочки, конечно же, которая, сменив хозяина, и выглядеть стала иначе. Другая мимика, другие жесты, другая реакция. Мелочи? Ничуть. Именно из таких мелочей складывается полновесный портрет человека.
Барон в некотором смятении смотрел на испуганную девушку, не зная, что предпринять. Виллем никак не помогал, скорее мешал, нагоняя на гостью жути своим пронизывающим взглядом, в котором отчаяние перемежалось с ненавистью.
– Милая