Мало что соображая, я побежал к ней. Мне было ясно: все должно разрешиться или сегодня, или никогда. А из-под моих ног и тень надежды уже уплывала. Она спокойно — безразлично! — уходила.
— Знаете что!.. — сказал я, догнав ее.
— А, это опять вы! — удивилась она и высокомерно подняла брови. — Я же вас просила… Ну хорошо, говорите, но только побыстрей. Ради бога!.. Вы какой-то совсем странный!
— Это неправда… Я должен был сказать, что мне идти… Что я…
— Значит, так: я вам нравлюсь, потому что я красивая. Вы это хотели сказать? Ну вот что, молодой человек. Выслушайте меня очень внимательно.
Своей прямотой, манерой говорить — будто она не от себя, не свои слова говорит, а читает с книжки — она меня сбивала с толку.
— Неправда, что мне идти в другую сторону, — сказал я.
— Так вы, оказывается, лжец?!
— Мне идти в ту сторону, куда и вам!.. — решительно проговорил я.
— Ах, вот еще что!.. Так что ж вы пошли в другую? — с удивлением подняла она брови и округлила глаза. — У вас что, туман в голове?
— Я сегодня уезжаю в Москву, — уныло сказал я.
— Ах, какая жалость, какая печаль! То-то вы с чемоданом и ходите по улицам.
— Он еще пустой, — сказал я. — Пока пустой.
— Правда? Очень жаль, что еще пустой!
— И неправда, что вы недобрая. А доброта выше всего… — говорил я и все больше удивлялся: как некстати говорю я эти банальности, такие пустые, никчемные слова. — Вы как ребенок, а думаете, что все считают вас взрослой. Вы в каком классе учитесь?
— Может быть, вам и школу заодно назвать? Прощайте! И больше не преследуйте меня. Счастливого пути!
Мы шли молча. Минуты через три я сказал:
— Только не думайте, что я иду следом.
— Вы пешком идете в Москву? Кстати, мне думать нечего, потому что я вас совершенно не знаю. Вы для меня такой же прохожий, как и все остальные. Вы даже не представляете себе, как вы мне безразличны!
Она вдруг спохватилась, что говорит слишком много, и умолкла.
Ах, как она была красива! Как она мне нравилась!
Мне казалось, что она по чьей-то доброй воле идет по улице только для того, чтобы ее увидели люди. Но я не переставал удивляться этому странному безразличию прохожих. Лишь кое-кто мельком бросал на нее взгляд. Не чаще даже, чем на меня! Нет, я не возмущался прохожими, в глубине души я смеялся над их слепотой: равнодушно пройти мимо!.. «Эх ты, парень!» — готов был я оглянуться и крикнуть вослед пижонистому фигляру, горделиво прошествовавшему мимо нас, который даже не посмотрел на нее, а лишь меня смерил высокомерным взглядом. Безразличие прохожих к моей спутнице изумляло меня и где-то в глубине души успокаивало: мне легче и реже придется ее оберегать от других. А такие пижоны — вон как тот! — пока осмыслят, что они прохлопали, мы с ней будем уже далеко-далеко.
Она была так стройна! Белые туфельки на ее ногах выглядели очень мило. Правда, носки их были изрядно побиты, хотя они были и новые. Ничего, ничего… Конечно, это мини-платье в цветочках, хотя она пока что и была школьницей, можно было бы сменить на более длинное.
Мы шли, молчали около минуты.
Грубовато, совсем нелюбезно, я вдруг спросил ее:
— Как вы знакомы с Ниготковым?
— Ах, это вы?? Вы все еще не ушли? — удивилась она.
— Что вы о нем знаете?
— Все.
Итак, сейчас я спрошу, и покров таинственности с розовато-фиолетовой персоны спадет.
— Что все? — опросил я.
— Абсолютно все!
— Что он сделал?.. Скажите!
— Это семейная тайна.
— Говорите! — вскричал я. — Немедленно!
— Пожалуйста… — очень тихо сказала она, — никогда не кричите на меня при всех… Я этого не заслужила.
— А где же?.. — задохнулся я. — Дома можно кричать?
Она вздохнула и сказала:
— Дом — это не улица…
— Что Ниготков сделал? — допытывался я. — Кто он? И что за семейная тайна?
— Такая… И почему это, интересно, я встречным и поперечным прохожим должна все рассказывать?
Я промолчал.
— Ну хорошо, — вздохнув, проговорила она через минуту. — Могу сказать… Он упорно настаивает на разводе.
— На разводе?! — снова так вскричал я, что обратил на себя внимание прохожих.
Она вскинула над большими глазами красивые брови (может быть, вскинула чуть выше, чем следовало), округлила глаза и снисходительно, словно умудренная долгим опытом добрая женщина, ласково спросила:
— Вы заинтересованы в нем? Вы что, его племянник или брат?
— А вы что, его жена?
— Увы! — задумчиво, печально покивала она головой. — И я мать троих детей…
— Сколько же вам лет?!. — Я остановился, пораженный новыми фактами.
— Тридцать два. Пошел тридцать второй… Вы понимаете: детей ведь надо воспитывать и кормить… А я одна.
— Где же вы работаете? — ужаснулся я, глядя на свои, ставшие какими-то синими руки. Такого же цвета стало и все мое тело, и, конечно, лицо.
— Санитаркой в областной больнице, — просто ответила она. — Сами представляете: ведра, тряпки, полы…
— Я завтра же пойду на ЭФОТ, — следуя за ней, решительно сказал я. — Это наша фабрика. Экспериментальная фабрика особых и праздничных тканей. И стану работать на любом месте. И не поеду в Москву на… — едва не проговорился я. — Хотите, я буду вам помогать?
— Нет, мне подачки не нужны. Я справлюсь одна.
— Ну… не как подачки…
— Простите, пожалуйста! — виновато улыбнулась она. — Я не совсем уместно пошутила. Вы не сердитесь?
— Не-ет… — поводил я плечами.
— Ну, ну, что вы?.. — решительно остановилась она передо мной. — У вас что, нет чувства юмора?
— Возможно…
— Жаль! — вздохнула она. — Но не унывайте: и так как-нибудь проживете!
Я не унывал, но был подавлен. И она, наверное, видела, знала, все понимала своим женским сердцем. Просто я был оглушен ее присутствием, был слишком счастлив, что видел ее и слышал. И боялся потерять ее…
— Вы что, спите на ходу?.. Дядя Демид настаивает на разводе с тетей Светланой! Вам нехорошо? О, простите! Я не думала, что вы поверите в такие бредни: что я была замужем и вообще…
— Нет, нет… Ничего! Не волнуйтесь, пожалуйста… А кто эта тетя Светлана? — безразлично спросил я.
— Мамина сестра.
— Так… — глубокомысленно протянул я, возвращаясь в более или менее уравновешенное состояние. — Значит, он вам седьмая вода на киселе?
— Может, и восьмая.
— Как вас зовут? — довольно буднично спросил я.
— Устала я от ваших вопросов… — не тяжело, а просто глубоко вздохнула она. — Меня зовут Лариса.
— Очень приятно! — протянул я ей свою руку, но она почему-то своей мне не подала. — Разрешите, понесу вашу сумку, — нашелся я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});