Читать интересную книгу Чужой - Атаджан Таган

Жизнь чаще всего сталкивает тебя с людьми, которых бы не хотел видеть, делает соучастником неприятных событий. Вот это и есть одна из тысяч неразгаданных жизненных тайн. Блоквил стал невольным зрителем ненавистного ему зрелища. Его хозяева повернули коней в ту сторону, где стравливали собак.

Поскольку путники из Гонура сидели верхом на конях, все происходящее внизу было видно, как на ладони.

Вон на круг выпустили двух одинаково жирных, словно близнецы, собак с огромными головами. Двое четвероногих братьев наших меньших вцепились друг в друга ради удовольствия своих двуногих хозяев. Отточенные разгрызанием мослов острые клыки впились в туши противников. Пасти обеих собак окрасились алой кровью. После продолжительной схватки одна из собак рухнула на землю. Зато вторая и не подумала отпустить ее, продолжала грызть.

Отведя взгляд от дерущихся собак, Блоквил стал разглядывать толпу. Все собравшиеся, от мала до велика, наслаждались жестокостью двух псов.

Хозяин поверженного кобеля по всей видимости не захотел, чтобы его собаку добивали, и признал поражение.

Распорядитель собачьих боев, подняв обе руки, громко провозгласил:

— Победил кобель Овезгелена букры!

Для него не было разницы, чья собака оказалась победителем — Овезгелена букры или еще кого-то. Для него главным было, чтобы собаки дрались меж собой, чтобы пролилась собачья кровь.

Человеку по имени Овезгелен букры вручили приз — отрез кетени на платье. И лишь после этого Мамедовез пальван продолжил путь.

Любители собачьих боев остались позади. Но еще долго слышался шум людских возгласов.

Всю дорогу молчавший Мамедовез пальван вдруг подал голос.

— Видел, французский мулла? Человек стравливает двух собак. Одна из них, даже пролив свою кровь, не получила приза. А другой дали приз. Ты что, думаешь, собака сошьет себе из кетени халат? — На свой вопрос пальван ответил сам. — Да нет, конечно! Кетени будет одевать жена человека, толкнувшего собаку на драку, заставившего ее пролить кровь. Вот тебе одна из загадок этой жизни! Ладно, это собаки, но ведь кто-то и людей заставляет проливать кровь, чтобы носить кетени. Вот тебе еще одна загадка!

Старик был прав. Вот только Блоквил не понимал, какое отношение лично к нему имеет все сказанное. “Может, он считает, что я тоже в незаработанных нарядах хожу? Наверно. Эх, старик, старик! Кто-то может и не знать, но ты-то лучше других знаешь, какой “приз” преподнесла мне прошедшая война. Ты-то ведь умный мужик!”

На взгляд Блоквила, дорога к дому хана Мамедовезу пальвану хорошо известна. Ни у кого ничего не спрашивая, доехав до западной стены крепости, он повернул направо. Затем проехал мимо разбросанных повсюду, словно выцветшие грибы, кибиток и вышел на берег Мургаба.

Доехав до реки, Блоквил представил свои карты, которые чертил по поручению Хамзы Мирзы, и ему все стало понятно. На левом берегу реки стоит аул Бурказ, а на правом Геокча. Иранские войска, пойдя левым берегом реки, прошли отсюда в сторону Гараяпа. А Мамедовез пальван вышел на правый берег и повернул на запад. Но не доехав до аула, о котором подумал Блоквил, он направился к небольшому селеньицу в нескольких метрах от реки.

Видно, там и жил Говшут хан вместе со своими родственниками.

Когда они въехали на улицу, Блоквил попытался угадать, какой из домов принадлежит хану. Ближе к центру рядом с заметно отличающейся от других большой белой кибиткой стоял кирпичный дом с террасой. Именно на него и подумал француз. И не ошибся.

Позади дома с террасой стояли привязанные к кольям несколько лошадей. И это лишний раз подтверждало, что именно здесь живет главный хан текинцев. Все кони были оседланы, это говорило о том, что люди приехали сюда ненадолго, по каким-то делам. Француз оказался прав: как раз сейчас главный хан беседовал с прибывшими из отдаленных аулов старейшинами.

Визитеров из Гонура встретил молодой человек, поздоровавшись, он показал, где привязать коней. После этого пригласил гостей в белую кибитку.

— Именно сейчас хан ага немного занят. Я сообщу ему о вашем прибытии, — молодой человек ответил на интересующий всех прибывших вопрос.

— Можешь сказать, что приехал Мамедовез пальван из Гонура, сынок. Скажи, что с ним еще два его попутчика.

После ухода молодого человека Блоквил из-под завитков мерлушковой папахи потихоньку осмотрел комнату. В ней не было ничего особенного, на чем можно было бы задержать взгляд. Первым делом его внимание привлекла кривая шашка, висевшая на решетке тярима. Ее ножны были изящно инкрустированы. “Неужели Говшут хан садился на коня с этой шашкой?”

Молодой человек вернулся, неся в руках большой чайник чая. Он поставил его рядом с раскаленной от саксаула докрасна печью, после чего взял в углу тканый из верблюжьей шерсти сачак и расстелил посередине.

— Агаи, руки будете мыть?

— Надо помыть, — за всех троих ответил Мамедовез пальван.

Молодой человек взял стоявший у очага кумган и подошел к медному тазу у входа…

Сачак был расстелен между тремя гостями. Блоквил уже видел сачак из верблюжьей шерсти, когда заходил в дом Эемурата. Но он впервые видел это изящно вытканное изделие так близко. И поэтому, даже не подумав, как отнесутся к этому туркмены, осторожно погладил сачак.

Заметивший это Мамедовез пальван пояснил:

— Это называется сачак, французский мулла. Его еще и дастарханом называют. Если хорошенько завернуть, в него не попадают муравьи. И соткан он из верблюжьей шерсти.

— А почему именно из верблюжьей? Разве шерсть других животных не годится?

Старик улыбнулся.

— Ай, наверно, сгодится, если использовать. Просто верблюд скотина, повидавшая Хызра. Да и пророки наши любят это животное. Самое чистое из всех животных.

Ответ удовлетворил Блоквила, и он кивнул головой.

Как только верблюжий сачак раскрыли, оттуда пахнуло таким вкусным ароматом хлеба, что у вечно голодного Блоквила разыгрался аппетит.

— Бисмилла! — произнес старик, отломил от круглой лепешки пару кусочков и протянул ее Блоквилу. Блоквил знал, что он должен сделать то же самое — отломить два кусочка и передать лепешку Эемурату. Однако это было выше его сил, поэтому он сделал вид, что не знает обычаев, и отломил от лепешки весомый ломоть.

Эемурат посмотрел на старшего брата.

Блоквил ждал, что сейчас его начнут упрекать.

Мамедовез пальван сделал вид, что ничего не заметил.

Вкусная лепешка из белой пшеницы пришлась по вкусу французу.

— Французский мулла, пей чай!

Блоквил приличия ради потянулся за пиалой. Хотя сейчас ему совсем не хотелось пить, ему хотелось отломить от белой лепешки еще один ломоть. Но он постеснялся.

Красивый сачак из верблюжьей шерсти спрятал белую лепешку в своих складках.

— А ну, мулла-француз, а теперь товир — помолимся!

… После товира молодой человек, сидевший на корточках возле печки и все время разглядывавший француза, не удержался, спросил:

— Агам, французский мулла, это не тот колдун, который прибыл сюда вместе с гаджарами?

— Колдун он или чародей, не знаю, но он именно тот француз, который прибыл вместе с гаджарами.

— Тогда он и есть колдун! — уверенно заявил парень, словно лучше хозяев знал пленного. — Если бы он не был колдуном, не смог бы заставить спать парня, который три месяца мучался от бессонницы. Один юноша из Солтаныза излечился благодаря его заклинанию. Теперь он спокойно засыпает. Этот юноша наш дальний родственник. Поэтому я и знаю о нем. А то ведь и покойный Безирген уста возил его к своему знакомому очень сильному табипу, но ничего не помогло. Вот только французский колдун и помог.

— А разве уста Безирген упокоился? — спросил старик.

— Да, — молодой человек опустил голову. — Он погиб в бою под Гараяпом.

Мамедовез пальван хотел что-то сказать, но вошедший в дом человек поздоровался и сообщил:

— Хан ага ждет!

Пришлось гостям перейти в дом с террасой.

Поздоровавшись с гостями, Говшут хан обратился к Мамедоевуз пальвану:

— Пальван ага, рад, что вижу тебя! Спрашивай!

— Первым начинает хан!

— Хоть мы и хан, очередь твоя, пальван ага!

Блоквил еще раз услышал, какие вопросы задают друг другу туркмены после традиционного приветствия.

Мамедовез пальван сообщил, что его привело к хану.

Говшут хан вопросительно посмотрел на Блоквила: “А ты что хотел сказать?”

Блоквил понял взгляд хана.

— Высокочтимый господин Говшут хан! Я просто обязан поблагодарить вас за то, что нашли время для встречи и разговора со мной, хотя у вас и своих забот хватает. Объясняю это тем, что являюсь подданным не враждебного к вам государства. Мое почтение вам за ваше уважение к моему великому государству…

Опасаясь, что француз начнет излагать всю историю своей жизни, Говшут хан воспользовался паузой и вставил: