Читать интересную книгу Низость - Хелен Уолш

Он подходит ближе. Чувствую, как мои глаза расширяются и засасывают его внутрь. Он целует меня, глубоко и крепко. Отшатывается назад, когда в лицо ему ударяет луч фар проезжающей машины, а потом он целует меня снова, заглатывая мои губы в свой рот, как будто он решил вдохнуть целиком всю мою ниибацца душу. Мне хочется прекратить это. Мне так сильно хочется это прекратить — но я беспомощна. Само понятие о правильном и неправильном утрачено в чистой смоле желания. Все, на что я способна, это отдать себя ему. Сдаться.

Он обхватывает меня одной рукой и шепчет: «Ты ниибацца красивая», а потом исследует мою поясницу, выпуклость бедер, грудной клетки, расширяющейся от бешеного стука моего сердца, прокачивая секс сквозь мои вены, повсюду, через кожу на голове, вниз по позвоночнику, шаря по моему животу, резко захватывая солнечное сплетение и изучая влагу подмышек и, боже мой, это перебор. Ниибацца перебор. Все эти ощущения и телесные эмоции, захлестывающие меня и оглушающие меня, низводящие меня до уровня просто чувства, комка удовольствия. Вдруг он отпускает меня, оставляя меня оцепенелой и бессловесной, задыхающейся как собака. Он делает шаг назад, наши взгляды свирепо сталкиваются, потребность потрахаться сжигает его лицо, потом стремительно угасает и сменяется чем-то иным, неуловимым и настолько просто пиздец далеким, что секунду я уверена, что он может развернуться и уйти, и жуткая пропасть распахивается в моей утробе. Он ошеломил меня желанием, столь всеохватывающим и опасным, что если он теперь меня бросит, вот так вот, если он повернется и уйдет, у меня взорвутся мозги. Он опять подвигается ближе, и я беззастенчиво вздыхаю, и снова его руки обвивают меня, сдавливая мое тело так, точно он задумал раздавить его, а его язык, ощупывающий каждый дюйм у меня во рту, постукивающий по зубам, деснам и морщинистому нёбу, и я чувствую свой вкус у него на губах — кокос, алкашка и пизда, а потом он толкает меня к машине, и мое лицо резко сворачивается набок в холод панели, и даже несмотря на то, что я не могу разглядеть его лица, я знаю, что написано на нем, когда ладонью он проводит по другой моей щеке и закрывает мне обзор. Его язык змеится по оголенной длине моей шеи, и он сует пальцы мне в рот, зарываясь во влажную плоть щеки и растягивая их, словно он желает на хуй порвать мне лицо на куски, и я чувствую, как моя пизда растекается и сокращается, обильные влажные потоки мчатся по моим бедрам, впитывая ночь словно сырая губка, и стоит мне подумать, что я больше не выдержу, что мое тело может взорваться, он отстраняется и нежно целует меня в губы, выбрасывая меня в другое измерение, и некоторое время мы тихи и близки, будто давние любовники.

Он снова крепко хватает меня и запускает ладони в пряди спутанных волос, оттягивая мою голову назад так, что мой взгляд упирается в небо, где обрывки облаков бесцельно дрейфуют в мерцающем своде, и я не в силах сглотнуть, и опять я податлива и крохотна, когда этот сильный мужик вжимает свой твердый, словно стальной, член прямо в меня и расстегивает джинсы, и, Господи Иисусе, меня выебут прямо здесь и сейчас, под светом разбитого уличного фонаря. Но тут он проводит языком по моей щеке и на ухо приказывает:

— Зайди в машину.

Его голос отчищен от всех эмоций, а я чувствую, как он резонирует у меня глубоко-глубоко в пизде и паникую, что если наслаждение усилится, я могу потерять сознание. Потеряю сознание и пропущу фейерверки ебли.

Я на заднем сиденье, а мои ноги торчат из открытой дверцы. Я лежу вот так, распластавшись словно блядь, голые ноги раздвинуты широко. Широко раздвинуты и ждут его. Он стоит, держится руками за крышу, поглощая разворачивающееся действо, глаза безумные, дыхание частое, изо рта идет пар, и я абсолютно пиздец голая, голая и дрожу, раскрыв для него ноги. Он благоговейно смотрит на мое тело и на мою пизду, поблескивающую в жирном уличном свете, и бля, у меня же не осталось сил, и абсолютно все стало ничем, кроме сокрушительного мгновения едкого желания.

Потребность быть грязной и униженной стремительно раздувается, и потребность быть выебанной, выебанной жестко и быстро заслонила передо мной все остальное. Я подтаскиваю его к себе. Секунду он сопротивляется, отшатывается и стаскивает куртку, невозмутимый, собранный и сексуальный, просто жопа, но я больше не в состоянии держать себя в руках. Мне не нужно всяких ебучих стрип-шоу. Я хочу его хуя, ради бога, как можно глубже себе в пизду. И вот я набрасываюсь на него, сдираю с него рубашку и рывком стягиваю джинсы. Его член выпрыгивает на волю, и я инстинктивно разеваю рот на его совершенную охуительную красоту. Ловлю его взгляд и притягиваю его вниз, к его паху, покачивая головой в немом изумлении, когда он подрагивает и пульсирует в свете от разбитого фонаря над нами, который выхватывает набухание вен, подчеркивая его невероятную длину и блестящую бархатистость выпуклой головки. Он пытается потрогать меня, но я агрессивно отвожу его руку.

— Подожди, — приказываю я. — Хочу еще чуть-чуть на тебя посмотреть.

И я устраиваюсь на сиденье, спиной к холодному оконному стеклу, и упиваюсь им на расстоянии, а в это время запашок у меня из пизды расходится словно туман. Хватаю его ладонь и притягиваю к моей пизде.

— Смотри, что ты натворил, — говорю я и провожу его испачканными в слизи пальцами себе по губам, под носом, по всему его лицу.

— Господи, Милли! — рванул он ко мне. — Мне надо тебя выебать, милая. Пожалуйста. Дай я тебя выебу.

Я удерживаю его еще секунду, глаза пригвоздили его к месту, упиваются им.

— О, это я тебя выебу, Син. Я тебя выебу так, как тебя никогда в жизни не ебали.

Я седлаю его и заглатываю его член, каждый пульсирующий и негнущийся его дюйм. Я жестко и торопливо скачу на нем, он стонет и урчит, его руки и зубы заняты моими сиськами, тянут, тискают, кусают, сосут, сосут до кровоподтеков. Я прыгаю резче и резче настолько, что ноги начинают уставать под ним, но, он подхватывает меня за талию и замедляет мой темп, беря на себя инициативу, двигая мною выпадами бедер, быстро и умело, и все начинает плыть, но я пока не готова кончить. Мне надо его глубже, надо грязнее. Мне надо абсолютной униженной выебанности — быть выебанной и попользованной во все отверстия, всеми способами, словно дешевая уличная блядь. Я хочу, чтоб он сделал мне больно.

Я поднимаюсь с него и забираюсь обратно на сиденье. Окна совершенно запотевшие, машина пропитана тяжелым зловонием секса.

— Так ОК, — говорит он, переводя дыхание.

— Выеби меня по-другому, — приказываю я. — Выеби меня в жопу.

Он проводит рукой по своей истекающей потом голове и бормочет что-то, глухое и грязное. Делает шаг из машины и высвобождает ноги из джинсов. Лицо бешеное и дикое. Я откидываюсь навзничь и привлекаю его на себя, его толстый твердый хер упирается в мягкую плоть моего живота, и чистая ебучая сила и красота его обнаженной мужественности не сравнима ни с чем, что мне доселе доводилось видеть. Мне никогда никого так жадно не хотелось. Я бы за это убила. Я целую его глубоко и торопливо, а левой рукой дотягиваюсь до его хера и направляю себе в анус. Ни слюны, ни смазки — боль почти невыносимая, и я безумно дергаюсь назад. Кажется, что будто все мое тело раздирают надвое — будто он вогнал в меня раскаленное докрасна лезвие. Он выходит и извиняется, нежно целуя меня в щеку. Устремляется обратно в глубь моей пизды, но я напрягаю мышцы и выталкиваю его наружу. Обхватываю ногами его широкую прокачанную спину и, потянувшись снова вниз, заставляю его вернуться в мое заднее отверстие. Я хочу эту боль. Я хочу ее как можно больше.

— Выеби меня, — шепчу я, — выеби меня как блядь. На сей раз ему ничто не мешает. Он испускает низкий гортанный стон и долбит меня жестоко и эгоистично, без чувств или сантиментов. Между нами нет ничего, помимо сырого физического желания и мародерства. Боль ошпаривает все мое тело подобно бензопиле, продирающейся сквозь мои внутренности, и я больше не в силах терпеть эту боль, это разрывание, ошпаривание и вторжение, но тут, мало-помалу, неумолимо она ослабевает и растворяется в нечто чужеродное, требовательное и настолько охуительно чудесное, что мне на глаза навертываются слезы, и из ниоткуда эти взрывы, один за другим в голове, так что я забываю, где я, а когда вспоминаю, он спускает в меня. Стремительные густые залпы малафьи орошают и облизывают мне внутренность, и я тоже кончаю, сгустки наслаждения, хлынувшие из некого внутреннего сердца, а потом все утекает прочь, теряя объем, словно проколотый воздушный шар, и явившееся на смену отрезвление расползается по нам совсем нежданно-негаданно. И какой опустевшей и испачканной я чувствую себя.

Мы сидим, отодвинувшись друг от друга на фут, уставившись на падающий натриевый свет, тяжело дышим и истекаем потом, и мне кажется, что меня затягивает в безнадежный, тоскливый и мертвенный вакуум. Видимо, он уловил мое состояние, ведь он обхватывает меня рукой и придвигает к себе. Я вырываюсь и оглядываюсь, сдерживая гигантские, трясущиеся ручьи слез. Что-то страшное происходит со мной. Что-то непостижимое. В тот миг, как он вынул из меня хер, он высосал из меня душу. Торопливо и застенчиво одеваюсь, прикрывая свое тело, словно он чужой мне человек. Встречаю его встревоженный взгляд, и по щеке у меня сбегает слезка. Накидываю пальто и открываю дверь.