Я узнала, что «зачинщики мятежа» схвачены и приведены в лагерь, и живы до сих пор потому, что зачинщикам полагалась казнь помучительнее. Я знала, что это такое. Я помнила все – Виглафа, семью Элмера, Сантуду. Но те хоть в чем-то были виновны. Этих же, безгреховных, ждало самое страшное. Как детей, которых он собирался пытать в Тригондуме. Их будут жечь и вешать, им будут ломать суставы и сдирать с них кожу, а мне ничего не угрожает. Все добро я вытягиваю на себя, подобно вампиру, сосущему кровь.
Не медля ни минуты, я пошла к Торгерну. Он был один, и встретил меня особенно радостно, как всегда после какого-нибудь злодейства.
Я сразу спросила его о пленных.
– Тебе незачем тревожиться. Не надо тебе об этом печалиться. Не стоит себя утруждать. – Он ответил мне не тоном запрещения, а эдак ласково. Из заботы обо мне.
Я не могла больше ждать. То, что я собиралась сказать, было ужасно. Но внешнего ужаса не было. И голос мой был спокоен.
– А что, если я выкуплю этих людей?
– Как это? – удивился он вполне простодушно.
– Ты уже, наверное, забыл, с чего все началось.
Он посмотрел на меня с недоумением.
– С Летописи.
Слово было произнесено. И пропасть не разверзлась у меня под ногами. И ничего вокруг не изменилось. Но тут я увидела, как со дна его глаз медленно, неотвратимо поднимается… Вот тебе и «больше жизни»! Вот – «ничего от тебя не надо»! Наконец я снова узнала его.
– Смеешься? – каким-то пустым голосом спросил он.
– Я уже давно не смеюсь.
Он не верил мне. Хотел поверить, страшно хотел, но все еще не верил.
– Ты хочешь обменять свою тайну на жизни этих мужиков? А за свою жизнь не хотела…
– Не всю тайну. – Я чувствовала страшную усталость, хотя ничего еще не было сделано. – Только часть ее. Ту, которая достижима отсюда.
Он вскочил.
– Да, да. Это в двух днях пути отсюда. Больше я ничего не могу сказать, пока ты не дашь ответа.
– А если я соглашусь?
– В известном мне месте есть вход в пещеру, которая ведет в тайные подземелья древних.
– Дальше!
– Условие одно – ты пойдешь со мной туда один.
– Ну! – О, я видела все так ясно, что ненужно было слов. Его снедала жадность… и недоверие. Но приманка была слишком сильна.
– Ты их отпустишь?
– Хорошо… но как ты докажешь, что говоришь правду?
Я знала, что клятва на оружии – единственная, которой здесь верят. Поэтому я вынула свой меч, и, держа его перед собой, сказала:
– Клянусь, что пойду с тобой, и покажу тебе вход в подземелье, и пещеру, и ходы под горой, которые там есть. И пусть покарает меня меч, если я лгу!
Теперь он поверил. Но я не собиралась на этом останавливаться. Спрятав оружие, я потребовала:
– А теперь ты поклянись, что выполнишь мои условия, и никому не расскажешь, что я тебе открою, и никто не узнает, где мы были с тобой!
И он поклялся мне в этом на своем мече.
И каждый из нас сдержал свою клятву.
Несмотря на страшную усталость, я нашла силы пойти и посмотреть, как выпускают осужденных. Я хотела убедиться, что их не убьют после того, как они покинут лагерь – это ведь тоже повсеместно в обычае. Но на сей раз обычай был нарушен, может быть, именно из-за моего присутствия.
Так эти люди и не узнали ни о том зле, которое я им причинила, ни о добре. И это хорошо.
В это время уже начало светать. Я стояла сразу за преграждавшими дорогу стражниками, кутаясь от сырости в плащ. Сзади послышались шаги. Я знала, кто это. Он не вытерпел. Вероятно, он ожидал, что после ухода пленных я ему сразу все выложу. Но я уже не могла с ним разговаривать.
– Я же тебе обещала. Значит, будет. Остальное – послезавтра.
Когда стемнело, я уже была готова идти, хотя можно было не спешить. Ему я сказала: «За ночь обернемся. Не отдавай никаких распоряжений. Все должно быть, как обычно. Нужны будут факелы. Кроме того, возможно, придется лазать по узким ходам. Соображай. Как мы выберемся из лагеря – это уж моя забота.»
Наконец, настало время идти. Заднюю стенку палатки я закрепила неплотно, потому часовой спокойно мог дремать на своем посту. Я была одета, как всегда, сумку перекинула через плечо, а волосы спрятала под капюшон. Было сыро, и плащ волочился по земле.
Небо было сплошь затянуто тучами, Луна и Меркурий – мои планеты – не видны. Торгерн уже ждал меня возле коновязи. Сеялся мелкий дождь, и сквозь дождь я увидела, что он смеется.
– Ну и погода! Ты, верно, поленилась наколдовать получше.
– Зато так я могу быть уверена, что нас не выследят. Тебя никто не видел?
– Нет. – Не знаю, чего он от меня ждал. Может, думал, что мы улетим на моем плаще. Но нам предстояло другое. – Все равно нас увидят. Часовой у коновязи. Но это не важно, я прикажу ему молчать. Или…
– Не надо. Ничего не надо. Он не увидит, – сказала я и быстро пошла вперед. Торгерн собрался было что-то крикнуть, но я сделала ему знак молчать. Через несколько минут я вернулась. Торгерн смотрел на часового, который все так же стоял, опираясь на копье, только более тяжело.
– Идем.
– Что с ним?
– Идем, говорю я тебе. Он спит.
– Ты что, его заранее опоила?
– Нет. Он ни в чем не виноват, так что не наказывай его завтра.
Он недоверчиво покачал головой, потом тихо, очень тихо приблизился к часовому и так же тихо отступил.
– Спит…
– Ты понял теперь, что я всегда могла убежать?
– Я приставлю к тебе двойную охрану, – с непостижимым упрямством ответил он, а я не стала объяснять, что дело не в охране, а во мне. Кроме того, на это не хватило бы времени.
Мы вывели лошадей. Сменные не нужны были, я его заранее об этом предупредила. У выезда на тропу тоже была охрана, целая застава, пять человек. На то, чтобы отвести им глаза, ушло бы слишком много времени и сил, поэтому я решила не скрываться. Ночные гонцы – дело обычное, а темнота и дождь скрывали наши лица. Хриплым голосом я бросила пароль, который был мне известен, и нас пропустили незамедлительно. Нас не узнали, а назавтра они забудут об этом, ручаюсь.
Лагерь остался позади. Мы свернули налево и направились в горы. Ехали мы медленно, и он попытался обогнать меня. Я преградила ему дорогу.
– Я должен быть впереди.
– Кто кого ведет, ты меня или я тебя? – мне не хотелось перепалки, и я добавила: – Ладно, когда я буду уверена, что мы на верном пути, я пропущу тебя вперед.
Это его удовлетворило. Вообще, в этой выходке сказалось его настроение. Он был доволен. Он заполучил тайну, стоившую много крови и золота, и, если меня он еще не заполучил, то, по крайней мере, расчитывал на это. Он был доволен.
Дорога заняла больше часа. Я должна была увидеть все приметы, о которых говорила Летопись. Потом мы въехали в ущелье. Слева была отвесная скальная стена, справа – щебнистый склон, на вершине которого громоздились черные валуны. Прежде, чем он подъехал, я успела спрыгнуть с коня и осмотреться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});