Читать интересную книгу Роботы Апокалипсиса - Дэниел Уилсон

Я ныряю в комнату и упираюсь спиной в дверь. «Весельчак» пытается ее открыть, но, к счастью, его ноги скользят на гладком бетонном полу, и поэтому робот не может одним ударом отпихнуть меня.

— Матильда, Нолан! — кричу я.

Замерев на месте, люди смотрят на меня. Машины знают мой идентификационный номер, могут следить за мной, куда бы я ни направилась, и они не остановятся, пока меня не убьют. У меня есть только один шанс спасти своих детей.

Внезапно он появляется — мой молчаливый ангелочек с грязными черными вихрами.

— Нолан!

Он подбегает ко мне, и я обнимаю его. Дверь бьет меня в спину: робот продолжает напирать. Скоро придут и другие.

— Нолан, где твоя сестра? Где Матильда? — спрашиваю я, взяв его хрупкое лицо в ладони.

— Она пострадала, когда ты ушла.

Я давлю в себе страх — ради Нолана.

— Нет! Где она? Отведи меня туда.

Нолан молча указывает рукой.

С ребенком под мышкой, я, расталкивая людей, бегу по коридору к изолятору. За спиной две пожилые женщины спокойно упираются спинами в громыхающую дверь. Благодарить их нет времени, но их лица я запомню. Я буду молиться за них.

В этой длинной, обшитой досками комнате я еще не была. В центре — узкий проход, по обеим сторонам которого висят занавески. Я отдергиваю их, ищу свою дочь. За каждой занавеской — новое ужасное зрелище, но мой мозг ни на что не реагирует. Сейчас я смогу обратить внимание только на одно личико.

И вдруг я вижу ее.

Моя малышка лежит на каталке, а над ее головой нависло чудовище — машина-хирург, закрепленная на металлической руке. У робота десяток пластмассовых ног, завернутых в стерильную бумагу, и каждая что-то держит — скальпель, крючок, паяльник. Не останавливаясь и не обращая на меня внимания, машина работает над лицом Матильды, делая резкие, точные движения — словно паук, плетущий паутину.

— Нет! — визжу я. Поставив Нолана на пол, я хватаю машину за основание и тяну изо всех сил. Робот, сбитый с толку, поднимает руки в воздух. В эту долю секунды я пинаю каталку, и она увозит Матильду прочь от машины. На моей ноге снова открылась рана, и я чувствую, как по голени течет кровь.

«Весельчак», должно быть, уже совсем близко.

Я наклоняюсь над каталкой. С дочерью произошло что-то страшное. Ее прекрасных голубых глаз больше нет.

— Матильда?

— Мама? — Она улыбается мне.

— Доченька, ты не пострадала?

— Кажется, нет. — Матильда хмурится. — С глазами что-то не так. Что случилось?

Дрожащими пальцами она касается тусклого черного металла, который вставлен в ее глазницы.

— Видеть можешь?

— Да, могу. Я вижу то, что внутри, — отвечает Матильда.

Откуда-то из глубины поднимается волна ужаса. Я опоздала: они уже причинили вред моей девочке.

— Что ты видишь, Матильда?

— Я вижу то, что внутри машин, — отвечает она.

На то, чтобы добраться до ограждения, уходит всего несколько минут. Я переношу Матильду с Ноланом через забор. Ограду всего пяти футов в высоту легко преодолеть: это еще одна приманка для потенциальных освободителей — на самом деле заключенных удерживает не изгородь, а спрятанные сторожевые пушки.

— Мама, давай! — подгоняет меня Матильда, оказавшись в безопасности.

Но рана кровоточит уже сильно, кровь скапливается внутри башмака, а из него вытекает на землю. Я совершенно измождена, и все силы уходят на то, чтобы не потерять сознание. Схватившись за сетку, чтобы не упасть, я в последний раз гляжу на своих малюток.

— Я всегда буду любить вас. Несмотря ни на что.

— О чем ты? Пойдем! Ну пожалуйста! — умоляет Матильда.

Мое поле зрения сужается. Я словно смотрю на мир через два отверстия размером с булавочную головку: все остальное — тьма.

— Матильда, бери Нолана и уходи.

— Мам, я не могу. Там пушки, я их вижу.

— Соберись, золотко. Теперь у тебя есть дар: посмотри, где пушки, куда они могут стрелять, найди безопасную дорогу. Возьми Нолана за руку и не отпускай.

— Мама, — упрашивает Нолан.

Я выключаю все чувства. Так надо. Позади меня слышен вой моторов — на поле съезжаются «танчики». Я повисаю на сетке, но где-то нахожу в себе силы крикнуть:

— Матильда Роза Перес! Спор закончен. Бери брата и уходи. Беги и не останавливайся, пока не уйдешь очень далеко, слышишь? Беги — немедленно, или я очень сильно на тебя рассержусь.

Матильда вздрагивает, услышав мой голос, и нерешительно делает шаг назад. Мое сердце разбивается на куски. Это похоже на онемение, которое растекается из груди по всему телу, уничтожая мысли и пожирая страх.

Матильда сжимает губы и, как обычно, упрямо хмурит брови — только вместо голубых глаз чудовищные имплантаты.

— Нолан, — говорит она, — что бы ни случилось, держи меня за руку и не отпускай. Сейчас мы побежим — супербыстро, понял?

Кивнув, Нолан берет ее за руку.

Мои маленькие солдаты. Выжившие.

— Я люблю тебя, мамочка, — говорит Матильда.

И мои дети исчезают.

У нас нет больше никаких сведений о Лоре Перес. А вот судьба Матильды — это совсем другая история.

Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217

6

Банд-э-Амир

«Это ведь не оружие, да?»

Пол Блантон

Новая война + 10 месяцев

После того как наступил час ноль, специалист Пол Блантон не только выжил в Афганистане, но и чувствовал себя вполне неплохо. В следующем фрагменте Пол рассказывает о том, как нашел артефакт настолько важный, что он изменил ход всей войны. Притом находка была сделана в крайне неблагоприятных условиях, когда Полу пришлось спасать свою жизнь.

Сложно определить, что именно помогло молодому переводчику — удача, проницательность или и то, и другое. Лично я считаю, что любой родственник Лонни Уэйна Блантона уже наполовину герой.

Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217

С биноклями в руках мы с Джабаром лежим на горе.

Время — около десяти утра. В Афганистане сезон засухи. Полчаса назад мы засекли короткий сеанс связи между автоматами — стремительная передача данных по радио, возможно, распоряжений для разведчика. Но с таким же успехом информацию могли передавать и танку, или еще чему похуже. Так что мы с Джабаром решили окопаться и подождать, пока не появится эта штука, чем бы она ни была.

Ну да, фактически это самоубийство.

Местные мне ни секунды не доверяли, и поэтому нам с Джабаром было запрещено приближаться к главным укреплениям. Большинство афганцев укрылось в огромных искусственных пещерах в провинции Бамиян. Эти пещеры — реально древняя фигня: какие-то отчаявшиеся люди вырубили их прямо в скале, и уже тысячу лет народ собирается здесь, если начинается война, голод или мор.

Технологии меняются, но люди остаются теми же, что и раньше.

Усевшись в круг, старики с бородами как у Санта-Клауса и бровями, которые пытаются удрать со лба, стали пить чай и орать друг на друга. Они не могли понять, почему автоматы-беспилотники прибыли не куда-нибудь, а именно сюда. И поэтому радиоперехват поручили нам. Для Джабара такое дело — фактически наказание, однако он помнил, что я спас его в час ноль. Хороший парень. Борода у него растет скверно, но сам он парень хороший.

Место, куда нас засунули — Банд-э-Амир, — такое красивое, что аж глазам больно. Небесно-голубые озера, коричневые горы — и все это обернуто в утесы из ярко-красного песчаника. Здесь, на высоте, атмосфера такая разреженная, что крышу сносит. Честное слово, свет совсем другой, тени слишком темные, подробности слишком четкие. Чувствуешь себя так, словно на другую планету попал.

Что-то заметив, Джабар пихает меня локтем.

В миле от нас через заросли кустарника по узкому проселку шагает двуногий автомат — некогда ТИМ — и, судя по росту и легкой походке, «Гоплит». Но точно сказать нельзя — в последнее время машины изменились. Например, на этом двуногом нет одежды, как на ТИМе, да и сделан он из какого-то бурого волокна. Автомат шагает со скоростью ровно пять миль в час, словно танк по пескам пустыни, и за ним по земле тянется длинная тень.

— Солдат? — спрашивает Джабар.

— Я уже и не знаю.

Мы с Джабаром решаем проследить за роботом.

Сначала ждем, пока автомат почти скроется из виду. Когда-то я управлял целой командой ТИМов, и в миле от машины мы всегда держали беспилотника-разведчика. Знание об этой процедуре позволяет мне оставаться незамеченным. Чем хороши автоматы: они не делают лишних усилий — ходят по прямой, выбирают легкие маршруты. Поэтому действия машин легко предсказать.

Не спускаясь с горы, мы идем в том же направлении, что и автомат. Вскоре встает солнце и начинает жарит что есть сил, но наши грязные халаты из хлопка впитывают в себя пот. В таком огромном месте чувствуешь себя крошечным, и одиночество накатывает очень быстро, так что, если честно, мне даже приятно вот так прогуляться с Джабаром.