Хотя строительство станции поглощало у русского ученого много трудов и времени, но главной целью его во вращения в Сидней было не это. Он хотел открыто выступить с громким протестом против эксплоатации и истребления туземцев на островах Тихого океана. За время своего путешествия на шхуне «Saddie F. Caller» он узнал так много возмутительных подробностей о насильственном вывозе трэдорами туземцев островов для работы на плантациях, принадлежавших белым, что считал своим долгом поднять теперь голос против этих скрытых форм обращения людей в рабство.
Он пишет открытое письмо английскому верховному комиссару в западной части Тихого океана сэру Арту Гордону, в котором с негодованием говорит: «Самое поверхностное и беспристрастное наблюдение открывает вереницу злоупотреблений, сопровождающих вывоз туземцев Меланезии на плантации в Австралию, Новую Каледонию, Фиджи, Самоа. Это весьма редко без обмана, иногда с помощью насилия обходящееся добытие темнокожих рабочж прикрывается в английских колониях эпитетом «Free labour trade»[21], так как название «Slave trade»[22], хотя и более приближается к истине, не особенно благозвучно и должно быть избегнуто».
Далее он писал, что истребление туземного населения не только несправедливая жестокость, но и непростительный промах в политико-экономическом отношении, так как белые по климатическим условиям не могут ни заниматься тяжелым трудом, ни размножаться под тропиками. В заключение он требовал срочно принять меры против скрытых форм обращения туземцев в рабство. Копии этого письма были переданы им государственному секретарю колоний и другим должностным лицам.
Впрочем, Миклуха-Маклай не заблуждался насчет того, какое последствие будет иметь его выступление. В конце своего письма он с горечью приписал: «Не могу удержаться от пессимистического заключения, что справедливость моих доводов окажется, важной причиной к тому, что мое письмо останется без желаемых последствий».
И все-таки он продолжал рассылать письма английским властям, защищая право на жизнь и свободу первобытных народов. Он обращается к статс-секретарю по делам колоний в Лондоне, составляет специальный доклад под заглавием: «Похищение людей в рабство в пределах Западного Тихого океана».
Его везде любезно выслушивают, ему охотно и вежливо отвечают, но дальше этого дело не двигается.
Когда стало известно, что в Новой Зеландии возник проект колонизации берега Маклая, Миклуха-Маклай немедленно обратился с письмом к коммодору Вильсону, начальнику австралийской морской станции, доказывая, что туземцы берега Маклая с полным правом владеют своей территорией, и требуя воспретить экспедиции, если таковая будет отправлена, привозить с собой огнестрельное орудие и спиртные напитки, «во избежание кровопролитий и осложнений в будущем».
Несмотря на это, к Миклухе-Маклаю явился новозеландский агент Ромилли (Romilly) и, выражая внешне свое сочувствие русскому ученому, собрал у него все сведения о папуасах берега Маклая и даже получил список папуасских слов, составленный самим ученым. После этого Ромилли отправился в Новую Гвинею, где стал выдавать себя за брата Маклая, благодаря чему встретил радушный прием и полное доверие со стороны туземцев. Ему удалось таким образом собрать все нужные сведения, но дальнейших последствий это посещение не имело, так как англичане более заинтересовались юго-восточным берегом Новой Гвинеи ввиду его непосредственной близости к материку Австралии.
В августе 1881 года в Сиднее было получено известие, что на южном берегу Новой Гвинеи, в деревне Колау, которую Миклуха-Маклай посетил на «Эленговане», туземцы убили четырех тичеров (миссионеров) с женами и детьми. Коммодор Вильсон немедленно выехал туда на вое ном судне «Volverine» для расследования дела и наказания туземцев. Миклуха-Маклай принял участие в этой экспедиции, и, благодаря его энергичным настояниям деревня не была уничтожена, а наказанию подвергся только непосредственный участник убийства — папуас Квайпо.
Вернувшись в октябре в Сидней, Миклуха-Маклай обратился в Русское географическое общество с ходатайством о назначении ему субсидии для прожития около двух лет в Сиднее, где он мог бы обработать и подготовить на русском языке свои научные труды по антропологии и этнографии. В качестве мотива своей просьбы он представил следующие соображения: во-первых, после одиннадцатилетнего пребывания под тропиками здоровье его вынуждает избегать переселения в холодный климат, а климат Сиднея он считал для себя подходящим; во-вторых, основав в Сиднее в 1881 году морскую зоологическую станцию и будучи теперь ее почетным директором, он был тем самым обеспечен удобным помещением для своих работ; в-третьих, Сидней, расположенный вблизи поля исследований Миклухи-Маклая, являлся удобным пунктом; экскурсии оттуда на острова не могли вызывать ни больших затруднений, ни значительных издержек; в-четвертых, достаточно полная библиотека в Сиднее, равно как и богатый музей местной фауны и этнологические коллекции могли быть также весьма ценным пособием при работе с подготовкой к печати его трудов; в-пятых, за последние два года он сосредоточил все свои коллекции, манускрипты, рисунки, книги и т. п. в Сиднее; сюда же он передал из Сингапура коллекции, собранные им еще в 1876
1877 годах, что составляло общей сложностью материал весом до пяти тонн.
Относительно средств, необходимых для осуществления задуманного плана работ, Миклуха-Маклай писал Географическому обществу, что «изданием своих путешествий он имел в виду быть поставленным в возможность заплатить долги, к которым он вынужден был прибегнуть для совершения некоторых из своих путешествий. Из числа этих долгов один долг фирме Дюммер и К° в Батавии, не будучи уплачен в 1876 году, вследствие нарастания процентов довел сумму долгов до 1350 фунтов стерлингов».
Одновременно с этим Миклуха-Маклай сообщал Географическому обществу, что четырехсот фунтов стерлингов в год будет достаточно для скромной жизни в Австралии на предполагаемое им время.
Но ему не пришлось дождаться ответа от Географического общества. В феврале 1882 года в Мельбурн пришла русская военная эскадра в составе кораблей: «Африка», Пластун» и «Вестник». Миклуха-Маклай решил воспользоваться этим обстоятельством и съездить на родину, по которой он не переставал тосковать. Кроме того, он рассчитывал устроить в Петербурге одно очень важное для него дело — добиться от русского правительства протектората над берегом Маклая и разрешения организовать там колонию на началах полного равноправия белых и черных, с сохранением первобытного коммунистического устройства жизни папуасов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});