— Великая. Великая, — услыхал он ее воркующий голос. — Разве могла ты не породить жизнь?
— Полегче там, — невольно пробормотал он.
Кейтлин вздрогнула и с радостным смехом босыми ногами зашлепала к нему. «Она просто не замечает тяготения», — подумал Дэн, когда возлюбленная плоть соприкоснулась с его телом и повисла на шее. От нее пахло чистотой… и ею самой; запах солнечного света как будто бы навсегда пропитал свободно распущенные волосы. Она тесно прижалась к нему. Последовал поцелуй.
— Тише, тише, кобылка, — пробормотал он, когда оба перевели дух. — Все остальные будут здесь через несколько мгновений.
— Какие еще остальные, может быть Иные? — Интонация ее и ухмылка были настолько красноречивы, что он услыхал заглавную букву. — Так ты думаешь, что они любят подглядывать? Хорошо, может быть, научатся чему-нибудь. Обменяемся технической информацией?
— Ты знаешь, что я имею в виду свой экипаж, ветреница, — он освободился. — Положение и без того сложное, незачем усложнять ситуацию амурными делами.
— А если бы они обнаружили тебя в чьих-то других объятиях? Надеюсь, они не примут меня за твою старую девственную тетушку. Под это определение я не подхожу минимум по двум пунктам.
Радость его угасла.
— Боюсь, что это повлечет за собой хуже чем ревность. В особенности… ладно, я объясню потом. Видишь ли, Пиджин, макушла, я понимаю, в каком ты сейчас восторге. Только это совсем не приключение, а весьма опасное дело. И вполне может превратить меня в одного из тех, кого вспоминают такими словами: «И сам повеселился, и столько людей положил». — Кулак его ударил по ладони. — И ты можешь оказаться среди них; Христе Боже, такое вполне возможно.
Протрезвев, она отвечала негромко:
— Как и ты? Ну хорошо. Если ты хочешь, чтобы я меньше прыгала, постараюсь ради тебя. — Порыв вернулся, заставив ладонью провести по его голове и выдающемуся подбородку, пригладить легкую щетину. — Только откровенно говоря, Дэниэл, пессимизм плохо подходит тебе, ты — прирожденный боец.
— Я — реалист или хотя бы пытаюсь быть им. А ты живешь в милой приветливой вселенной, такой же, как и ты сама. За это я и люблю тебя. Ты освещаешь мой мир. Однако реальность не дает оснований для подобных ощущений. — Бродерсен ощутил, как покраснели его уши, услыхал свой запинающийся голос. Нужны были слова, и он ухватился за как будто бы самый подходящий пример. — Начнем с того, что, когда я вошел, ты говорила, что Деметра не может… э… не породить жизнь, потому что она прекрасна. Такой вывод ниоткуда не следует. Все планеты, которые я видел, прекрасны по-своему, но почти все они мертвы, и всегда были такими. Ты придаешь жизни больше значения, чем она имеет на самом деле.
Кейтлин слегка ощетинилась:
— Неужели ты думаешь, что я, фельдшер, не видала боли и смерти? Что никогда не размышляла над окаменелостями и… — Она умолкла. В двери показался первый из членов экипажа.
Остальные последовали за ним. Бродерсен пожимал руки, представляя Кейтлин тем, кто еще не встречался с ней прежде, со всеми обменялся бодрым «Ну как дела?», предложил всем холодное пиво или легкое питье, наконец усадил всех рядком; девушка его скромно пристроилась в уголке. И только тогда сам он уселся на стол, свесив ноги, и извлек трубку вместе с табаком.
— О'кей, — начал он по-английски, люди его чаще разговаривали на этом языке, чем на испанском. — Начну с того, что я просто не могу представить, как благодарить вас, и поэтому не стану даже пытаться. Не стоит проявлять суровость в отношении тех, кто решил не участвовать в таком путешествии. Возможно, в данном случае не существует абсолютной правоты и наоборот. Личность имеет право выбора, и когда все уляжется, не исключено, что все мы сочтем, что выбрали не правильный путь. Впрочем, едва ли. Однако, вне зависимости от того, что будет с нами потом, петь мне тонким голосом в гареме великого хана, если я когда-нибудь забуду вашу сегодняшнюю верность.
«Не просто верность, — подумал он. — Эти люди слишком умны и свободны, чтобы стать покорными псами любого хозяина. Иначе я не выбрал бы их… будь они не такими, какие есть. Но только каковы они на самом деле? И знают ли это сами? Рисковать своей шеей в космосе в окружении злых звезд — это вовсе не то что поставить на кон свою честь перед лицом выборной власти. Девятеро из четырнадцати отказались. И едва ли оставшаяся пятерка отыщет две общих причины. Можно ли понять, что именно движет ими? Но напрямую не спросишь, о таких вещах не говорят вслух. Однако знать было бы весьма важно, j no es verdad, старина?»
Взглядом он прочесал их.
Стефан Дозса, помощник капитана и электронщик. Как всегда, самоуверен.
Филипп Вейзенберг, механик. Спокойный, наблюдательный.
Мартти Лейно, помощник механика. Переводит яростный взгляд с Кейтлин на Бродерсена и обратно.
Сюзанна Гранвиль. Компьютерщица. Внимательная, сгорбилась в кресле и не отводит глаз от капитана.
Сергей Николаевич Зарубаев, стрелок и главный пилот бота. Его лицо засияло от счастья, когда Кейтлин поцеловалась с ним, они были старинными друзьями.
«Ну хватит трястись, берись за спинакер!»
— Моя жена объяснила вам, в какой заварухе мы оказались, — приступил к делу Бродерсен, — но, учитывая все обстоятельства, и в частности письменные переговоры под вымышленный разговор, — она, вероятно, не могла обратиться к подробностям. Могу по возможности посвятить вас в них — с любыми деталями, сегодня или завтра, всех сразу или отдельно каждого. Но пока позвольте просто обобщить.
Он начал загибать крепкие пальцы.
— Выставленный у Ворот робот-наблюдатель, о котором вы знаете, зарегистрировал явное — клянусь в этом — свидетельство возвращения «Эмиссара». Корабль отправили в Солнечную систему — куда же еще? — и после этого о нем ни слуху ни духу. Двое из вас, кажется, случайно оказавшись возле меня, слыхали, как я бурчу свои подозрения. Элементарные исследования в точности подтвердили этот факт. Я отправился к губернаторше, и она скормила мне целое блюдо всякой требухи, начиненной намеками на разную жуть, творящуюся в Галактике, и закончила разговор тем, что поместила меня под домашний арест. Лиз она велела молчать, но я сбежал, и теперь мы тут.
Готовясь к полетам на «Чинуке», вы думали о другом и нанялись ко мне в расчете на перспективу полета к звездам. Я ценю ваш ум, вы уже представляете маршрут, который нас ждет, и если мы не сумеем его одолеть, никто не пройдет его.
Должно быть, Лиз рассказала вам о моих подозрениях. Мы имеем дело не с правительством Союза, а только с какой-то группой внутри его. Даже пристальное внимание публики может погубить этот заговор, если мы не позволим конспираторам укрепиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});