– Да, мне довелось побывать здесь несколько лет назад. Еще до того, как я унаследовал имение кузена в Керси.
– Вы сражались при Ватерлоо?
– Да.
– А потом решили остаться здесь?
– Не совсем так. – Я сделал глоток бельгийского пива, оставлявшего на языке приятную горечь, но молчать дальше было неприлично. – Я начал сопровождать англичан по местам боев.
– Ага, – с живостью подхватил он, – я так и думал, что на такие услуги наверняка будет спрос, особенно если вы разбираетесь в своем деле. А я почему-то уверен, что так оно и есть.
– Да, спрос был. И есть. Во всяком случае, так утверждает Планшон, владелец этой гостиницы. Но сейчас я стараюсь держаться от этого подальше.
– Что же, вы, очевидно, можете себе позволить просто жить в свое удовольствие. – Он отпил еще глоток пива и поморщился. – Полагаю, вы привыкли к этому напитку?
– Разумеется, он не похож на наш английский эль, – согласился я, – но при более близком знакомстве производит приятное впечатление. А Планшон держит замечательный винный погреб.
– В самом деле? Мне от этого никакого проку, я не пью вина. Да и эль я употребляю только тогда, когда сомневаюсь в качестве воды, и не пью вообще ничего, когда меня могут видеть мои люди. Звучит глупо, зато я подаю хороший пример. Ну и, разумеется, следует помнить об учении матери-Церкви нашей, особенно в том, что касается рабочих и их трезвости.
– Могу вас уверить, что здесь вам не придется опасаться воды. Насколько я понимаю, вы принадлежите к диссентерам?[24]
– Именно. Вообще-то я считаю себя унитарием,[25] хотя, честно говоря, заглядываю в церковь только по делам. Хетти хотела, чтобы мы обвенчались, и я не собирался поднимать шум из-за таких пустяков. Вы не женаты, Фэрхерст?
– Я? Нет.
В этот момент я с радостью услышал женские голоса в коридоре, потому что хотя Барклай и понравился мне больше, чем я того ожидал, все-таки он оставался последним человеком, с кем бы я принялся обсуждать свой затянувшийся холостяцкий статус. Вот-вот должно было пробить полдень, да и дождь прекратился, и даже тротуары и мостовая успели немного подсохнуть. Миссис Барклай поудобнее пристроила свой зонтик, поправила шляпку сестры, взяла супруга под руку и предложила мисс Дурвард опереться на мою руку. После этого мы наконец отправились смотреть город.
Во сне я неожиданно кончила и промокла, как мужчина, а утром, проснувшись, обнаружила, что свернулась клубочком и что между ног у меня липко и влажно. Это случается со мной не слишком часто – во сне, я имею в виду. Когда это произошло в первый раз, я испугалась и решила, что со мной что-то не в порядке, потому что никто и никогда не говорил мне, что и с девочками такое бывает. Даже между собой мы никогда не заговариваем об этом. Мы болтаем о чем угодно: о прыщах, о менструациях, о родителях, о мальчиках, о грязных старикашках, об омерзительных молодчиках, даже о том, каково это, забеременеть. Словом, мы болтаем о самых ужасных вещах. А вот о приятных не заговариваем никогда. Такое впечатление, что никто, даже мы сами, не в состоянии вообразить, что может случиться что-то приятное, если рядом нет мальчика, который занимается с тобой любовью.
И еще одна приятная вещь заключается в том, что после этого ты медленно, как в теплую воду, погружаешься в сон. Вот только мне заснуть не удалось. Я вдруг подумала, что если собираюсь когда-нибудь сходить в деревню и разузнать там насчет автобусного расписания, то не будет ничего плохого, если я пойду туда прямо сейчас.
Итак, я встала, умылась, привела в порядок свой макияж и одежду, а письма, которые дал мне Криспин, сунула в выдвижной ящик стола.
Снаружи было очень тихо, в городе никогда не бывает такой тишины, и в воздухе висела легкая дымка. Мне показалось, что в этом неярком, призрачном свете все окружающие предметы видны как сквозь вуаль.
Эва говорила мне, что к дороге лучше идти мимо их дома – так быстрее, чем тащиться вниз по подъездной аллее, и я последовала ее совету. Впрочем, я старалась держаться в тени, чтобы не попадаться им на глаза, если они не захотят меня видеть. А если они окликнут меня, чтобы поздороваться, значит, действительно рады мне. На траве лежала роса, и носки моих босоножек потемнели от влаги. Оконные рамы в доме были маленькими, и витражные стекла сверкали на солнце подобно бриллиантам, становясь то темными и непроницаемыми, то прозрачными до невозможности, так что, проходя мимо, в них можно было заглянуть. А над крышей вздымались печные трубы, темно-коричневые, похожие на леденцы на палочке.
В этот момент одно из окон отворилось и выглянула Эва в домашнем халате.
– Анна! Доброе утро! Ты спешишь, или нам удастся соблазнить тебя чашечкой кофе?
Голос ее звучал вполне искренне, уж в этом-то я разбиралась. И внезапно я поняла, что мне, пожалуй, понравится жить в Керси.
На Эве был китайский халат, расписанный извивающимися драконами, чуточку несвежий, и один карман у него слегка надорвался, как если бы она зацепилась им за что-то. Я начала понемногу привыкать к кофе, да и вообще Эва как-то обмолвилась, что в такую рань предпочитает cafe-au-lai[26]t. Оказалось, что она имеет в виду самый обычный кофе, но с добавлением горячего молока, что было чертовски вкусно, если не считать пенки, которую она не потрудилась вынуть. Помню, когда я была маленькой, стоило мне простудиться, как мать готовила мне горячий шоколад, но при этом обязательно убирала пенку.
Эва отправилась переодеваться. Тео сидел за кухонным столом в одних брюках, пил черный кофе и курил. Для мужчины его возраста тело у него оказалось очень крепким, на руках и плечах бугрились мускулы, на груди блестели серебристые волоски, и вообще он выглядел так, словно родился вот таким загорелым и здоровым.
– Как тебе нравится в Холле?
– Ничего, нормально. Оттуда увезли школьные причиндалы – кровати, парты и все остальное, и теперь он выглядит пустым и заброшенным. Но ведь я все равно не хожу по комнатам. А Рей постоянно очень занят. Я его редко вижу.
Внезапно я сообразила, что они почти наверняка ничего не знают о Белль, но почему-то никак не могла придумать, как рассказать о ней.
А Тео тем временем рассуждал:
– Закрыть собственное дело всегда нелегко. А школа там была очень долго.
– Правда?
– В общем, я думаю, что он приобрел ее – как это будет по-английски? – как действующее предприятие незадолго до того, как мы переехали сюда, а это случилось почти два года назад. Наверное, он так и не смог добиться, чтобы она начала приносить прибыль. – Он вдруг улыбнулся мне. Так бывает, когда кто-то входит в комнату, в которой вы сидите в темноте, и включает свет. – Тебе, наверное, здесь одиноко и скучно.