— Знаю. Пока он занят, я чувствую ответственность за тебя. Стояла, скучала. От меня, шута такого, хоть повеселела немного.
— Это точно. Мне кажется, на мой дикий ржач уже весь зал обернулся.
— Снобы, — махнул рукой Денис. — Каждый здесь себя считает талантливым вундеркиндом, а на деле пару приложений сделали, от которых миру ни жарко, ни холодно.
В ответ на мои поднятые брови, смеется, махая рукой:
— И я такой же.
Его самоирония мне нравится, мы снова тихо посмеиваемся, пытаясь сдерживать себя.
— Так что, покурить на балкон выйдем? Там уже тоже народу набилось…
— Выйдем конечно. — Я смело иду за ним, вдруг отчетливо чувствуя, как между лопаток жжет тяжелый взгляд.
Глава 34
Катись к черту, Ян Истомин!
А, я уже это говорила?
— Ты не куришь? — интересуется Денис, глубоко и с наслаждением затягиваясь.
— Нет.
— А зря. Такой кайф. Я заядлый курильщик.
Мы стоим на огромном балконе с широкой баллюстрадой. Зона для курящих. Тут и там стоят нарядные группки людей, перекуривают, общаются.
— Откуда знаешь Яна? — Я не могу удержаться от терзающего меня вопроса. — Извини, на друзей вы мало похожи.
Денис хитро прищуривается, стягивая бабочку и пряча ее в карман.
— Я старше самого Яна, но младше его отца. Особо не общался ни с тем, ни с другим. Но друг друга знаем давно. Мой старший брат водил дружбу с его отцом.
— О, ничего себе, поворот, — удивляюсь я.
На улице легкий ветер, и я ежусь от прохлады, разгоряченная после шампанского и душного воздуха внутри. Денис молниеносно снимает с себя пиджак и набрасывает мне его на плечи, не слушая мои протесты. От него пахнет мужским парфюмом, терпко и интенсивно. Запах чужого мужчины.
Мне не очень нравится. Непривычно.
— То есть, ты видел Яна маленьким? — улыбнувшись, спрашиваю, все равно с благодарностью кутаясь в теплую ткань.
— Ага, видел, — посмеивается Денис. — Ян был дико асоциальным и замкнутым ребенком. Тихий ужас. Я вообще удивлен, что он тут, еще и с такой потрясающей девушкой.
Вот как. Это вполне вяжется с образом неулыбчивого пугающего однокурсника.
Комплимент Дениса я попросту проигнорировала.
— Однажды моему брату колеса ножом проткнул, представляешь?
— Были причины? — В груди холодеет от представленной картины: маленький черноволосый мальчик разгуливает по огромному поместью с ножом.
Жесть.
— Да черт его знает. Вокруг всей их семьи столько тайн. У Яна не было матери. Ну, то есть была, конечно. Эта биологическая мать сбагрила ребенка отцу спустя пару недель после его рождения. Вячеслав был в шоке, не знал, что с ним делать. Но оставил, конечно. Родной отец, как никак. Днк даже делал. Скандала боялся, хотя в итоге и погиб скандальной смертью. Разбился в аварии, находясь под наркотическими веществами.
— Какой ужас…
— Да, в детстве Яну было не сладко, не смотря на окружающую роскошь. Но и он платил миру тем же. Я побаивался его, если честно. Такой себе на уме. Мрачный агрессивный ребенок. Няни в слезах и ужасе бежали из их дома вереницей. Мало какая оставалась больше, чем на пару месяцев.
Я стояла и слушала с округлившимися глазами. Захмелевшего Дениса пробила на откровенные истории из прошлого, и я решила не упускать возможность узнать о своем загадочном любовнике хоть что-то.
Но Денис, как назло, тут же свернул разговор про Яна, увлекшись рассказами из своего детства. Которое, увы, мне было неинтересно.
— Я еще одну выкурю, не против? — с мольбой смотрит на меня.
— Кури конечно, я в порядке. Мне не холодно, — указываю глазами на его пиджак на моих плечах.
— Хочешь попробовать? — вдруг спрашивает, протягивая мне свою сигарету.
Я мешкаю с ответом. Первой реакцией было желание отказаться. Но потом вдруг что-то стрельнуло в моей голове, азартное. И я потянулась губами к сигарете.
До фильтра оставалось расстояние в каких-то пару сантиметров, как кто-то выбивает сигарету из пальцев Дениса легким движением руки. Тлеющий огрызок летит на выложеный плиткой пол. Гаснет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Перед нами стоит Ян. Таращусь на него, выбитая из колеи его появлением.
— У меня есть целая. Я угощу. — Его голос вроде спокойный и ровный, но я чувствую во всей его фигуре угрозу. По спине пробегает неприятный холодок. Волосы на голове почти шевелятся. Меня не покидает стойкое ощущение, что я играю с огнем.
Все дело в его глазах. Они меняются до неузнаваемости, вижу в них свое будущее наказание.
Икаю от пронизывающего насквозь ужаса. Ничего пробовать уже не хочется. Но сказать «нет» в его нечитаемое лицо мне страшно.
Дрожащими губами я обхватываю фильтр. Ян чиркает перед лицом зажигалкой, огонь отбрасывает под его глазами жуткие пляшущие тени.
Я слишком поспешно втягиваю в себя никотин и быстро прячу руку, потому что она тоже нервно трясется. Кашляю от горького противного дыма, слезы брызнули из глаз. Мучаюсь еще пару секунд, прежде, чем он вырывает сигарету из моих пальцев, и, прямо как есть, тлеющую, сжимает в кулаке, ломая. Швыряет в специально стоящую рядом урну.
— Тебе хватит. Поехали отсюда, — едва различимая ярость в его голосе не вызывает желания ослушаться.
Ругаясь на себя и его полигамное нутро, нехотя передвигаю ногами, семеня за его широким шагом. Растворяюсь в затопившей меня ревности и обиде, не замечая ничего вокруг. Через миг утыкаюсь в твердую грудь носом, когда он резко оборачивается.
— Так и уедешь в чужом пиджаке? — еле слышным голосом спросил.
Уж лучше бы заорал, ей-богу. Потому что от его тона замертво упасть хочется. Кажется, он сейчас готов стереть меня в порошок.
— Мне было холодно, и Денис одолжил, — лепечу что-то бессвязное.
— Я жду, — глаза темнеют, из бледно-голубых превращаясь в темные мрачные дыры.
Бегом скидываю с плеч теплую ткань и возвращаю Денису, который так и стоит, примолкнув около перил. В нескольких шагах от нас.
— Чуть не уехала в нем, извини, — отдаю пиджак и возвращаюсь обратно, даже не дослушав что говорил мне в след новый знакомый.
Мы уходим с праздничного вечера, атмосфера между нами накаляется до предела. По пути к выходу я почти не различаю лиц и силуэтов. Все смешалось в огромное разноцветное пятно. Безликую массу. Иногда вспоминаю смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Потому что Ян больно тянет за локоть, абсолютно не интересуясь, успеваю я за ним или нет.
С силой усаживает меня в такси, рывком запихивая на заднее сиденье. Молча усаживается рядом и отворачивается к окну. На меня не смотрит. Его побелевшие костяшки сжатых в кулаки пальцев говорят сами за себя. Он готов превратить меня в крошку от льда своей холодной яростью.
Меня же все это начинает раздражать и бесить.
Устроил мнимую сцену ревности? Или что это вообще? Как он смеет?
Сам преспокойно развлекается с Милой. На кой черт я нужна ему? Зачем он потащил меня в эту поездку?!
От меня тоже искрит злостью, однако он сильнее меня. Я это понимаю. Мне остается только штормить и бушевать внутри себя, ковылять за ним на неудобных туфлях. Иногда останавливаться и ловить босой ногой туфлю. Все это не прибавляет моральных сил, знаете ли. Ставит в унизительное положение.
В номере, когда он чуть ли не волоком протащил меня, слабо сопротивляющуюся, от лифта до дверей, я с трудом вырываю локоть из его стальной хватки.
Словно нашкодившего пса за загривок притащил, чтобы наказать.
— Убери свои руки! Кем ты себя возомнил?! — срываюсь и кричу на него. Просто не выдерживаю всего, что на меня навалилось.
Его поведение бесит с самой первой минуты нашего с ним соприкосновения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У меня начинается обыкновенная женская истерика. В каком-то рваном всхлипе оглядываю стены пентхауса. Хочется орать, срывать голос, колотить стены кулаками. Разбивать все тут вдребезги. Делать хоть что-то, чтобы изменить свое прогнившее настоящее.
В ведерке со льдом стоит шампанское. Приглашающе переливается хрусталь начищенных фужеров. Комплимент от администрации отеля.