Неловкий взмах веслами — и соленые брызги оседают у меня на щеке, несколько капель попадает в глаза. Люди, сидящие в шлюпке, охают, закрываются кружевными платками, адъютант — высокий светловолосый парень - фыркает, косясь на своего патрона. А мой хозяин верещит громче остальных. Даже прибывший из-за моря офицер недовольно косится на него.
Кажется, мне надо было смахнуть капли с лица. Ничего, проживу и так.
Я стою на палубе. Стою, не в силах сдержать торжествующей улыбки. И пусть брат сотни раз говорил, что те, в чьих жилах течет кровь сахема[9], не должны показывать своих чувств. Пусть. И пусть мои запястья туго стянуты веревкой. Пусть. Главное — не это. Главное, что снующие по палубе матросы, успевшие сбить с колодников оковы, успели связать по рукам и ногам моего хозяина.
Лорду Кэмпбеллу это очень не нравится. Лорд Кэмпбелл озирается по сторонам, не в силах понять, как заморский аристократ, пару часов назад представившийся офицером королевского флота, мог оказаться капитаном пиратского судна. А то, что корабль пиратский, понятно даже младенцу. Достаточно посмотреть вокруг и увидеть, с какой радостью матросы освобождают пойманных лордом Кэмпбеллом корсаров, которые если верить тому, что офицер говорил на суше, должны были быть доставлены на материк, чтобы предстать перед королевским судом.
Лорд Кэмпбелл не может сдержаться, бросается к капитану корабля, тому самому офицеру, и сбивчиво пытается что-то сказать.
— Сударь, прошу вас, не надо объяснений, — отмахивается капитан, брезгливо выдирая ладонь из цепких лапок моего хозяина. Кружевная манжета, окропленная морскою водой, плещется подобно карикатуре на флаг.— Все очень просто. Вы в плену. И я искренне надеюсь, что сможете заплатить выкуп. Сейчас мы отпустим на берег вашего сопровождающего, а вы как губернатор острова останетесь на корабле. Через полчаса на борт должно быть доставлено золото, в противном случае остров останется без губернатора.
— Вы не посмеете! — захлебывается лорд Кэмпбелл.
Палуба упруго покачивается под ногами. Чуть поскрипывают доски. Высоко в поднебесье проносится чайка. А я стою, не обращая внимания на боль в перетянутых веревкой запястьях. Стою, не в силах сдержать торжествующей усмешки, которая сама собой проступает на губах.
Выкуп доставили. Конечно, отпускать губернатора прямо сейчас было бы глупостью — корабль попросту обстреляют с берега. Капитан и сам понимает это, объявляя что лорда Кэмпбелла отпустят, лишь когда корабль отойдет на безопасное расстояние от берега. Лорд Кэмпбелл сможет доплыть. И, несомненно, слуга-индеец, молчаливо простоявший на палубе, поможет своему господину.
На английском говорить нельзя. Лорд Кэмпбелл поймет все.
Сейчас или никогда.
Шаг вперед, и я даже не обращаю внимания, что голос срывается на крик:
— Senor cápitán! — Боги, молю вас, помогите мне подобрать правильные слова.— Senor cápitán, молю вас, позвольте мне остаться на корабле!
Лорда Кэмпбелла уже повели к доске, конец которой выдвинут за пределы борта, капитан отвернулся, намереваясь пройти на мостик, но, услышав мой голос, он останавливается, оборачивается.
— Надо же, немой заговорил.
Обучая меня языку, Джион говорил, что его испанский оставляет желать лучшего. Может, и так. Но лишь теперь, после того как капитан отвечает, я чувствую, что душу царапнул ледяной коготок страха. А если бы не понял? Если бы он говорил лишь на английском?
— Я не немой.
Шаг ко мне.
— Я уже понял. Но как-то странно слышать такие слова от верного слуги.
— Я не его слуга! — хочу ответить спокойно, но увы...
По губам капитана проскальзывает странная усмешка.
— Тогда почему?
Вопрос не договорен, но все понятно и так.
Лорд Кэмпбелл, не понимающий ни слова (по крайней мере, я на это надеюсь), замирает, и даже вся команда прислушивается к нашему разговору.
Я же с трудом подбираю слова на неродном языке:
Несколько лун назад мое племя было уничтожено его людьми. Меня оставили в живых. Сегодня мне пообещали, что, если я при вас буду притворяться слугой, не скажу ни слова, меня отпустят на свободу.
Но ты почему-то нарушил свою часть договора? — Испанский язык капитана непохож на испанский Джиона. Выброшенный на наш берег моряк, обучая меня, с трудом подбирал нужные слова, часто запинался. Капитан же... Давным-давно Аукаман притащил в деревню несколько недоспелых кокосов. Небольших, размером с кулак. Ловко подбрасывая их на ладони, он жонглировал орехами, и все дети деревни не отрываясь смотрели на него. Так вот, капитан жонглирует словами. Легко подбирает нужные фразы, В отличие от меня.
Разве тот, кто нарушил обещание, данное целому племени, сдержит слово, данное одному человеку?
Кажется, в глазах капитана сверкает одобрение. Хотя кто их поймет, этих белых?
— А ты не боишься?
Вот теперь я действительно ничего не понимаю. Бояться?
— Чего?
— Ваше племя было уничтожено потому, что ваш цвет кожи не совпадает с нашим,— любезно поясняет капитан, не сводя с меня насмешливого взгляда.— Мне, может, тоже не нравятся такие, как ты.
А вот этому я уже не могу поверить.
Обвожу взглядом палубу.
— На вашем корабле есть люди с белой, черной, даже желтой кожей. Неужели не найдется места для одного краснокожего?
Молчание. Чувствую, как колотится сердце, норовя выскочить из груди. Если он откажется, то лучше умереть.
Меня меряют долгим взглядом.
Я начинаю задыхаться.
— Ты разбираешься в морском деле?
Откуда?
— Нет.
Кивок. Кажется, у меня сейчас закружится голова. Боги, молю вас, помогите.
— Джереми! Покажи новому юнге судно!
Сердце замирает, пропустив удар.
Давешний адъютант делает шаг вперед, останавливается, не отводя от меня опасливого взгляда:
— А как я ему буду объяснять?
— Я понимаю английский.
Но прежде чем осмотреть судно, я полюбуюсь на то, как поплывет мой бывший хозяин.
Джереми пытается найти общий язык:
— Э... Тебя как зовут?
— Джан... — сбиваюсь со слова. И выдавливаю нейтральное: — Джанкель.
Драю палубу. Джереми вышагивает рядом, следя, чтоб не оставалось ни одного сухого пятнышка. Рубаху он давно снял, на голову повязал алый платок и постоянно подбивает меня сделать то же самое. Благодарю, я лучше так.
— Ты знаешь только испанский и английский?
На мгновение смущаюсь.
— Нет.
Палуба блестит под лучами солнца. Скользит легкая тень. Вскидываю голову, провожая взглядом пролетевшего буревестника.
Джереми не успокаивается:
— А какие еще?
Вздыхаю. Останавливаюсь. Сбрасываю с лица прядь волос. Ох, моя спина!
— Знаю пару фраз на итальянском и французском. Парень восхищенно присвистывает, не отводя от меня
чуть насмешливого взгляда:
— Разностороннее образование в вашем племени.
Молчу, скептически глядя на него. Он не выдерживает первым:
— Джанкель, ну все-таки откуда такие знания?
Вновь берусь за швабру.
— Мне было около десяти лет. В ту ночь был страшный шторм. А на следующее утро на берег выбросило мужчину.
Я не знаю, как он смог добраться до берега в оковах... Наш шаман очень долго взывал к богам, и они исцелили его. Мой отец предлагал отвезти его с нашего острова на другой. Туда, куда приплывали ваши корабли. Он отказался. Умер прошлой зимой.
Джереми заинтересованно делает шаг вперед, наступая грязным сапогом на недавно вымытую часть палубы, натыкается на мой грозный взгляд и поспешно отступает:
— А как его звали?
Усмехаюсь:
— Смит. Джион Смит.
Конечно, его звали по-другому. Но если он хотел, чтобы его звали так, и прошептал настоящее имя лишь перед смертью... Разве могу я выдать его секрет?
Джереми не нравится мое произношение:
— Джон,— нравоучительно поправляет он меня.
Все, чего он добивается,— это мой удивленный взгляд:
— Я и говорю: Джи-он.
Днем был бой. Ноги скользили по залитой кровью палубе. Свистели пули, звенела сталь.
Меня загнали к мэтру Джионсу. Малышне не место на палубе, Джанкель, ты еще сабли в руке держать не умеешь, иди лекарю помогай. Так что все, что досталось мне от битвы,— это подавать ланцеты да нитки.
Выйти на палубу удалось лишь к вечеру: вырваться из душного трюма, глотнуть свежего воздуха и почувствовать, как мир качнулся перед глазами. Кровь на гладких досках палубы, распростертые тела...
Картинка поплыла перед глазами, смешиваясь с увиденным несколько месяцев назад. Подожженные хижины. Пламя, пляшущее по крышам. Брат замахивается копьем на одного из нападающих. Падает, не успевая ничего сделать. Крики... Листва лиан, обвивающих стволы деревьев, пожухла и почернела. Кровь...