— Вероятно, к тому времени я уже буду живым трупом и могу заснуть за ужином.
— Не возражаю. Мне уже приходилось усыплять людей во время ужина. По крайней мере, на сей раз у меня будет оправдание. — Он улыбнулся ей, и ему захотелось обнять ее.
Мел Тоже улыбнулась:
— С радостью увижусь с вами вечером.
— Вот и прекрасно. Тогда встретимся в шесть.
Затем он поспешил в свой кабинет и вернулся за ней ровно через три часа. К тому времени у Мел появились черные круги под глазами, а когда она садилась в машину, он понял, что она совершенно обессилела. Она посмотрела на него с усталой улыбкой.
— Знаете, Питер, если сейчас я хоть чем-то привлекаю вас, то это практически сравнимо с некрофилией.
Он засмеялся такому ужасному предположению и сделал соответствующую гримасу.
— Какие отвратительные вещи вы говорите.
— Именно так я себя чувствую. Как ваша работа?
— Замечательно. Как там президент? — Питер решил, что она теперь знает об этом больше, чем он.
— Еще держится. Думаю, он выкарабкается, раз сумел так долго продержаться. А что скажете вы?
— Мне кажется, вы, наверное, правы. — Потом он с улыбкой добавил:
— Я только надеюсь, что завтра утром он не вскочит с постели, иначе вам сразу же придется улететь домой.
— Не думаю, что на данный момент существует такая опасность. А вы?
— Честно говоря, я тоже, — с довольным видом ответил он и взглянул на нее, направляясь к ближайшему ресторану.
— Кстати, как там дети?
— Прекрасно. Они знают, что вы здесь, поскольку видели вас в новостях, но у меня не было времени сказать им, что я встречался с вами.
Мел помолчала.
— Может быть, этого и не следует говорить.
— Почему? — удивился он.
— Возможно, они станут нервничать. Дети чрезвычайно чувствительны. Я знаю это по своим. Особенно Джесс. Вал всегда занята собственными мыслями. Но Джессика чувствует, что случится дальше.
— С Пам тоже такое бывает.
— Именно ее я имела в виду. А у нее и так хватает трудностей в жизни, чтобы еще волноваться из-за меня.
— Почему вы считаете, что она станет волноваться?
— А вы подумайте сами. За последние два года весь ее мир встал с ног на голову, но она знает, что у нее есть вы. И, по ее мнению, нет женщины, с которой ей пришлось бы соперничать из-за вас. А затем на сцене появляюсь я и сразу же становлюсь реальной угрозой.
— А почему вы так думаете?
— Я — женщина. Она — девочка, а вы — ее отец.
Вы принадлежите ей.
— Мой интерес к кому-то не изменит этого.
— В каком-то смысле это возможно. Я уверена, до смерти жены ваши взаимоотношения с Пам были иными. У вас для нее оставалось меньше времени, вам надо было заниматься другими вещами. Теперь вы вдруг стали почти полностью принадлежать ей. Ее не очень-то порадует, если все станет как прежде из-за какой-то незнакомки.
Он с задумчивым видом остановил машину перед небольшим итальянским рестораном.
— Я никогда не думал об этом. Возможно, мне следует более осторожно разговаривать с ней.
— Я тоже так считаю. — Она усмехнулась. — Черт возьми, через несколько дней вы не захотите увидеть меня. Я постоянно являюсь перед вами в самом худшем виде. После нескольких бессонных ночей я начинаю рассыпаться на части.
— Это случается со всеми.
— Но только не с вами, как мне кажется. Вы прекрасно держитесь, несмотря на усталость.
— У меня тоже есть предел возможностей.
— И у меня тоже, но я подошла к нему два дня назад.
Они вошли в ресторан, и метрдотель проводил их к тихому столику.
— Вина, Мел? — Но она отрицательно покачала головой.
— Я усну над тарелкой. — Она засмеялась и заказала бифштекс. Чувство голода притупилось, но Мел знала, что протеин пойдет ей на пользу. Они с удовольствием принялись за еду, мило беседуя, ее поражало, как спокойно ей рядом с ним. Разговор расслаблял и возбуждал одновременно. — Вы — настоящий подарок судьбы. Вы знаете это?
— Мне это нравится.
— Все совсем не так, как я предполагала, когда приехала в Лос-Анджелес.
— Знаю. — Он улыбнулся. — В данный момент вы рассчитывали быть на Бермудских островах.
— А какой сегодня день? — Она потеряла счет времени и даже ни разу не позвонила дочкам с момента приезда в Лос-Анджелес, но знала, что они все поймут. В любом случае девочки уехали на Кейп-Код на выходные. Ей казалось, что она в Лос-Анджелесе уже несколько недель, и вся ее жизнь переместилась сюда.
— Мне жаль, что у вас сорвалась поездка на Бермуды, Мел.
— А мне — нет. — Она честно посмотрела ему в глаза. — Мне больше нравится быть здесь.
Он не знал, что ответить, поэтому взял ее за руку.
— Я рад. Я счастлив, что вы снова со мной. Мел.
Жаль только, что вам приходится так много работать.
— Это небольшая плата за возможность видеть вас.
— Уверен, что у президента другое мнение.
Они оба стали серьезными, затем Мел с сожалением взглянула на часы. Ей пора было возвращаться на работу. Питер предложил отвезти ее обратно в больницу и подождать там, но она запротестовала.
— Я вполне могу взять такси.
— Я уже сказал вам: пока вы здесь, я — ваш шофер. — Затем он смутился:
— Если вы только не имеете ничего против…
На этот раз она коснулась его руки:
— Мне очень нравится.
— Вот и хорошо.
Он заплатил за ужин, и они поехали обратно в центральную городскую больницу. Они прибыли вовремя, и Мел сообщила телезрителям в Нью-Йорке, что у президента немного поднялась температура, но этого следовало ожидать. А спустя полчаса Питер отвез ее обратно в гостиницу и уехал, пообещав на следующее утро в это же время заехать за ней. Она, как и накануне, поднялась в номер и забралась в постель, но долго не могла заснуть. Пока она лежала без сна, зазвонил телефон.
— Алло? — Она испугалась, что сейчас сообщат плохие новости о президенте.
— Это я. — Звонил Питер, и Мел вздохнула с облегчением. — Прошу прощения, если напугал вас.
— Все в порядке. Что-нибудь случилось?
— Нет. — Он помялся. — Я просто хотел сказать, что вы — потрясающая женщина. — Он сам поразился своим словам и почувствовал, как у него Сильнее забилось сердце.
Мел села в постели, взволнованная его признанием.
— Я подумала то же самое о вас в прошлый свой приезд.
Он почувствовал себя неловко, а Мел улыбнулась.
Они некоторое время поболтали, потом положили трубки, возбужденные, испуганные и счастливые, как два ребенка. Они оба крошечными шагами приближались к рискованной ситуации, но было уже слишком поздно поворачивать назад, хотя такое неуравновешенное состояние становилось опаснее с каждым днем, и ни один из них не знал, что будет, когда она вернется в Нью-Йорк. В данный момент им обоим нравилось идти вдоль опасной грани.