Между тем Евмен продвигался по своей карьерной лестнице рядом с царем. Его старательность, ум и политическая гибкость обеспечили ему безраздельное доверие царя. Империя все возрастала в размерах, а вместе с ней возрастала и ответственность, лежащая на плечах Евмена, и в конце концов ему стало казаться, что на его плечах – тяжесть всего мира.
Но этому царю было мало просто империи. Покорив Персию, он повел свое окрепшее в боях войско – все пятьдесят тысяч воинов – на юг и на восток, к богатейшему и таинственному трофею – Индии. Они шли и шли на восток по неизведанной и не нанесенной на карты стране и продвигались к побережью океана, который, как думал царь, омывает весь мир. Странные это были края: в здешних реках водились крокодилы, леса кишели гигантскими змеями, здесь поговаривали о других неслыханных империях. Но царь не желал останавливаться.
Почему он продолжал свой поход? Одни говорили, что он бог, воплотившийся в тело смертного человека, а боги всегда желали большего, нежели люди. Другие говорили, что он жаждет превзойти в подвигах великого героя Греции Ахилла. Кроме того, было еще и любопытство: человек, воспитанный Аристотелем, не мог усмирить в себе страстное желание познать мир. Но Евмен подозревал, что истина гораздо проще. Александр был творением своего прославленного отца, и не стоило дивиться тому, что молодой царь жаждал затмить его славу и доказать, что он – еще более великий человек.
Наконец у реки Беас войска, уставшие от многолетнего похода, взбунтовались, и даже богоподобный царь не смог двигаться дальше. Евмен полагал, что у Александра достаточно здравого смысла. Хватало и того, что есть, – удержать бы то, что имели.
Кроме того, Евмен уже тайком подумывал о своих перспективах. Он не раз сталкивался с соперничеством при дворе. Македоняне презрительно относились к грекам – это была заносчивость воинов перед простыми «писцами», и самих талантов Евмена хватало для того, чтобы он нажил себе множество врагов. К примеру, Гефестион жутко ревновал к своему возлюбленному царю всех, кому тот оказывал доверие. Порой распри между приближенными царя заканчивались гибелью кого-то из них. Но Евмен уцелел – и у него тоже имелись собственные амбиции. Как только царская власть сместится от завоеваний в сторону политического и хозяйственного укрепления империи, смогут пригодиться все способности Евмена, и он намеревался обеспечить себе должность повыше какого-то там секретаря.
После подавления мятежа у реки Беас у царя сохранилась еще одна великая мечта. Находясь в самом сердце Индии, он велел выстроить огромный флот, чтобы на кораблях проплыть по Инду, а затем вдоль побережья Персидского залива, дабы открыть новый торговый путь, за счет которого можно было бы еще более сплотить империю. Александр разделил свое войско: Гефестиону он поручил отвести флот к дельте. За ним по берегу следовал обоз с поклажей и драгоценные царские слоны. Евмен и его подчиненные отправились в путь с флотом. Сам царь задержался, дабы усмирить бунтующие племена в своей новой провинции – Индии.
Все шло хорошо до тех пор, пока царю не встретился народ, называемый маллои, и их укрепленный город Мултан. Царь, со свойственной ему отвагой, сам возглавил атаку – и был ранен стрелой в грудь. В последнем донесении, полученном Гефестионом, сообщалось о том, что раненого царя должны перенести на корабль и что этот корабль поплывет по реке вслед за остальным флотом, а войско прибудет позднее.
Но это случилось несколько дней назад. И ощущение было такое, словно оставшаяся выше по течению реки армия завоевателей мира бесследно исчезла. А в небе происходили немыслимо странные знамения; люди шептались о том, что видели якобы, как солнце скачет по небу. Такие необычные знаки могли говорить о страшном и ужасном событии – о каком же еще, как не о смерти богоцаря? Евмен больше верил доподлинным фактам, чем любым недобрым знамениям, но ему было трудно объяснить эти вести – вернее, отсутствие вестей, и чем дальше, тем сильнее он нервничал.
Как бы то ни было, непрестанные заботы по управлению войском отвлекали от мыслей о нарастающей неопределенности сложившегося положения. Евмену и Гефестиону приходилось разбирать спорные вопросы, которые невозможно было решить на более низких бюрократических уровнях. Сегодня они разбирали проступок командира дивизиона пехотинцев. Он, обнаружив свою любимую проститутку в постели своего друга, тоже военачальника, отрубил ему кинжалом нос.
– Проступок не слишком серьезный, – заключил Евмен, – но это очень плохой пример для других.
– Все гораздо сложнее. Это постыдный поступок. – Так оно и было. За обезображивание другого человека по приказу царя воинов карали – например, был наказан убийца побежденного Дария, великого царя Персии. – И ведь я знаю этих мужчин, – продолжал Гефестион. – По слухам, они были любовниками! Эта девица решила вклиниться между ними – наверное, рассчитывала что-то выиграть для себя, рассорив их. – Он потер кончик длинного носа. – А что за девица, кстати говоря?
Это был серьезный вопрос. Представителям народов, которые оказывали войску Александра сопротивление, но потом были покорены, не позволялось проникать в высшие круги командования, дабы они не смогли причинить кому-то вред. Евмен принялся перебирать пергаментные свитки.
Но прежде чем он смог дать ответ, вбежал слуга Гефестиона.
– Господин! Ты должен пойти и посмотреть… Там люди… Они такие странные и удивительные!
Гефестион сердито осведомился:
– Это вести о царе?
– Я не знаю, господин! О, пойди же, пойди и посмотри!
Гефестион и Евмен переглянулись. Затем оба резко поднялись, опрокинули стол со свитками и поспешили к выходу из шатра. Гефестион выхватил из ножен меч.
Бисезу и де Моргана привели к более роскошным шатрам, хотя грязью они были перепачканы не меньше всех прочих. У входа в большой шатер стояли свирепого вида стражники, они встретили чужаков недобрыми взглядами. Тот воин, что сопровождал Бисезу, шагнул вперед и затараторил по-гречески. Один из стражников резко кивнул, вошел в шатер и что-то кому-то сказал.
Де Морган был напряжен и взволнован – Бисеза уже знала, что в такое состояние он впадает, когда предвкушает благоприятное для себя развитие событий. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.
Из шатра один за другим посыпались стражники, одетые немного иначе. Они окружили Бисезу и всех остальных и выставили перед собой мечи. Затем появились двое – явно выше остальных по званию. Они тоже были в боевого покроя туниках и плащах, но одежда у обоих была чистая. Один из командиров, помоложе, растолкал стражу. Широкоскулый, длинноносый, темноволосый, с коротко остриженными волосами. Он смерил чужаков взглядом с головы до ног, всмотрелся в их лица. Как и его подчиненные, ростом он был ниже любого из современных людей. Бисезе показалось, что он нервничает, что на душе у него нелегко, но его мимика и жесты были настолько чужими для нее, что она ни в чем не могла быть уверена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});