под конвоем Мохито вышел на тротуар. Они добрались до калитки гуськом — включившийся в реальность Шольт тревожился, опасаясь, что Ханна поскользнется, держался рядом — подхватить, уберечь. Уберечь ее и ребенка. Мохито надзирал за всеми сразу — в случае необходимости медведь умел двигаться очень быстро, Шольт это знал. Знал, но все равно не мог переложить на него ответственность за Ханну.
Запах дома укутал и согрел лучше любого одеяла или пледа. Йоша, елка, мандарины, разнообразная еда, песочный пирог с ягодами, краска бумажных гирлянд, протянутых через гостиную. Мучнистый след клейстера — утром Ханна налепила на стекла забытые снежинки. Еле заметная нотка гари возле столика, на котором стояли затушенные свечи. Над всем этим главенствовал ежедневно меняющийся запах Ханны. Еще не родившийся ребенок отвоевывал свое место, теснил мать, напоминая отцу и сводному брату: скоро все еще раз изменится. Шольт вдохнул полной грудью, улыбаясь и убеждаясь — следующий год они будут встречать вчетвером.
Йоша, обрадованный тем, что ему удалось изловить и затащить в квартиру Мохито — медведь отказался от приглашения на новогоднюю ночь — демонстрировал игрушки на елке, сбиваясь на пересказ содержимого холодильника.
— Смотри! Вот за этими грибочками мы ездили. Ханна их заказывала на выставке, мы потом забирали у мастера. И салат с грибами у нас есть. Грибы и печенка, ты сейчас попробуешь, убедишься — это очень, очень вкусно! А вот тот лис, о котором я тебе рассказывал. И волки. А медведей не было. Здесь не было, Ханна смотрела какой-то столичный каталог, там куча, огромная куча медведей с горшками меда и рыбой. Но мы их слишком поздно нашли, заказы уже не принимали. Мы обязательно их купим, повесим на елку на следующий год.
Мягко мерцали лампочки-снежинки, разгорались и затухали, позволяя перемигнуться россыпи цветных огоньков — Йоша с Ханной повесили на елку три разные гирлянды, а еще три — на окна. Лисы и волки рассматривали стеклянные шишки и виноград, яркие корзины с цветами напоминали о лете, грибочки и рыбки символизировали продуктовый запас — Ханна раз десять заказывала доставку, как будто в праздничные дни собиралась кормить не его и Йошу, а роту оголодавших спецназовцев.
— Ты в порядке? — ладонь Ханны коснулась лба. — Может быть, скажешь, что случилось?
— Ничего, — Шольт поймал ладонь, прикоснулся губами к запястью, пересчитал поцелуями пальцы. — Наверное, последствия контузии.
Через пять минут выяснилось, что попытка списать мороки прошлого на летнюю контузию была ошибкой. Ханна упрекнула его в том, что он безответственно относится к своему здоровью, а подлый Мохито неожиданно переметнулся на сторону законной супруги и начал ябедничать, перетряхивая все давние отказы от больничных и реабилитаций. Собеседники переместились на кухню, где Ханна выставила на стол кучу плошек с салатами, поощряя союзника.
— Помню я прекрасно! — кипятилась она. — После такого ранения надо в санаторий, отдохнуть хотя бы месяц. А он скамейки на стадионе красил! И мешки с картошкой таскал!
«Картошка-то ей чем не угодила?» — удивился Шольт.
Мохито ел и поддакивал, время от времени подкидывая Ханне заплесневелые факты — как Шольт отправился на дежурство с температурой и не прошел медосмотр, как три года не брал отпуск, как лег спать с грелкой на боку, заявляя, что у него разболелся живот от супа, а в пять утра уехал на «Скорой» с аппендицитом. Ханна охала и подкладывала Мохито добавку. Йоша некоторое время слушал, а потом заскучал и отправился пересчитывать елочные игрушки.
Шольт смотрел на мерцающие снежинки и тихо радовался тому, что Ханна устроила сыну настоящий праздник. Они с Мохито тоже наряжали елку — пластмассовыми шариками и сосульками, никогда не покупая стеклянные игрушки, потому что постоянно роняли коробку с антресолей, дважды наступали, а в один год Шольт на нее сел, не заметив на табуретке. А Ханна показала и ему, и Йонашу, что существуют другие игрушки: поцарапанные стеклянные клоуны, передающиеся из поколения в поколения, авторские работы из стекла и полимерной глины, сияющие свежей краской. Супруга не гналась за дороговизной — на ветках елки соседствовали шары и конфеты, которые они купили на рынке, бегемоты и слоны, привезенные от ее родителей, новехонькие грибочки и птицы с хвостами из шерстяных нитей, склеенные и раскрашенные Йонашем. Шольт знал, что без авторских и антикварных игрушек можно прожить, но был благодарен Ханне, приоткрывшей эту праздничную дверь для Йоши.
Он сел в кресле, подбирая под себя ноги, блаженствуя от запаха дома, ворчания Ханны, возни Йонаша, перевешивавшего игрушки. Доселе помалкивавший волк напомнил: «Это я! Я пришел к нашей висице, я привел тебя в ее логово. Она меня любит. Вечером перекинешься. Я тоже хочу съесть салат».
«Перекинусь, — согласился Шольт. — Но пока — днем — походим на ногах. Мне надо поговорить с Мохито».
Повод подвернулся быстро. Ханна, накормившая медведя до отвала, начала готовить гранатовый салат, пообещав Йонашу, что на ужин еще пожарит картошку и запечет куриные грудки. Попытки помочь супруга пресекала и ненавязчиво намекнула Йонашу, что для хорошего аппетита не помешает прогуляться — расчистить снег во дворе и слепить новогоднего снеговика.
— Я дам морковку для носа, — пообещала она, проследив, чтобы Шольт обул теплые ботинки. — И, Камула ради, не делайте ему глаза из стреляных гильз! Лучше возьми черные маслины.
Мохито работал лопатой под упреки — Шольт требовал ответа на вопрос: «Зачем было рассказывать про аппендицит? Не нашлось другого повода суп свой похвалить?». Медведь бурчал, Йонаш хихикал, швырялся снежками и просил разрешения принести противогаз с фигуры официанта, чтобы украсить снеговика.
— Не надо, — подумав, отказал Шольт. — Ханна нам обещала пирог с сухофруктами. Я такой пирог ел очень давно, вкус не помню. А если ты наденешь на снеговика противогаз, то еще три года не вспомню. Давай повременим.
Вылизав двор и соорудив добропорядочного снеговика, они помахали Борису с Анной, выглянувшим из окна — Ёжи со Снежкой, воспользовавшись выходными, умотали к родителям в деревню — и отправились в гостиную, чтобы распечатать настольную игру, которую Ханна подарила Йоше. Мохито сделал попытку уйти, но его уговорили остаться — хотя бы до того момента, когда можно будет взять с собой порцию гранатового салата и кусок куриной грудки с гарниром.
Они расстелили на полу огромную карту, долго разбирались с правилами, открыли и тут же потеряли колоду карт, беззлобно переругались и примирились.
— Если у тебя психологические сложности, я могу попросить Ханну, чтобы она отдала мне весь гранатовый салат,