этой безэмоциональной чушью, которую он демонстрировал миру, билось сердце, которое нуждалось в любви не меньше, чем сердце другого парня. И у меня было много любви, чтобы дать. Бесконечное количество. Поэтому я с удовольствием позабочусь о нем, пока он не впустит меня.
— Хорошо, но только потому, что я не хочу больше ни секунды проводить в твоей компании, — согласился Райдер, протягивая мне руку.
Я встал и взял ее, просунув свои пальцы между его пальцами. Он снова попытался отдернуть руку, но я хитро улыбнулся и крепко сжал ее.
— Расслабься, милый, это продлится всего секунду, — поддразнил я, и его глаза стали змеиными и яростными.
— Ты так говоришь, когда собираешься трахнуть Элис? — бросил он, и я рассмеялся. Явно не та реакция, на которую он рассчитывал.
Я позволил своей магии надавить на края моей кожи, пока она не прижалась к ладони Райдера. Его барьеры были крепче, чем утиная задница, но если он не успокоится и не впустит меня, мы действительно застрянем здесь. А я не сплю на твердом полу без отопления. Я бы очень хотел быть в своей собственной постели сегодня вечером с моим маленьким вампиром, обернутым вокруг меня в обнаженном виде, только что оттраханным и сияющим. Я бы не спал здесь, как какой-то отверженный уличный кот в сарае. В. Сарае.
— Райдер, — пропел я. — Ты не очень-то стараешься.
Он посмотрел на меня, и я понял, что это будет невыполнимая миссия, если он не расслабится.
Я вздохнул, опустив взгляд на него, решив, что для того, чтобы заставить его сделать это, потребуется нечто большее, чем мои шутки. — Слушай, чувак, мне действительно жаль, что ты так страдаешь из-за Элис. Ты не обязан подтверждать это или что-то еще, ты можешь сколько угодно придерживаться этого бессердечного дерьма. Но я видел правду. Я знаю тебя, даже если ты не хочешь, чтобы я знал тебя. И… это дерьмо. Я не хочу, чтобы Элис потеряла тебя.
— Она… — оборвал он себя, и я сжал его пальцы, что определенно не было правильным решением, так как он снова попытался вырвать их.
— Что? — подбодрил я.
— Неважно, — пробурчал он.
— Райдер.
Его взгляд говорил мне отступить, но я не мог. В моей душе поселилась боль из-за Райдеру. Я видел его шрамы, все видели. Он пострадал больше, чем любой человек должен пострадать за всю свою жизнь. Неудивительно, что он был таким. Неудивительно, что он не мог никому доверять или признаться, что ему что-то небезразлично. Кто знал, сколько всего было отнято у него в прошлом? Я страстно желал залечить эту рану в нем, как если бы она принадлежала моей девочке. Как будто он был моей… Львицей.
— Если она хочет тебя, как раньше, я хочу, чтобы ты был у нее. Я хочу, чтобы она была счастлива. По-настоящему счастлива. А в последнее время у меня такое чувство, что это не так, — признался я, отдавая ему свое сердце, хотя знал, что он не может сделать то же самое для меня. Мой желудок скрутило, когда я произнес эти слова. Я почувствовал себя дерьмовым партнером. Мне следовало завести с ней разговор об этом раньше, но, возможно, я боялся, что она отвергнет эту идею. Потому что в глубине души я знал, что хочу этого. Когда я делил ее с Данте, мне было так хорошо, независимо от того, что говорили об этом звезды. Но я всегда следую своим инстинктам, всегда доверяю себе, а сейчас они вели меня к Райдеру и умоляли завернуть его в пеленку и обнять, как детеныша.
— Почему ты так на меня смотришь? — прорычал Райдер, когда я шагнул ближе к нему.
Просто немного потискать… он не будет возражать.
Я выпустил его руку и набросился на него, обхватив руками и притянув к себе для яростного объятия. Он отчаянно сопротивлялся, и я прижал его крепче, борясь за то, чтобы удержать его рядом. Затем он просунул ладони между нами и оттолкнул меня, оскалив зубы.
— Какого хрена, Муфаса? — прорычал он.
— Тебе понравилось, — я ухмыльнулся. Ему точно понравилось.
— Если ты еще раз попытаешься меня обнять, я выращу у тебя в заднице такую лозу, что она застрянет у тебя в горле и задушит тебя до смерти, — предупредил он.
Я засмеялся, снова протягивая руку. — Ладно, ладно, мы воткнем булавку в эту идею с объятиями.
— Нет, никакой булавки. Это жесткий предел.
— Боже, просто поделись со мной силой, и мы сможем разобраться с этим позже.
— Никаких объятий не будет, — прорычал он. — Никогда. Я не обнимаю людей.
— Ты обнимал Элис. Я видел это, — игриво сказал я. Он не улыбался, но, возможно, в глубине души он улыбался. Я готов был предположить, что это так.
Райдер в ярости схватил меня за руку, и я надавил своей магией, чтобы встретиться с его. Не сработало.
— Если бы ты был честен со мной, ты бы обнаружил, что тебе понравится быть немного уязвимым, тогда твои магические барьеры разрушатся, и я проскользну прямо в тебя.
— Ты можешь перестать говорить об этом так, будто собираешься трахнуть меня в задницу, потому что это делает это невозможным. Позволь мне толкать, я не принимаю ни в каком смысле.
— Хорошо, просто скажи мне что-нибудь реальное. То, чего бы ты не захотел мне рассказывать.
Он направил на меня свой взгляд, и я склонил голову в ожидании. Я чувствовал, как он пытается снять свои барьеры, не делая этого, но это вряд ли произойдет.
— Я хороший друг, Райдер. Хочешь ты этого или нет. Что бы ты ни сказал, это не покинет этот сарай, как и призрак детей, погибших здесь, — я нарисовал крест над своим сердцем, и он нахмурился, как будто узнал этот жест.
Он отвернулся от меня к стене, и прошло несколько мгновений молчания.
Он прочистил горло. — Долгое время я был оружием для Лунного Братства. Элис заставила меня захотеть стать фейри, которым я был до всего этого. Теперь ее нет, и я не могу забыть, то что она заставила меня почувствовать. С ней я начал думать, что мне больше не нужно быть просто оружием. По крайней мере, до встречи с ней мне было все равно, что в моем сердце ничего нет. Теперь я не могу вернуться к этому. Теперь я чувствую слишком много и не могу это отключить. Я испробовал все известные мне заклинания, лекарства и зелья, но эта боль заставляет меня кровоточить изнутри каждый день. Она не проходит.
Я открыл рот,