Он всем сердцем верил, что сейчас умрет. Тут же, на месте. Он так и сдохнет на полу в общественном туалете.
Через двадцать минут у него нашлись силы встать, умыться холодной водой, извиниться перед друзьями. Он считал: ему повезло; что он покидает ресторан живым, выжатым как лимон, но живым. Он добрался до дома и проспал двенадцать часов. На следующий день он был в норме, только ощущал небольшую слабость. Он решил, что его поразил какой-то особо злостный вирус гриппа, или же соус, который он ел за ужином, оказался отравленным.
Через двое суток это случилось снова. Он проснулся в собственной постели. Никаких ночных кошмаров. Ничего. Он крепко спал, потом внезапно проснулся и понял, что сейчас умрет. Сердце стучало. Пот стекал ручьями. Он задыхался. Снова начались судороги, все тело чесалось, и Вик испытывал твердую уверенность, что его время на земле подходит к концу.
Все это произошло вскоре после того, как Лозадо выпустили. Убийца показал нос полицейскому управлению в целом и Вику в частности. И теперь Вика поразила смертельная болезнь. Так он оценивал ситуацию, записываясь на прием к терапевту.
– Вы хотите сказать, что у меня просто крыша поехала?
Доктор протащил его через все анализы – неврологические, гастроэнтерологические, кардиологические и все остальные – и выдал заключение: у него острое нервное расстройство.
Он поторопился объяснить Вику, что тот вовсе не сумасшедший, и познакомил его с природой этого заболевания.
Вик обрадовался, узнав, что его болезнь не смертельна, но он не мог прояснить себе ее причины, и это его беспокоило. Ему хотелось, чтобы его быстренько вылечили, и он расстроился, узнав, что так не бывает.
– Возможно, у вас больше не будет ни одного приступа, – сказал врач. – Или вы будете страдать от них периодически всю вашу жизнь.
Вик изучил все, что можно, по поводу этой болезни. От нее, оказывается, страдали тысячи людей. Его несколько утешило, что у него распространенные симптомы.
Некоторое время он ходил к терапевту раз в неделю и пил лекарство в целях профилактики. В конечном итоге он убедил и врача и себя самого, что излечился.
– Я справился с этим, – сказал он терапевту. – То, что вызывало эти приступы, кануло в Лету. Я выздоровел.
И он десять месяцев был здоров. Именно столько времени прошло после последнего приступа. Он был в порядке. До сегодняшнего дня. Слава богу, приступ был коротким и не очень тяжелым. Он понимал, что с ним происходит, и смог себя перебороть. Может, резинка все-таки помогла.
Он подождал минут пять, чтобы убедиться, что действительно все прошло, прежде чем ехать дальше. Он выехал на Западную магистраль и поехал, сам не зная куда. По сути, в голове было пусто. Только думы о Ренни. Хирурге. Всаднице. Убийце.
Возможно, его приступ был вызван известием о том, что в шестнадцать лет у нее была связь с женатым мужчиной. Ни много ни мало, партнером своего отца, который, скорее всего, был намного ее старше. Малолетняя разрушительница семьи.
Это совпадало с тем, что рассказывала о ней Кристел. Девчонка, которая могла ездить в открытой машине, оголив грудь, вполне способна спать с партнером отца, разрушить благополучный брак и, возможно, впоследствии посмеяться над любовником.
Пуританская часть населения Далтона была наверняка возмущена таким поведением. К этому добавилось убийство, так что нечего удивляться, что родители поторопились от нее избавиться и послали в интернат.
Но все это никак не сочеталось с той женщиной, которую знал Вик. Верно, он встречался с ней всего два раза, но из того, что он видел, он мог сделать вполне обоснованные выводы насчет ее характера.
Она не просто не любила тусовок, она вела жизнь монахини. Она не выставляла напоказ свою сексуальность, она боялась прикосновений, едва не сказала: «Не надо», когда он хотел коснуться ее щеки.
Разве это поведение женщины-вамп?
Он не мог привести двух разных Ренни Ньютон к общему знаменателю, и это сводило его с ума. Он не мог быть объективным, и Орен это знал. Именно поэтому он контролировал его действия, следил за ним, как чертова легавая.
Но злиться по-настоящему на Орена Вик не мог. Вернее, он, конечно, злился. Еще бы! Орен врезал ему в челюсть, нес всякую чушь о Ренни. Но с другой стороны, Орен делает свою работу. Он призвал Вика помочь ему, а Вик только все осложняет.
Внезапно Вик осознал, что едет вовсе не бог знает куда. Он находился на улице своего детства. Наверное, его сюда привело подсознание. Может, ему нужно прикоснуться к корням, чтобы снова обрести опору. Он остановил пикап на углу, немного не доехав до родного дома.
После гибели Джо он его продал. Ему казалось кощунством жить в нем без Джо. Даже в темноте он видел, что дом в отличном состоянии.
Трава подстрижена, кустарникам придана нужная форма. Ставни покрашены другим цветом, но он подумал, что мать бы его одобрила. Ее клумба с розами с восточной стороны все еще пышно цвела.
Он мысленно услышал голос отца:
– Вам, мальчики, должно быть стыдно.
– Да, сэр.
– Да, сэр.
– Вы же знаете, как ваша мама гордится своими розами.
– Это был несчастный случай, – пробормотал Вик.
– Но ведь она просила вас не играть в мяч рядом с ее розами, верно?
Вик пытался поймать мяч, поданный братом. Мяч приземлился в самом центре клумбы с розами, Вик тоже. Пока он там возился, чтобы выпутаться, сломал ветви нескольких кустов у самой земли. Мать расплакалась, увидев, что он натворил. Поправить ничего уже было нельзя. Когда домой вернулся отец, он принялся за них:
– С сегодняшнего дня в футбол будете играть на пустой площадке дальше по улице.
– Там полно красных муравьев, папа, – сказал Вик.
– Слушай, заткнись, – прошипел Джо.
– Нечего затыкать мне рот. Ты мне не босс. Если бы ты не бросил этот проклятый мяч…
– Вик!
Когда отец говорил таким тоном, они с Джо знали, что лучше всего помолчать.
– В выходные вы на пару вымоете гараж и вычистите канаву. Никаких друзей в доме, самим тоже не сметь выходить. И если я услышу жалобы, ссоры и ругань, – сказал он, глядя на Вика, – на следующей неделе будет еще хуже.
Вик улыбнулся воспоминаниям. Даже тогда Джо знал, когда надо держать рот на замке. Вику еще предстояло этому учиться.
Много воспоминаний связано с тем, что происходило в их доме. Мать всегда старалась устроить праздник из их дней рождения и выходных. Среди их любимых питомцев перебывало много разных кошек и собак, два хомяка и пересмешник. Как-то Вик свалился с орехового дерева на заднем дворе и сломал себе руку. Мама плакала и говорила, что он мог сломать себе шею. В тот день, когда у Джо появилась первая машина, он позволил Вику посидеть за рулем, пока рассказывал о ее достоинствах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});