Читать интересную книгу Голова Путешественника - Николас Блейк

Найджел смотрел на нее с восхищением.

– Раз уж об этом зашла речь… – сказал он. – Когда вы с Робертом вышли взглянуть на Китти, Роберт был в макинтоше?

Джанет, кажется, впервые растерялась.

– В макинтоше?.. А что? Почему такой странный вопрос? Не вижу связи.

– Так, просто я кое о чем размышлял. Ведь тогда как раз начался дождь, правильно? И на вас был макинтош. Может быть, вы надели плащ Роберта?

– Нет, конечно же, нет. Почему я должна была надеть его плащ? – довольно резко ответила Джанет.

– Я сказал это только потому, что Мара считает, что на нем не было макинтоша, когда она видела вас обоих во дворе. Вы не помните, был ли Роберт в плаще, когда вернулся с прогулки?

Джанет Ситон часто замигала глазами и как-то неловко мотнула головой.

– Господи, какая я глупая! – воскликнула она взволнованно. – Я же совершенно забыла! Да, он был в плаще. Он вошел, сказал, что ему показалось, что Китти бьется в деннике, и мы тут же пошли туда. Дождь только-только начал расходиться, но был еще не очень сильным. Поэтому я набросила макинтош Роберта – бежать за своим мне не хотелось. Да, теперь я помню!

Так вот, значит, как это было. Найджел разглядывал эту статную испуганную женщину, сидевшую перед ним очень прямо, сложив на коленях крупные руки и опустив глаза. Вот так она сидела бы, подумал Найджел, если бы решилась прийти на прием к врачу-специалисту и рассказать ему о тревожных симптомах, которые долгое время стоически терпела или отчаянно пыталась игнорировать.

– Реннел сказал, что когда Освальд ушел от него, он видел, как тот пошел сюда, к дому. Это было около двадцати минут первого, вы еще не спали. Может, вы что-нибудь слышали? Очень странно, если Освальд подошел к дому, к самому дому, а потом взял и ушел, даже не попытавшись с кем-нибудь повидаться.

– Со мной ему вряд ли захотелось бы встретиться, – желчно заметила Джанет, не сводя глаз со своих рук, лежащих на коленях, как два тяжелых булыжника. – Так вот, значит… – начала она и замолчала.

– Да?

– Я действительно кое-что слышала. Полиции я об этом не рассказывала, потому что этот эпизод как-то выпал у меня из памяти, а потом, когда я вспомнила, он показался мне таким незначительным… кроме того, я вообще была уверена, что мне просто померещилось.

– Продолжайте, пожалуйста!

– Так вот, это было минут за десять до того, как муж вернулся с прогулки. Мне показалось, что я слышу, как открылась дверь со двора. Я сидела у себя в комнате. Я подошла к дверям будуара и тихонько позвала: «Это ты, Роберт?» Видите ли, он вот-вот должен был прийти. Но мне никто не ответил, и, естественно, я подумала, что ослышалась… Боже, какой ужас! Вы думаете, этот человек и в самом деле пытался войти в дом?

– Ну что ж, это вполне возможное объяснение. Он узнал ваш голос и, поскольку не хотел, чтобы вы знали о его приезде, вышел обратно во двор. Вы согласны?

– Но я не понимаю… Кого он хотел видеть? И вообще, зачем он сюда явился?

– Выбор не так уж велик, верно? – мягко произнес Найджел. – Вряд ли он приходил повидаться с Лайонелом или Ванессой.

Джанет испуганно раскрыла глаза, потом опустила веки и наконец-то откинулась в кресле, устало опустив руки на подлокотники; это была поза боксера, побитого в решающем раунде.

– Нет, нет, только не Роберт, – чуть слышно произнесла она. – Я не верю, я просто не верю! Это невозможно. Абсолютно невозможно. Роберт не может… Роберт не мог дойти до того, чтобы пригласить этого человека в дом. Этому должно быть какое-то другое объяснение.

После всех этих событий прошел день, другой, еще два, и в душе Найджела все росло и росло чувство разочарования. Расследование как будто зависло в воздухе. От Блаунта вестей не было. Как это ни невероятно, но Лайонела с Марой так и не нашли – они исчезли, словно испепеленные мгновенной вспышкой пламени. Сержант Бауэр держал Найджела в курсе событий. Машину обнаружили на следующее утро после их побега в Фоксхолвуде – они съехали с дороги на одну из лесных тропок, довольно искусно замаскировали машину ветками и мхом и так оставили.

Полиция пришла к выводу, что беглецы прятались в лесу до наступления темноты, а потом пошли пешком. На всех дорогах было организовано наблюдение, персонал железнодорожных станций был предупрежден – и все это меньше чем через полчаса после их побега из Плаш-Мидоу. Несмотря на нехватку людей, инспектор Гейтс немедленно начал опрашивать всех друзей Лайонела и Мары, живших по соседству с Плаш-Мидоу и Ферри-Лейси. На этот раз не забыли и про церковный склеп. Но никаких сообщений не поступало ни с главной железнодорожной линии, ни с боковых веток; Лайонел и Мара не угоняли и не нанимали автомобилей; за четыре дня не удалось обнаружить никаких следов. Инспектор Гейтс мог только предположить, что в первую же ночь они остановили на шоссе какую-то машину, скорее всего грузовик. Следствием было установлено, что молодые люди забрали с собой из Плаш-Мидоу два рюкзака, кое-какие туалетные принадлежности и еды дня на три.

На четвертый день Блаунт позвонил Гейтсу из Бристоля и предложил прекратить поиски в окрестностях Ферри-Лейси. Лайонел и Мара были объявлены в розыск в специальном разделе «Полицейской газеты». Если не считать этой публикации, которая обращала на них внимание всех английских полицейских, никаких шагов по их розыску не предпринималось, и все силы были брошены в другом направлении.

На пятый день в одном из городов соседнего графства был замечен молодой человек с отрастающей бородой и видом бродяги, но во всем остальном отвечающий описанию Лайонела Ситона. Он вскочил на оставленный у мостовой велосипед, отказался выполнить приказ констебля, который пробовал его остановить, и уехал, несмотря на поднявшийся шум и крик. По этому поводу Бауэр заметил: «Уж эти мне десантники, сущая беда с ними».

Представлялось совершенно очевидным, что Лайонел и Мара разделились. По мнению Найджела, Лайонел начал игру в кошки-мышки, смысл которой сводился исключительно к тому, чтобы – наверняка ему так казалось – морочить голову полицейским и отвлекать их от чего-то более важного. Вместе с тем Найджел полагал, что эта эскапада молодого человека – если только она и в самом деле была только эскападой – имела целью произвести впечатление на отца не в меньшей степени, чем на Мару. Роберт Ситон, несомненно, великий поэт и к тому же воплощенная доброта. Но гениям, как дубам-исполинам, свойственно отбрасывать вокруг себя настолько густую тень, что она подавляет все растущее рядом, забирая себе все жизненные соки земли. Дети человека, обладающего таким талантом, такой независимостью и внутренней свободой, редко бывают нормальными; чем мощнее становой хребет отца, тем неистовее и эксцентричнее их попытки самоутверждения. Когда отца любят, как Лайонел любил Роберта, такие попытки обычно направлены на то, чтобы произвести на него впечатление, получить одобрение и вырасти в его глазах, и свободны от мятежного вызова. Когда Лайонел Ситон «признался» в том, что это он прятал Финни Блэка, когда он выкинул этот номер со стрельбой и эффектным побегом, сопровождаемым лихими прыжками с высоты и таинственным исчезновением, он всего лишь хотел сказать этим: «Смотри, отец, я тоже мужчина, и – я могу кое-что совершить ради тебя». И наградой ему был бы, если бы он только мог его услышать, тот смущенный, любящий и восхищенный тон, которым Роберт произнес: «О Боже, не нужно было ему этого делать».

На шестой день суперинтендант Блаунт вернулся в Ферри-Лейси. Вид у него был серьезный, но торжествующий.

– Мы нашли наконец, – сказал он Найджелу. – Нашли место, где отсиживался Освальд Ситон, когда после долгого отсутствия вернулся в Англию. Нам пришлось перевернуть вверх дном весь Бристоль. И мы нашли письмо с приглашением приехать на родину. Да, я думаю, что это дело можно считать закрытым.

– Письмо?! От кого?

– От Роберта Ситона.

Глава. Объяснения Роберта Ситона

Найджел Стрейнджуэйз разглядывал листок писчей бумаги, который положил перед ним суперинтендант.

– О подделке не может быть и речи, – пояснил Блаунт. – Наши эксперты это проверили.

– Да, разумеется, это его почерк. Уж мне ли теперь его не знать.

– И посмотрите, письмо написано на дешевой тонкой бумаге, лист вырван из какого-то блокнота. Они тут такой бумагой не пользуются. Он принял меры, чтобы обезопасить себя – так, на всякий случай.

На письме, разумеется, не было ни адреса, ни даты.

Дорогой Освальд!

Это для меня огромный сюрприз. Конечно же, я не буду чинить препятствий. Но почему ты мне так долго не писал, не сообщал, что ты жив? Как бы там ни было, давай встретимся. Из Бристоля есть поезд, который прибывает в Чиллингхэм в 10.58. Приезжай этим поездом в четверг. Я оставлю дверь во двор открытой и буду ждать тебя в гостиной; не входи в дом, пока не увидишь, что свет в гостиной погас. Я попробую отправить Дж, спать пораньше. Ты понимаешь, что она не будет в восторге от твоего приезда и может причинить тебе массу неприятностей. Поэтому я ничего не скажу ей о твоем возвращении до тех пор, пока мы с тобой все не обсудим. Я согласен, что к тебе должны вернуться твои права, но это не так просто из-за того дела десятилетней давности. Я попробую уговорить Дж., а также Реннела и М. Но пока нам следует проявлять благоразумие и осторожность. Поэтому очень важно, чтобы ты уничтожил это письмо и не афишировал свой приезд. Надеюсь, ты сделаешь то, о чем я тебя прошу.