Он вышел из-под кроны дуба, стало видно, как темные тучи двигаются по звездному небу угрожающе быстро, сталкиваются краями, сминая кромки, доносится сухой треск. Луна бежит по ту сторону большого облака, изредка слабо просвечивая, обозначая, где сейчас, и подсказывая, когда и где выскользнет.
– Лучше в яму, – посоветовал он таким жутко спокойным голосом, что она бездумно юркнула в то самое покинутое звериное логово, куда даже смотреть не хотела. – Это недолго…
И хотя вроде бы успокоил, но она с ужасом ощутила, что послушалась моментально, безропотно, даже не пикнула, куда и делась ее женская независимость, достоинство принцессы, и сразу же возненавидела его страстно и люто, ну не может тупой невежественный пастух иметь над нею больше власти, чем она позволит! Вообще не должен иметь власти…
Ютланд медленно переходил от дерева к дереву, в руке дубинка, другой отводит от лица ветви. Мелизенда затаилась в ямке под огромным упавшим деревом, согнувшись в три погибели, а над ней возник хорт и предостерегающе оскалил зубы. Конь еще дальше, неподвижный, словно причудливо раскоряченное дерево с вросшими в землю ветвями, но в отличие от деревьев даже не раскачивается под порывами внезапного ветра.
С высоты донесся скрипучий крик, жуткий, полный голодной ярости. Мелизенда затряслась, ее помимо воли скрючило в комок, а Ютланд, оглянувшись, сказал тихим голосом:
– Не двигайся.
– Я даже не дышу, – прошептала она.
– И не чешись, – напомнил он. – Принцессы не чешутся.
Она зло оскалила зубки, но смолчала, сейчас этот мальчишка выглядит мужчиной, суров и уверен, взгляд прямой, брови сдвинуты, весь в готовности к схватке.
Голодный вой раздался ближе, Ютланд вышел из-за дерева и выпрямился в полный рост. Мелизенда замерла, а напротив Ютланда раздвинулись темные кусты, на залитую лунным светом поляну из черноты вышел громадный волк.
Он и выглядел как сама тьма, только белые зубы блестят да раскрытая пасть похожа на ковш с раскаленными углями, а Ютланд перед ним совсем мальчишка…
Волк прыгнул, Ютланд чуть сдвинулся в сторону. Мелизенда успела увидеть его вытянутые навстречу зверю руки, чересчур тонкие, чтобы остановить.
Оба упали, покатились, Ютланд обхватил чудовище, так они докатились до дерева и уперлись в ствол. Гарчание быстро перешло в хрип, Ютланд поднялся, отряхнул ладони и проговорил слегка задыхающимся голосом:
– Больше не побеспокоят…
Она вскрикнула, не веря в случившееся:
– Но их много! Еще воют…
– Это был вожак, – объяснил он. – Стая без вожака либо разбредается, либо начнет выбирать другого.
– А если другой…
– Это будет не сегодня, – оборвал он. – Ты спать собираешься?
Она хотела сказать, что после такого не заснешь, но он выглядит слишком уж надменным и заносчивым, и сказала с пренебрежением:
– Ну конечно! А что ты так долго возился? Подумаешь, какой-то полудохлый волк…
– Тогда ужинаем, – сказал он таким непререкаемым голосом, что она ощутила желание прибить его на месте, – и спим. Хорт и конь посторожат.
– А они что, – съязвила она, – еще и никогда не спят?
Он отмахнулся от ее вопроса, как от назойливой мухи, взялся за прут с нанизанным ломтиком мяса. Она ощутила одуряюще ароматный запах и, чтобы не ронять достоинство принцессы, поспешила закрыть глаза и сделать вид, что уже спит.
Ютланд проснулся на рассвете, свежий, бодрый и сразу настороженный, как чуткий зверь. Везде тихо, в ветвях дерева вовсю горланят хорошо выспавшиеся птицы, по стволу пробежала, часто цокая коготками, крупная белка с орехом за щекой.
Мелизенда лежит у самого костра, свернувшись в клубочек, маленькая и жалобная, совсем не та надменная и тупая дура, что донимала его вчера придирками. Пухлое детское личико осунулось, капризно надутые губы стали еще капризнее, но, пока молчит, это даже мило, румяные щеки потеряли цвет, сейчас просто бледно-серые…
Хорт принес здоровенного барсука, еще брыкающегося, Ютланд похвалил шепотом, быстро разделал тушку и заканчивал жарить на углях, когда Мелизенда вздрогнула и подняла веки с такими громадными длинными и загнутыми ресницами, что просто жутко. Глаза после сна показались ему еще огромнее, а синева в них ярче, чем в небе.
Говорить ему не хотелось вообще, а с этой капризной дурой тем более, но вспомнил, что он, как старший и как мужчина, должен быть приветлив и любезен, порылся в памяти и буркнул:
– Ну, что снилось?
Она посмотрела с ненавистью.
– И не надейся!
Он пожал плечами.
– Не хочешь есть – не ешь.
– Что? – вскрикнула она с негодованием. – Это почему решаешь за меня? Или решил уморить меня голодом?
Он буркнул:
– Но ты же… вчера…
Она проговорила с непередаваемой надменностью:
– Вчера я не изволила! У меня не было аппетита. Я была занята высокими и печальными размышлениями о королевстве!
– Чего? – перепросил он. – Ты?
– А что? – отпарировала она. – В семье королей детей с колыбели приучают заботиться о королевстве и его подданных.
– Ага, – сказал он, – ну ладно, тогда заботься обо мне.
Она задумалась, во взгляде появилась нерешительность, затем победно сказала:
– Ты сам признался, что не наш подданный!
– Верно, – согласился он. – Так что мы на равных. Я не подданный, а ты никакая не прынцесса. Для меня. Хочешь есть – ешь. Не хочешь – уговаривать не буду.
Она посмотрела сердито, еще с минуту выжидала, то ли надеялась, что он с поклоном подаст, то ли подумывала вообще отказаться, но голод пересилил, она протянула руку и величественно взяла прутик с нанизанным на него жареным кусочком мяса. Одуряющий запах давно уже тревожил ноздри, а сейчас просто шибанул в них, она почти всхлипнула и с трудом удержалась, чтобы жадно не вгрызться, забывая о манерах.
Он наблюдал хмуро, как она брезгливо прикусила ровными красивыми зубками первый ломтик.
– Скажешь, – предупредил он, – что плохо прожарено, в следующий раз готовь сама.
Она в удивлении вскинула красиво очерченные брови.
– Я что, повариха?
– Я тоже не повар.
– Простолюдины все одинаковы, – заявила она, – и должны делать любую работу.
– Вот и делай, – сказал он равнодушно.
– Что-о?
Он пояснил злее:
– Я сдуру пообещал довезти тебя до Вантита. Я это сделаю быстрее, чем любой другой.
Она буркнула:
– На этом худом коне с его торчащими ребрами?
– Он показался тебе медленным?
Она хотела сказать, что да, просто черепаха, но решила, что это будет чересчур, конь несся, как ветер, и сразу будет видно, что она врет и говорит назло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});