Читать интересную книгу Синеокая Тиверь - Дмитрий Мищенко

Настоятель храма Святого Фоки медленно встал и осенил присутствующих на совете крестным знамением.

– Благословляю вас, братья, на труд непосильный: победить супостатов и нечестивцев, называемых антами. Благословляю и говорю: будьте сильными в этот тревожный час, аки львы, и будьте мудрыми, аки змеи. Церковь обратится ко всем православным и призовет их сменить орала на мечи. Воистину правда: идут непросвещенные варвары, которые не имеют Бога в сердце. Они не только смерть – геенну огненную несут для всех, поэтому и должны стать все на защиту стен и города. Но не забывайте, мужи ратные и мудрые: этот путь к спасению не единственный. Не напрасно напомнил я вам о мудрости. Господь наш всемогущий и всеблагой надоумил меня сказать: это хорошо, что мы призываем всех идти на ратный подвиг и защищать себя мечом на городских стенах. Однако почему бы нам не быть более мудрыми и не попросить сниспослания счастливой доли другим путем: пойти к антам и упросить их оставить наш город в мире и покое.

Его явно не понимали.

– Надеетесь, святой отец, что вас они послушают?

– Если пообещаем варварам по сто солидов с каждого мужа города нашего, послушаются и уйдут.

– Возможно, но…

– Не все могут дать столько солидов? Вы это хотели сказать?

– Конечно, не все. Если начистоту, три четверти горожан не найдут даже по пятьдесят.

– То, чего не дадут горожане, добавят толстосумы, если не захотят потерять все, а в придачу – и жизнь.

На совете наступила тишина.

– Может, это слишком – по сто?

– Молитесь Богу, чтобы этого не оказалось мало.

И отмалчивались, и кряхтели, и спорили, и кто знает, согласились бы дать такие деньги, если бы отец Иоанн, подумав, не произнес:

– Церковь первая поделится в несчастье со своей паствой: даст за неимущих десять тысяч солидов.

Совет оживился и стал прикидывать, от кого из горожан можно получить больше, чем сто солидов.

А тем временем князь Волот приближался к Маркианополю, и чем ближе подходил к нему, тем сильнее становилось его беспокойство: как же ему сделать, чтобы и ратный пыл своих воинов унять, и не погубить тех, кто помог ему наказать Хильбудия. Ведь раздор с ромеями на этом походе не завершится. Было бы непростительной ошибкой потерять своих разведчиков только потому, что кто-то хочет отомстить за причиненные земле Тиверской беды именно Маркианополю. Сказать об этом воинам? Но стоит ли быть таким откровенным с ними?

И рассказал бы, наверное, тысяцким, если бы сами ромеи не удержали его от неосторожного признания: вышли к его войску с крестами служители Церкви и сказали:

– Возьми, княже, дань и пощади город наш, людей. Разве они виноваты в том, что наместник Хильбудий избрал именно Маркианополь своей резиденцией?

Князь был удивлен и сначала даже не поверил такой удаче, а поверив, не стал медлить. Единственное, о чем попросил он ромейских послов, – дать сверх всего десять бочонков греческого огня.

По тому, как переглянулись послы, нетрудно было догадаться: они поставлены в затруднительное положение.

– Достойный, – сказали после молчания, – огня у нас нет ни бочонка.

– А где есть? В Одесе? В Анхиале?

– Боимся ошибиться и все же думаем, что за греческим огнем тебе придется идти до самого Константинополя. В другом месте вряд ли разживешься.

Уверены были, князь скажет сейчас: «Идите и предупредите своих предводителей: беру город на меч и сулицу». А он бросил взгляд на своих советников и только спросил:

– Когда будут мешки с золотом?

– Через двое суток.

– Долго заставляете ждать. Срок – до завтрашнего утра. В противном случае иду на город.

То, чего избежали тиверские воины под Маркианополем, стало неизбежным под стенами Анхиала. Пристанище и город окружали надежные стены, в море стоял императорский флот, а это придавало ромеям уверенности и служило надежной опорой. Флот прикрывал подступы к городу с моря, стены – со стороны суши. Если же сложится так, что обороняющим придется оставить крепость, то к их услугам опять-таки будет флот: пусть не все, но многие сядут на триремы и квадриремы и отплывут в Константинополь. Поэтому не вышли здесь, как под Маркианополем, послы ромейские и не сказали: «Отступитесь, получите дань». Анхиал встретил тиверцев наглухо закрытыми воротами и гнетущим молчанием. Это ничего хорошего не сулило. Придется стать лагерем и ждать полян и уличей.

Идарич с одобрением отнесся к намерениям тиверского князя: начать битву с нападения на ворота, а главные силы славян бросить через морское пристанище. Однако кое-что свое добавил к этим планам.

По приказу Волота на приступ северных ворот и северного побережья шли поляне и уличи, а на штурм южных ворот и южного побережья послали тиверцев и дулебов. Полки должны были окружить город так, чтобы у оборонявшихся сложилось впечатление, будто на них надвигается сила видимо-невидимая, причем со всех сторон.

Так, собственно, и было. Один полк засыпал ромеев стрелами, другие пытались взять приступом стены. И, не оглядываясь, они знали: за ними идут все, сотня за сотней, лава за лавой… А если идет такая сила, кто может устоять и не дрогнуть? На приступ двигались одни с лестницами, другие с обнаженными мечами, и такой несметной лавиной, что казалось, стены не выдержат. Однако многие успели добежать только до стен. Когда же начали ставить лестницы и пробовали взобраться на стены, ромеи сбрасывали смельчаков вместе с лестницами, лили им на голову горячую смолу, бросали камни и в конце концов вынудили отступить. Атаки повторялись до тех пор, пока князь не понял, что эти усилия напрасны, и убедившись, приказал отойти от стен.

– Как это понимать? – подскакал на взмыленном коне Гудима. – Ведь договаривались вести битву до победного конца.

– Пустая затея, воевода. Не видишь разве: и стены, и побережье обороняются надежно. Люди гибнут, идя на приступ, а какой толк от этого?

– Поляне были уже близки к тому, чтобы обойти стены и оказаться в пристанище со стороны моря…

– Зато мы не смогли бы поддержать полян. Я нашел дорожку, которая нас выведет на стены, а через стены – в Анхиал. И, кажется, надежную…

Прибыв в лагерь, князь приказал освободить возы от поклажи. На них, когда стемнеет, навозить земли и засыпать рвы у ворот. Плотникам было велено взять топоры, идти в лес и к ночи приготовить лестницы выше стен. Потом их соберут, доставят в лагерь, поставят на возы. Прикрываясь ими, словно широкими щитами, воины подвезут их под самые стены. Широкие донные опоры не позволят ромеям ни повалить, ни оттолкнуть лестницы. По ним легко и ловко пойдут на сближение с ромеями антские воины. А уж когда сойдутся, антов не надо учить, как орудовать мечом и сулицей.

Дружина и ополчение встретили княжескую затею с воодушевлением, с криками радости:

– Пусть славится князь тиверский, муж ратный и мудрый!

Даже бывалый в переделках Вепр удивился. Единственное, чем поинтересовался: каким же образом воины смогут доставить эти громадины из лесу?

– А уж об этом они без нас с тобой додумаются.

Пока возили землю и засыпали рвы, на стенах среди ромеев поднялась паника – и кричали, и метали стрелы, и забрасывали камнями тех, кто подходил близко. К ночи успокоились – похоже, легли спать. Однако так только казалось… Стоило антам приблизиться с лестницами, как осажденные забили тревогу.

Тиверцы, однако, уже шли на приступ с четырьмя лестницами. Две из них поставили по одну сторону окованных медью ворот, две – по другую.

Первыми к стене подошли воины княжеской дружины. Они самые опытные, у них набита рука в таких битвах. Да и предводители лучше знают военное дело, чем десяцкие или сотники из ополчения. Все понимали: первое мгновение будет решающим. Если сумеют взобраться наверх сразу, то идущие следом дружинники не замешкаются, столкнут ромеев со стен, сомнут оборону и завладеют ступенями, которые ведут к воротам.

Справа от ворот руководит сражением сам князь, слева – воевода Вепр. Оба – мужи надежные. Воины, которые шли под их рукой, были уверены в победе. Кому-то, может, и доведется пасть от меча ромейского, но не захлебнется в их крови сражение. Предводители с ними, предводители знают, как поступить.

То ли мало ромеев было на линии обороны, то ли испугались от неожиданности, только воины князя, едва сойдясь с ними, сразу почувствовали, что одолевают противника. А где уверенность, там и сила, а где сила – быть победе.

– Княже! – остановился, заслоняясь от ромеев щитом, Боривой. – Сотенного головной сотни убило. Дружинники хотят знать, кто займет его место?

– Ты, Боривой.

Отрок не торопится сказать «согласен» и не спешит уйти.

– Слышал, что сказал? Становись во главе сотни и веди на ворота. На тех, кто напирает сбоку, не обращай внимания. Мы их возьмем на себя. Твоя обязанность – пробиться и открыть ворота.

– Слушаю, князь!