Вскоре ход привел его в какое-то помещение, истинные размеры которого скрывала темнота. Крошечный огонек, алевший на его ладони, освещал лишь несколько метров вокруг него, а увидеть хотелось все. Хотелось очень сильно!
— Куда же я все-таки попал? — с недоумением прошептал он. — Уж очень все это смахивает на чье-то убежище… А не разбудить ли мне Петруху?
Немного поколебавшись, Килиан повернул назад. Он рассудил, что в таком деле еще одна голова вряд ли окажется лишней.
Петр лежал в том же самом положении, в каком его и оставили — на спине с открытым торсом и легкой улыбкой на лице.
— Смотри-ка, улыбается? — с легкой завистью пробормотал маг, наклоняясь над товарищем. — Значит, точно выздоравливает! Эй, братишка! Просыпайся! Эй!
Петр не просыпался, сон его оказался слишком крепок.
— Ну, ты спать! — усмехнулся Килиан, хватая приятеля за плечо и начиная трясти. — Вставай! Срочно поговорить надо. Подъ-е-е-е-е-е-м!
Последнее слово он выкрикнул точно с такими же интонациями, с которыми будили и его на передовой. Мгновенно произошла чудесная метаморфоза — Петр вскочил с безумными глазами, а его руки пытались что-то ухватить, но хватали лишь воздух.
— Что? — выдохнул из себя он, наткнувшись на смеющегося Килиана. — Наступление?
Килиан чуть не задохнулся от смеха, глядя на взъерошенного командира.
— Успокойся! — закончив смеяться, проговорил он. — Все нормально. Ты в полной безопасности. Тут, пока ты валялся как хомяк на завалинке, кое-что произошло. Надо бы это обсудить.
— Да, надо поговорить, — согласился Петр, в некоторой растерянности ощупывая свой бок. — Черт побери! Куда же она запропастилась?
Он с подозрением посмотрел на Килиана, потом через узкое окно на улицы, и вновь на товарища.
— Кирюха, сколько я был без сознания? — жадно спросил он, застегивая оборванную гимнастерку. — Неделю?
Килиан лихорадочно соображал, что ответить. Сказать правду он не мог, так как вряд ли в этом мире существовал препарат, который мог поднять с постели практически безнадежного больного. Оставалось одно, слегка приврать!
— Нет! — прямо смотря ему прямо в глаза, начал маг. — Ты был без сознания почти пять дней! Целых пять дней ты валялся без движения и если бы не травяная настойка.
Тут он специально сделал паузу, осторожно закидывая наживку. Петр мгновенно ее схватил.
— Какая еще настойка? — загорелся взводный.
Товарищ загадочно улыбнулся и немного понизив голос проговорил:
— Дед мне еще показал, как надо правильно одну травку заварить… Далеко отсюда он жил. Каждую травинку, каждый листочек знал. Говорил бывало, что чай из такой травы особую силу имеет. Надо лишь правильно ее настоять!
Петр молча проглотил эту сказку и сразу же потребовал продолжения:
— А что это за трава?
— Я все покажу тебе и расскажу, как правильно готовить напиток, — успокоил его Килиан. — Только надо обсудить для начала одну проблему. Вон посмотри-ка туда…
Легкий кивок обозначил направление. Петр туда повернул голову и ошеломленно охнул. Прямо за его спиной в массивной стене, переходя в пол, чернел провал.
— Ты это хотел обсудить? — недоуменно спросил Петр. — Эту дыру? Кирюха, что с тобой случилось? — Взводный начал темнеть лицом. — Мы находимся на территории, оккупированной врагом! Какие еще к черту дыры?! Надо к своим пробиваться!
Глава 25
… Примерно в ста километрах южнее в бывшем районом центре Барановичи.
.. На массивный стол из темного дуба с громким хлопком легла темнаяпапка с орлом на обложке. От удара в разные стороны разлетелась канцелярская мелочь.
— Как это прикажете понимать? — глаза генерала стремительно наливались кровью. — Вот это… Вы посмотрите, посмотрите…
— Что-то случилось мой генерал? — начальник штаба был совершенно невозмутим и вел себя так, словно находился на великосветском приеме.
Папка с документами была взята с края стола и аккуратно раскрыта. В течение нескольких минут за столом воцарись практически гробовая тишина, изредка нарушаемая шумными генеральскими вздохами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наконец, последняя страница была просмотрена и папка вновь вернулась на свое место. После этого начальник штаба неторопливо снял свое пенсне и, так же невозмутимо протерев его, вставил обратно.
— Для меня, здесь нет ни чего нового, мой генерал, — констатировал он. — Все эти факты мною уже были изучены.
Генерала, казалось, сейчас хватит удар. Лицо, только что начавшее принимать свой естественный цвет, вновь стало пунцовым.
— Фридрих, ты тупица?! — потрясая кулаком, заревел он так, что затряслись стекла в кабинете. — Это наши не боевые потери за последнюю неделю! … Ты, чертов баварец, не видишь, что мы теряем технику и людей даже тогда, когда не воюем?!
— Этого не может быть, мой генерал, — осторожно попытался возразить тот. — Факты же говорят…
— О, мой бог, кто же меня окружает? — чуть не со стоном взмолился генерал. — Встать! … Смирна! …
Худощавое, казалось сплетенное из одних жил тело подбросило вверх. Начальник штаба, задрав квадратный подбородок к верху, замер перед начальством.
— Двое связистов — это раз! — прямо перед его носом стал загибать пальцы генерал. — Два разнесенных вдребезги танка — это два! Мои солдаты бояться ночью выходить из казармы — это три! … При всем при этом мы еще не воюем, а в тылу сидим! Вы меня понимаете, Фридрих?
Замерший как статуя, начальник штаба продолжал поедать глазами начальство.
— У нас не боевые потери! — бушевал генерал. — Это чертовы партизаны! … Да не стойте как китайский болванчик! Вы хоть что-нибудь собираетесь делать?
- Очнись, солдат! — настойчиво проступали в его голове слова. — Ты меня понимаешь?
Он с трудом открыл глаза, но рассмотреть удалось лишь мутную пелену, окутавшую все окружающее пространство.
— Он должен все слышать, — откуда-то из далека донеслось до него. — Это вы зря господин капитан. После этого зелья мы способны понимать любой из известных языков…
— Так какого же он никак не очнется! — вступил следом чей-то недовольный голос. — Сколько мы еще должны ждать?!
Капрал улыбнулся. «Какой знакомый голос, — подумал он. — Кажется, это наш капитан! А что интересно он тут делает?». Сделав над собой усилие, он вновь открыл глаза. На этот раз окружающие предметы приобрели значительную резкость.
— Все, он очнулся, — проговорил кто-то, тыча в него пальцем. — Сейчас мы с ним и поговорим.
Капрал германской армии Вилли Ейхман постепенно приходил в себя и ему все больше не нравилось то, что он видел вокруг. Какой-то высокий и худой, словно высушенный, старик наклонился прямо к его лицу и спросил:
— Ты меня понимаешь, солдат? Кивни, если понял!
Вместо ответа капрал скосил глаза на свои руки и увидел, что они крепко связаны веревкой. «Плен! Это плен! — молотом застучало у него в исках. — Я попался, как последний сосунок!».
— Солдатик, не делай из нас болванов, — старик, одетый в мешковатый серый балахон, добавил в голос немного стали. — Ты же все понимаешь! Ты должен нам ответить на несколько вопросов, после которых мы тебя отпустим.
Осторожно подергав связанными руками, капрал понял, что связали надежно и освободить руки пока не удастся. Вилли никогда не бы героем, хотя и считал себя истинным патриотом Рейха. Его девизом всегда было и оставалось: я хочу жить сытно и долго, а остальное гори синим пламенем!. Вот и сейчас он понимал, что сделает именно так, как ему приказывают. Ради того чтобы пожить на белом свете хотя бы еще немного, в этот момент он был готов продать не только все полковые секреты, но родного фюрера со всей его рейхсканцелярией.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я вас прекрасно слышу и понимаю, пересохшими губами он с трудом выдавил из себя. — Вы знаете, кого вы захватили в плен? Меня и моего товарища уже ищет фельджандармерия. Скоро они будут здесь!