— Неужели? — спросил он. — Впрочем, это не имеет значения, правда? Ты просто решила прокатиться на мне, но меня вовремя предупредили.
— Предупредили? Кто? О, конечно же, Мариголд. Несчастная вдова, маленькая женщина, которой нужен мужчина, очаровательная и очень, очень богатая миссис Лич, которая, понимая, что не может купить то, чего ей хочется, предупреждает мужчину тонкими намеками, что за ним охотится молодая хищница! И она конечно же сказала, что ей это подсказала ее женская интуиция, не так ли?
— Кажется, да. Ты уже закончила? — спросил Стивен, и его блестящие глаза стали вдруг ледяными.
— Нет, не закончила! — взорвалась Аманда, не замечая, что из духовки идет дым. — Ты можешь предложить мне съехать в любое время, когда тебе вздумается, Стивен Спенсер, и я не нуждаюсь в компенсации, или в возмещении затрат, как ты это назвал. Пусть твои комнаты, отремонтированные мной, послужат другому бедняге, которому придет безумная мысль поселиться у тебя, хотя, я думаю, древоточцы вылезут из ходов, которые они прогрызли в твоей лестнице, и примутся махать ему своими рожками или тем, что там у них есть. Этому бедняге достанется все твое богатство: потолки, которые рушатся на головы жильцов, дымящие камины, сараи с протекающими крышами, так называемые улицы, на которых лопаются пружины у автомобилей, соседи, стирающие пеленки и гладящие брюки, и домовладелец, которому на все на свете наплевать! А теперь — убирайся! Пока я хозяйка этой половины дома, я буду сама выбирать себе гостей.
— Что за вздорный характер у вас, мисс Пейдж?! — мягко сказал Стивен и ушел.
Аманда, догадавшаяся по запаху из духовки, какая судьба постигла ее ужин, открыла дверцу плиты и в отчаянии села на пол, горько разрыдавшись: из духовки валил густой дым, а ее тщательно продуманный ужин превратился в угли.
— Это уж слишком! — всхлипнула она и порадовалась, что в стене есть дыра, и дым проникает в кухню Стивена.
Она провела бессонную ночь, рыдая в подушку от горького разочарования, ворочаясь и сбивая простыни, кляня Чарльза, из-за которого она оказалась в такой ужасной ситуации, и Стивена, который обрушил на нее свои беспочвенные обвинения. Не вздумай он обвинить ее, она бы не пришла в ярость, и они бы вместе посмеялись над этой дурацкой историей со сватовством Чарльза. Но больше всего Аманда кляла себя за то, что влюбилась в человека, который, по всей видимости, был к ней совершенно равнодушен.
В этот вечер до нее не доносилось пение Стивена, а может быть, она просто не слышала его, ведь теперь ее замуровали. Замуровали… Аманде сразу же пришли на ум монахини, неверные жены и скелеты. Из этой истории, подумала она, в негодовании подтягивая стеганое пуховое одеяло, спустившееся на пол с кровати, получился бы замечательный роман, если бы она не дала себе слово покончить с литературной работой. Мысли Аманды переключились, и она стала гадать, чем поужинал Стивен, наверное, пережаренным омлетом, который, как клянутся мужчины, они умеют готовить и который у них непременно получается жестким, как подметка. Как было бы хорошо, подумала она, взбивая подушку, если бы одно яйцо оказалось тухлым. В конце концов она забылась беспокойным сном, а проснувшись утром, усталая и разбитая, услышала за окном шум дождя и вспомнила, что сегодня — Сочельник.
Сочельник… Глядя в зеркало на свое бледное, измученное лицо, Аманда с горечью подумала о том, какое крушение потерпели все ее планы. Индейка, ветчина и все бесчисленные деликатесы из посылки Чарльза пропадут, гирлянды и мишуру, которыми она с такой любовью украшала свою новую гостиную к Рождеству, можно выбрасывать в мусорное ведро. Даже мысль о том, что, направив Чарльза к Мариголд, она избавилась от двух назойливых посетителей, совсем не утешала ее.
Аманда призналась себе при свете холодного дня, что была вчера несправедлива к Мариголд. Она была совсем не злой, эта очаровательная миссис Лич, просто ей нужен мужчина в качестве поддержки, как говорил Стивен, и если она и намекала на что-то или о чем-то предостерегала с искренним взглядом широко открытых глаз, так это только потому, что она видела себя маленьким другом всего человечества.
— Глупая корова! — зло сказала Аманда своему отражению в зеркале и решительно принялась придавать своему удрученному лицу его обычный вид. Может быть, она выбрала слишком яркую губную помаду, а на ресницы нанесла слишком много туши, но привычный веселый вид успокоил Аманду. И если в Рождество некому будет восхищаться ею, то, по крайней мере, ей не придется жалеть себя.
Готовя завтрак и убирая остатки вчерашнего несъедобного ужина, Аманда слышала, как Стивен двигался за стеной и напевал. Он пел песню под названием «Рождество в родном доме», которую веселой не назовешь, но Аманде казалось, что он сам чувствовал невеселую перспективу встречи праздника в одиночку и сожалел, что так упорствовал в своей независимости. Один раз Аманда даже припала глазом к щели в стене, чтобы подсмотреть, чем он занимается, но почти тут же натолкнулась на ответный взгляд и торопливо отошла.
«Вот и хорошо! — подумала она, и у нее стало подниматься настроение. — Не только я подсматриваю в шелку в этом доме. Завтра через это отверстие в стене проникнут такие соблазнительные запахи, что мужской желудок одержит верх над мужской гордостью, и уж тогда я ему наговорю грубостей, пусть знает!»
Эта мысль поддерживала ее настроение весь этот долгий, мокрый день, пока она готовилась к завтрашнему дню, но, когда пришел вечер и она осталась наедине с радиоприемником, передающим ностальгические рождественские песенки, Аманда вновь почувствовала жалость к себе. По всей стране, думала она, люди сидят у каминов и ждут Рождество; дети подвешивают чулки для подарков, семьи встречают праздник вместе, любимые держатся за руки; только она и этот упрямый, колючий мужчина разделены этой дурацкой стеной.
«Благие вести покоя и радости… покоя и радости…» — пел хор по радио, и Аманда выключила его.
Аманда варила себе яйцо на ужин, когда из-за стены раздалось:
— Эй!
Голос заставил ее вздрогнуть.
— Эй! — снова позвал Стивен, прежде чем она успела ответить.
Аманда подошла к небольшому отверстию, связывавшему их, и холодно спросила:
— Вам что-нибудь нужно?
— Можно мне зайти? — спросил он.
— Зачем?
— Я был у Мариголд. Она сказала…
— Меня совершенно не интересует, что вам сказала ваша подружка.
— Она мне не подружка, как вам должно быть известно. Кстати, как мне показалось, она довольно неравнодушна к вашему бывшему жениху.
— В самом деле?
— Вам это не нравится?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});