серо-черная волчица с белой грудью моментально вскочила на пружинистые лапы и оскалилась.
Еще секунду назад она сливалась с пейзажем настолько, что я не сумел ее различить среди серых камней.
Мелкие черные пятна на ее холке, составляющие темно-серую полосу вдоль спинного хребта, темные отметины на макушке головы и у основания ушей, а также на морде служили идеальнейшей маскировкой на пейзаже.
Пока она не вскочила разглядеть ее было очень сложно.
Она караулила нас всю ночь. Ее глаза встретились с моим взглядом. Она и до этого смотрела в щель, но сейчас заметив движение и мой силуэт, напряглась всем телом.
Видимо ее отличное обоняние, подсказывало ей, что происходит за дверью. Она учуяла, что я встал и подошел к двери, от которой до волчицы было метров пятнадцать.
Это расстояние она преодолеет в два счета. Ну максимум в три секунды. И раз, и два, и три.
Я поискал других волков. Но сколько я не смотрел, так и не сумел никого обнаружить.
Я отошел назад и попытался посмотреть в щель из глубины помещения. Угол зрения в очень ограничен.
Но теперь я убедился, что волчица точно меня видела. Потому что стоило мне отступить, как она успокоилась и улеглась на свое место.
Она считала меня с Латкиным своей добычей. Вся стая видимо думала так же.
Это было не очень приятно осознавать.
— Ну что там? Эти твари еще здесь? — услышал я голос проснувшегося Латкина
— Похоже, что им тут нравится и они не собираются уходить. Надеются подкрепиться, — отозвался я, отходя от двери и поворачиваясь к нему лицом, — по крайней мере одна волчица нас пасет.
— Да, чтобы они сдохли, твари проклятые! Ненавижу. Я им покажу подкрепиться, вот вам! — он резко встал, сел на своих нарах и выставил дулю в сторону двери, — накося выкуси!
Латкин произнес бессмертную фразу из «Двенадцати стульев» с таким эмоциональным выражением, что я невольно рассмеялся.
— Вставай, будем завтракать, строить планы и думать.
Он продолжал сидеть и начал тереть свои плечи ладонями.
— Брр, какое прохладное утро, — он продолжал сидеть и начал тереть свои плечи ладонями, — какие планы будем строить?
— Нам нужно понять, как затащить в балок дрова. Если так пойдет, то без топлива мы тут через сутки просто задубеем.
Я сидел на корточках перед печкой и разжигал потухший огонь.
Латкин кивнул, встал и посмотрел в щель точно так же, как я.
— Вижу, вот она лежит. Встала, скалится и рычит. Я тебе голову прострелю, дай только срок.
Весь последующий день и вечер мы искали решение, обсуждали, вели наблюдение, рисовали схемы и готовились к вылазке наружу, назначенной на завтрашнее утро.
Распределили роли и даже провели небольшую тренировку внутри балка.
За время наблюдения мы насчитали еще четыре волка снаружи на разном удалении от балка. Это внушало надежду, что мы сумеем благополучно претворить свой план в жизнь.
Ночью даже не было слышно воя, но на следующее утро мы обнаружили тех же волков, что видели вчера на своих местах.
Позавтракав, я с Латкиным стали готовится к выходу наружу.
Глава 17
Распределили роли и даже провели небольшую тренировку внутри балка.
За время наблюдения мы насчитали еще четыре волка снаружи на разном удалении от балка. Это внушало надежду, что мы сумеем благополучно претворить свой план в жизнь.
Ночью даже не было слышно воя, но на следующее утро мы обнаружили тех же волков, что видели вчера на своих местах.
* * *
Волки в том же количестве, что и вчера выжидали нас — свою добычу. Они даже не поменяли месторасположение. Ветер снова сдул вчерашний снег.
Мы по прежнему не знали сколько их снаружи.
Посредине комнаты стояли нары, поставленные друг на друга. Конечно, в случае крайней необходимости мы могли бы спалить и их, но вряд ли бы их хватило надолго.
Точно над нарами располагался разобранный деревянный потолок, через который мы должны были выбраться наружу.
Ведь нам повезло, поверхность кровли была сделана из тонкого жестяного листа. Хотя под ним находилось три слоя двухдюймовых досок с ватным утеплителем.
С самого начала мы решили, что лучшим местом для контроля окружающей обстановки была крыша балка. Но нужно на нее взобраться.
Для этого нужно было прорезать, а точнее пробить топором два перпендикулярных разреза достаточной длины, затем отогнуть образовавшийся жестяной угол и вылезти через него на крышу.
Дело в том, что после бурных обсуждений мы отказались от идеи затаскивать дрова через дверь. Ограниченное количество патронов и превосходящая численность стаи не позволяли гарантировать нашу безопасность
Мы вчера весь день рассчитывали скорость движения волков, различные отвлекающие маневры и пришли к выводу, что если караулящие звери находятся ближе, чем сто пятьдесят двести метром, то у нас никаких шансов остаться не покусанными и не разорванными на клочки.
Простота плана позволяла вносить корректировки по ходу дела.
Так как штабели дров были уложены по самую кровлю, то нам нужно было закидать в образовавшийся треугольный проем максимально возможное количество дров.
Отогнутый лист стал бы служить дополнительной защитой от нападения со стороны, противоположной поленнице с дровяными штабелями.
Моя задача состояла в том, чтобы отстреливать из ружья приближающихся хищников. Латкина же должен был не слезая с крыши закинуть внутрь балка, через образовавшийся «люк» максимальной возможное количество дров.
Если придется, то любой из нас должен был вооружится самодельными дубиной или пикой и, практически, вступить, в рукопашную с волками.
Поначалу, зная, что волки не любят дым и бояться огня, мы хотели использовать дымящиеся или еще лучше горящие головешки, но отказались от этой идеи из-за большой мороки.
А еще из-за и риска устроить пожар в кровельном перекрытии. Потому что роль внутреннего утеплителя выполняла вата и потрескавшиеся оленьи шкуры с шерстью, ссохшиеся до состояния пергамента.
Позавтракав, я с Латкиным стали готовится к выходу наружу. С утра мое плечо продолжало саднить, а на месте удара появился здоровенный синяк. Но сейчас, я совсем перестал чувствовать боль.
В моих руках была увесистая дубина из ножки стола, ружье перекинутое через плечо, а на поясе висел геологический молоток.
У Латкина же топор был заткнут за ремень, а некое подобие пики или скорее короткого копья из древка лопаты и привязанного к нему ножа стоял поодаль прислоненный к нарам
— Ну с Богом, — я не стал стесняться и перекрестился. Латкин не обратил ни малейшего