внезапно появились оба. Теперь по порядку.
– Ладно, ладно. Я уехала в Израиль. Это ты знаешь. Мы с тобой переписывались, и скажу честно, это самые длинные письма в моей жизни. Я пыталась писать тебе, как можно больше. Поверь, у меня получалось. Затем мне просто надоело…
– Что ты врешь, дура? – возмутился Марк.
Роза похоже научилась не удивляться выкрикам Марка. Очень заметно. Она даже бровью не повела, а только цокнула.
– Я расскажу вместо Розы. – Грозно посмотрел на сестру. – Короче, вы переписывались очень долго и вроде мило. Да, не скрою, я прочитывал письма, чтобы отправить.
Лия и Роза удивленно переглянулись. Посмотрели на Марка, а он сделал вид, что ничего обычного в этом нет.
– Да фигня все с переписками. Лия, главное, что ты спрашивала. Роза перестала тебе писать, потому что у нее… – Марк посмотрел на сестру. Она выглядит так взросло, что нельзя было ее назвать сестренкой. Такие глаза, переполненные самостоятельными мыслями и серьезными мечтами. Роза не ловила его спрашивающего разрешения взгляда. В первый раз она, молча и виновато, смотрит в пол. Словно болезнь заставила ее повзрослеть. – Потому что у нее не хватало для этого сил.
– Не хватало сил? – будто не расслышала, переспросила Лия.
Она хотела удостовериться в реальности сказанного. Роза и упадок сил? Лия пытается поверить во всю серьезность.
– Да не хватало сил, – Роза произнесла это, словно регулировала громкость на пульте от телевизора. От тихих слов брата к своим громким. – Это все дебильная болезнь. Она выбирает наугад жертву, просто от нечего делать, забирается в тело, уничтожает все живое, а когда она насытится этим, ей захочется убивать что-то более ценное. Душу, например.
Она говорит, все еще смотря вниз, словно стыдясь болезни. Стыдясь прошедшего года. Стыдясь того, что была не способна написать даже письмо. Фейерверки в глазах исчезли, осталось что-то неживое, отравляющее пространство вокруг.
– Эти уродские терапии, постоянные накачивания меня просто выбешивали. Тупые глупые стены. Ровно четыре стены. Это было так смешно с одной стороны. – Она немного рассмеялась, но затем по-взрослому продолжила. – Ты мне писала о школе, тренировках, родителях, да даже о погоде. Я ничего не чувствовала. Только думала о том, как здорово тебе живется. Прости, это странно. Дурацкие терапии все из меня высосали. Я стала совсем другой. Я подумала, что тебе не нужен такой собеседник. Я пробовала написать тебе, но всего лишь выкидывала очередную бумажку в урну. Честно, я брала в руку ручку и не могла написать что-то кроме глупого «привет». Даже немного завидовала твоей жизни.
Кажется, у Лии не хватает сил стоять. Все это время Роза не давала о себе знать из-за того, что думала о своей беззащитности и вялости? Уже пять минут, как стемнело. Лишь отблески света от окон многоэтажек освещают пространство на крыше. Разговор трех теней.
– Письма получались скучными и неинтересными по сравнению с твоими. Не было смысла писать. Что бы ты получала? Что все хорошо? Медсестры сносные. Фу, гадость. Потом я подумала: надо ли тебе вообще со мной общаться? Не хотела тащить тебя за собой.
– Ты уже затащила меня туда своим отсутствием, как только ты перестала мне писать. О себе только думала? Что за идиотизм перестать контактировать только из-за того, что не могла нормально писать. Да мне бы хватило и приветствия и того, что у тебя все хорошо и что медсестры сносные. – Лия начала ходить взад и вперед. Она не знала, куда деть свою злость. Пусть энергия распространится на ее шаги.
Даже Марк замолчал. Кравц был шокирован диалогом. Боялся сказать что-то лишнее. А глаза многоэтажек горели ярким светом.
– Ты бы поступила также. Я бы начала тебе писать вяло и скучно, ты бы подумала, что что-то не так. Ты бы не удовлетворилась даже этими пустыми письмами. Потому что ты все понимаешь.
– Но почему тогда ты вернулась сейчас?
– Надоели тупые стены.
– Серьезно? Спросишь ты. Да, серьезно. Ответит Роза. Лия, поверь, она приехала сюда исключительно ради нормальной жизни. Я был в ее каморке. Идеально стерильный запах чуть не свел с ума, – ответил на все Марк. Его волосы, как маленькие дети играли с ветром.
– И все? Только так?
– Да. А тебе не хватает? По-моему вполне правдивое объяснение. – Внезапно от Марка. Резкий взгляд Лии заставил на мгновение вздрогнуть.
– Лия, чего ты хочешь?
– Но… ты… ты же выз…
– Выздоровела? Врачи сказали, что нужно постоянно обследоваться и делать тупые терапии. Вообще-то они не разрешили покидать мне больницу. Но я не хочу там больше лежать.
Снова красивое молчание. Ветер становился прохладнее. Листья шелестели серенады, свисая с почти голых деревьев. Более настойчивые листочки срывал ветер, уже напоминающий осень. От лета почти ничего не осталось.
Лия сейчас думает. Думает только об этом. Она не вылечилась? Все так плохо? Чуда не было? Сердце заколебалось биться – оно начало устало танцевать вялый танец, каждый раз леденея при слабом ударе о стенки.
– Ты бы могла вылечиться. Врачи сказали…
– Врачи то, врачи это. Мне надоели их слова. Я не спорю: у них ответственная работа и все такое, но пусть не стараются меня обмануть. Я знаю, что до конца вылечиться не смогу. В любой момент могу упасть в обморок и умереть. Так пусть это будет не в больнице. – Роза тяжело вздохнула. Ее дыхание коснулось лица Лии. Лебедева подумала, что это тот же холодный осенний ветер.
– Может, обойдемся без этого? Ты поступаешь так же, как героиня из фильма про подростка, болеющего раком. Давай оригинальнее. – Весь кислород, будто испарился. Лия задыхается от всей безысходности.
– Но я вылечусь. Я думаю, болезнь – это самое банальное испытание, которое я переборю, если буду плевать на него. Все, что мне нужно – жизнь. Жизнь, после которой я не буду сожалеть о том, что я чего-то не сделала или что-то упустила. Пойми. Жизнь случается лишь раз, а потом просто исчезает вспышкой. Мгновения не вернуть. Так что пока я не собираюсь уходить из жизни. Тем более я могу проходить эти же терапии здесь. Нужную операцию мне уже сделали в Израиле, а теперь нужно поддерживать жизнь.
Роза посмотрела на Лию. У Лебедевой на щеках красовались влажные полоски. Как только она поймала на себе взгляд подруги, смахнула слезы рукой, шмыгнула носом.
– Плачь, если хочешь, – улыбнулась Роза. – Но по другим поводам. Например, когда будем смотреть «Хатико». Или, когда тебя кто-то ударит. Плачь. Чувствуй всем сердцем. Плачь от грусти или счастья, но не плачь из-за меня. Ведь этим ты показываешь, что уделяешь внимание дурацкой болезни.
Я не думаю, что она достойна этого.
– Или, когда посмотрим фильм «Один день», – предложила Лия и мгновенно просияла.
Цвет жизни
Школа не была готова к появлению Розы, ну ладно, немного