– Пошли купаться, – тихо проговорил я, приблизив губы к ее щеке.
– У-у, – капризно протянула она, – недавно купались.
Я чувствовал, что она права – мои волосы были мокрые от воды.
– Давай еще полежим, – сказала она и повернула голову ко мне.
И я увидел ее лицо. Она не открывала глаз, я смотрел, узнавая ее, словно встретил давно знакомого человека, которого не видел уже много лет. Да! Я впервые за столько лет видел ту, с которой был здесь уже не один день и с которой меньше часа назад пришел сюда на пляж. Забавно было понимать это.
Я улыбнулся, вспоминая, как мы встретились и как расстались. Это было позже, осенью… или нет, зимой. Было? Будет! Как-то сумасшедше и нереально казалось то, что я знал об этом сейчас, когда мы еще здесь. Я помнил, как все кончилось и что она говорила тогда. Глупо все. Пожалуй, все вышло довольно глупо. И мне тогда не было хорошо, когда мы расстались. Но это было давно, и сейчас я не жалел, что она ушла. Я смотрел на нее, спокойно лежавшую рядом, и не жалел, что она ушла.
Воспоминания пронеслись в голове, я не стал слишком уж обращать внимание на них. Хотя мелькнула озорная мысль – взять и рассказать ей все сейчас. Но, скорее всего, она просто не поверит, да и рассказ о расставании сделал бы ситуацию напряженной, разрушив солнечную беззаботность.
Света лежала, закрыв глаза и предавшись солнцу. Пожалуй, я был третий лишний, вставший между ними. И действительно – склоняясь над ней, я загораживал ее от солнечных лучей и чувствовал, что она не слишком довольна этим. Я улыбнулся и поцеловал ее.
– Пойдем, – сказал я. – Хватит лежать.
Она открыла глаза и посмотрела на меня. И тут я вдруг испугался, подумав, что она не узнает меня, увидит, что я другой. Но нет. Она, конечно, не заметила ничего. Я был я и внешне ничуть не изменился.
– Иди один, если хочешь, – все так же капризно проговорила она.
Я улыбался.
– Пойдем, пойдем, – сказал я поднимаясь, и, взяв ее за руку, потянул за собой.
– У-у, – капризничала Света, но все же встала и последовала за мной к морю.
Вода была немного прохладной, впрочем достаточно теплой и приятной. Я зашел по колено, чуть задержался, а потом быстро пошел вперед, окунулся и поплыл. Развернулся в волнах и смотрел, как Света входит в воду. Через какое-то время она была рядом. Я улыбнулся ей, и мы поплыли вместе.
– Давай к бакену, – сказал я, вырываясь вперед.
Легкие волны чуть покачивали меня, я нырял и плавал вокруг Светы, наслаждаясь ощущением моря. Света даже не подозревала, что я первый раз в этом году плаваю в море – она была здесь со мной уже около двух недель.
Потом мы подплыли к бакену. Света схватилась за него, я тоже взялся рядом, потом приблизился и обнял ее в воде. Она уже не была такой жаркой и горячей, как на пляже, – в воде все представлялось иначе, здесь были свои прелести.
Света улыбалась мне. Я крепче обнял ее и поцеловал. Волны качали нас. Я целовал Свету и чуть болтал ногами, чтобы не погружаться в воду.
– …дет готово, – сказала Леночка.
– Угу, – ответил я, быстро опустив взгляд, чтобы она не смогла ничего прочесть в моих глазах. – Хорошо.
Я сидел дома на кухне. Море плескалось в телевизоре.
* * *
– Семь лет? – говорил Сергей Степанович на следующий день, когда я снова был у него в кабинете. – И вы не заметили никакой разницы в перемещении с тем, как вы перемещались на три месяца?
– Нет, – сказал я, – все было так же: как одно мгновение.
– Значит, все правильно, – задумчиво проговорил он, – правильно… Сознание не чувствует времени.
– Да, наверно, – беззаботно произнес я. – Слушайте, как вы считаете, тот я в прошлом, в которого я перемещаюсь, знает обо мне, чувствует, как я прихожу в него?
– Что? – Сергей Степанович отвлекся от своих мыслей. – М-м-м… не знаю, наверно, нет. Вряд ли. Иначе он бы испугался или, может, взбунтовался – в общем, как-то реагировал бы на появление чего-то постороннего в себе.
– Но тогда как это может быть? Как мы можем вдвоем присутствовать в одном теле?
– Сложно сказать. Может быть, два сознания как бы сливаются вместе, поскольку они принадлежат одному человеку, одной личности, и являются по сути одинаковыми. И он там просто не замечает чужие мысли, чужие желания, считая их своими.
– Но тогда он должен и знать все, что знаю я.
– Ну-у, – неопределенно протянул Сергей Степанович.
– Помнить то, что я помню, – продолжал я. – Как же с этим? Ведь не может быть, чтобы у него оставалась память о будущем. По-моему, это будет чуть ли не катастрофа – от этого можно просто свихнуться.
– Не знаю, не знаю… – проговорил Сергей Степанович. – Возможно, память не остается потому, что срабатывает какая-нибудь защитная реакция в мозге от информации, пришедшей, так сказать, неправильным путем. Может быть, это не запоминается, поскольку не было увидено, услышано, как-то почувствовано – то есть в памяти остается только то, что приходит от органов восприятия, остальное же просто не может попасть в память.
– А как же мысли? Я ведь запоминаю свои мысли. И если я думал о будущем, то память об этом останется?
Сергей Степанович пожал плечами.
– Сейчас я не могу объяснить это, – проговорил он. – Только предположить, что мысли о будущем по какой-то причине не воспринимаются тем, который там, в прошлом, и в этот момент он считает, что вообще ни о чем не думает. Может быть так.
– Ну хорошо, – не унимался я. – А возможен спор между нами? То есть кто-то из нас не захочет сделать то, что хочет другой, или наоборот.
– М-м-м… Пожалуй, вряд ли, – Сергей Степанович пытался сохранить авторитет, стараясь отвечать на мои вопросы, но чувствовалось, что это дается ему с трудом, – поскольку спорить не с кем. Если сознания объединяются, то это как одно сознание, которому не с кем спорить.
– А если я совершаю какое-то действие, непонятное и ничем не обоснованное для него, – как он к этому отнесется?
– Но для вас ведь это действие обосновано?
– Да, конечно.
– Ну, тогда все нормально – сознание же одно.
– Одно, одно, – проворчал я, – но он ведь не я.
– Да, но вы-то – он, – не уступал Сергей Степанович.
– И что с того?
– Ну и не знаю, – насупился Сергей Степанович. – Что вы от меня хотите? Откуда я могу знать такие вещи?
– Кто же еще будет знать? – удивленно проговорил я, внутренне веселясь над ним. – Заварили кашу – вот теперь и расхлебывайте.
– Не знаю я ничего, – в сердцах произнес он. – О таких вещах я совсем не думал. Устройство сделать, операцию – это да. Мне как-то важнее было получить сам факт перемещения во времени, а дальше… дальше, честно говоря, я не думал, – он замолчал, с трагедией во взгляде уставившись перед собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});