Суббота, 6 ноября.
Русские освободили Киев.
Среда, 10 ноября.
В доме Бисмарков в Потсдаме становится тесно, и мы с Лоремари Шенбург переезжаем обратно в Берлин: мы и так уже слишком долго злоупотребляли гостеприимством Готфрида и Мелани. А теперь, с наступлением осенней непогоды, налеты скорее всего будут не такими опасными. Но я все-таки беру с собой лишь самое необходимое, так как по нынешним временам, похоже, путешествовать лучше налегке.
Четверг, 11 ноября.
Ужин у Герсдорфов, затем очередной безобидный налет. Спала тринадцать часов не просыпаясь.
Суббота, 13 ноября.
Кофе у сестер Вреде. Были: Зиги Вельчек, автогонщик Манфред фон Браухич и кинозвезда Дженни Джуго.
Все в ужасе: казнен известный молодой артист за "подрывные" высказывания - он заявил, что Германия, возможно, потерпит поражение. У Манфреда фон Браухича (он племянник бывшего главнокомандующего сухопутными силами) тоже неприятности: его обвинили в весьма сходном "грехе".
"Известным молодым артистом", о котором пишет Мисси, был двадцатисемилетний пианист-виртуоз Карл-Рудольф Крейтен. На него донесли две подруги его матери, и он был повешен в тюрьме Плэтзензее 7 октября, причем его семье послали счет на 639,20 марок - "для покрытия расходов, связанных с его казнью".
Была на концерте под управлением Фуртвенглера, потом дома играла на фортепиано. Повариха Марта настроилась на музыкальный лад и захотела во что бы то ни стало спеть все ее любимые куплеты "развеселых девяностых годов". Марии Герсдорф и Папa не было дома. Опять был налет. Я уложила небольшую сумку, но все утихло и мы остались у себя.
Вторник, 16 ноября.
Ночное дежурство. Наутро всегда чувствуешь себя ужасно - какое-то мышечное истощение. Сходила на полчаса домой, приняв в конторе ванну (только там время от времени еще бывает горячая вода). К сожалению, меня вместе с моим фотоархивом перевели в бывшую чешскую миссию на Раухштрассе.
Все ошеломлены тем, что тамошний начальник уволен. В руках Гестапо оказалось его письмо, адресованное его бывшей жене в Рур, где он предупреждает ее о грозящих налетах. Донес на него второй муж жены. Ну и шайка!
Ужинала сегодня у Годфрида Бисмарка в Потсдаме с Адамом Троттом, Хасселями и Фуртвенглером. Последний в панике при одной мысли о возможном приходе русских. Этим он меня разочаровал. Все-таки от музыкального гения я ожидала большего "класса"!
Рассказывая об этом ужине в письме жене, Адам Тротт добавлял: "Ехал обратно с Мисси, и она снова меня поразила... В ней есть что-то от благородной жар-птицы из легенд, что-то такое, что так и не удается до конца осязать... что-то свободное, позволяющее ей парить высоковысоко над всем и вся. Конечно, это отдает трагизмом, чуть ли не зловеще таинственным".
Среда, 17 ноября.
Нас в полном составе вызвали знакомиться с новым нашим шефом на Раухштрассе - молодым человеком по фамилии Бютнер. Он только что "из окопов", хромает, с перебинтованным лбом. Он прочел нам проповедь о героизме фронтовиков и о том, как полагается вести себя нам, тыловикам.
Вечером я повела Адама Тротта к Хорстманам. Они переехали обратно в город, в крошечную квартирку: в ней буквально три комнаты, но они, как всегда, прекрасно обставлены, и Хорстманы по-прежнему гостепреиимны.
Ночевала у Лоремари Шенбург, так как опять был налет, а домой на Войршштрассе добираться было далеко. У нее серьезные неприятности: она оставила "совершенно секретную" американскую книгу "Гитлеровские девки, оружие и гангстеры" в туалете отеля "Эден", где обедала с приятелем. Ей полагалось ее прочитать и отрецензировать. В довершение всего, на книге имеется официальная печать АА. Она не решается признаться и отчаянно пытается ее найти, и одновременно поднять на ноги влиятельных друзей на тот случай, если ее внезапно схватят. Она даже рискнула позвонить одному человеку, которого видела всего два раза, - он работает в берлоге министра иностранных дел фон Риббентропа в Фушле. А когда наконец дали Фушль по междугородней связи, ее нельзя было разыскать, и мне пришлось делать вид, что я ничего не знаю.
Четверг, 18 ноября.
Постепенно приучаюсь обходиться без обеда. Наша столовая совершенно отвратительна, хотя за тамошнее варево, именуемое Mittagessen [обед], у нас отбирают значительную часть наших талонов.
Готфрид Бисмарк возил меня по городу в связи с каким-то поручением. Он чувствует себя несколько неловко: наши родные - мои и Лоремари Шенбург по-прежнему благодарят его в письмах за предоставление нам крова в Потсдаме: за исключением Папa, живущего вместе со мной у Герсдорфов, они еще не знают, что мы переехали обратно в Берлин.
Большую часть послеобеденного времени занималась просмотром иностранных газет и журналов. Их подшивки имеются в моем прежнем бюро на Шарлоттенштрассе, и я туда регулярно хожу под разными благовидными предлогами.
Ужинала дома с Марией и Хайнцем Герсдорфами; посреди ужина внезапно началась сильная стрельба. Подвала в доме нет, и мы поспешили укрыться в кухне, которая представляет собой полуподвальное помещение с окнами, выходящими в маленький сад во дворе. Там мы просидели два часа. Поблизости загорелось несколько домов; было много грохота. Позже мы узнали, что до предместий Берлина долетело несколько сотен самолетов, но сквозь зенитный огонь прорвалось лишь около пятидесяти.
Попытка британского маршала авиации Харриса "поставить Германию на колени" состояла из нескольких крупных воздушных сражений, названных по их главным целям. Первым было "Рурское" весной 1943 г., сровнявшее с землей индустриальное сердце Германии, а заодно и такие города, как Кельн, Майнц и Франкфурт. За этим в июле и августе последовало "Гамбургское". К осени 1943 г. бомбардировщики Харриса были готовы обрушиться на свою призовую мишень столицу Рейха. Того не подозревая, Мисси описала здесь первые залпы "сражения за Берлин".
Пятница, 19 ноября.
Ужинала с Рюдгером фон Эссеном (из шведской миссии) и его женой Хермине. Они только что закончили отделку своей очаровательной квартиры неподалеку от нашего дома; у них там множество стекла и фарфора из Дании. По-моему, это несколько опрометчиво. Подали устрицы - угощение поистине царское! Пришла домой поздно, так как трамваи ходят лишь спорадически.
Воскресенье, 21 ноября.
Ходила с Папa на литургию в большой русский собор около Темпельхофа. Пели прекрасно. С нами пошли Лоремари Шенбург и ее раненый друг-офицер Тони Заурма. На них служба тоже произвела большое впечатление, хотя Тони все время отвлекался, разглядывая русских женщин, которых в церкви было очень много. Некоторые из них прямо тут же кормили грудью детей. Их вывозят из оккупированных немцами областей России, и их становится все больше. Некоторые работают в сельском хозяйстве, другие на военных заводах. Церковь по воскресеньям у них любимое место сбора - подозреваю, что это не столько от набожности, сколько оттого, что церковь напоминает им родину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});