Читать интересную книгу В поисках Олеговой Руси - Константин Анисимов

Итак, центр соперников франков располагался между Моравией и будущей Киевской державой. Взглянем на карту Европы и сразу найдем искомую территорию! Это современная Румыния! Таким образом, французский эпос фиксирует первое знакомство франков и Русского каганата в пору его создания, а также, что не менее важно, связи Руси и Моравии, уходящие в глубокую древность, и претензии русов на аварское наследство! После поражения, полученного от франков, у русов оставалась только одна дорога – вниз по Дунаю, в Болгарию и к Черному морю, в древние владения последнего «рикса словен» Мусока!

Русы в аварских войнах VI–VII вв.

Еще одна любопытная группа источников, о которой избегают говорить историки, упоминает имя руси/ русских/тавроскифов в связи с событиями на Балканах, в Нижнем Подунавье и даже в Закавказье (регионах деятельности руси IX–XI вв.!) середины VI–VII вв. Конечно, как и французские эпические поэмы, эти источники относятся к более поздним эпохам, и от событий, описанных в них, они отстоят на многие века. Речь идет о ряде поздних византийских, старогрузинских, арабо-персидских, западнорусских и московских хроникальных известий XI–XVI вв. В большинстве они упоминают русских как участников осады Константинополя объединенным аваро-персидскославянским войском в 626 году. Интересующие нас источники называют русами/русскими/тавроскифами отряды, осаждавшие город с моря. Дошедшие до нас византийские хроники VII века называют этих участников войны просто склавинами – словенами. Что важно для нашего исследования, эти словене были независимыми от аварской власти равноправными союзниками персов и аваров, и у нас есть все основания считать их жителями Нижнего Подунавья, Дакии и Волыни. Учитывая специфику этих известий и их упоминание в византийских, западнорусских и грузинских хрониках, есть все основания полагать, что все эти известия восходят к каким-то более ранним византийским хроникам, не дошедшим до нас. Таким образом, в Византии существовали две летописные традиции, одна из которых называла нападавших на Константинополь в 626 году общим именем СЛОВЕН, а другая – РУСАМИ или синонимичными книжными названиями.

С разбора этой группы источников мы и начнем. Из собственно византийских источников о русах под стенами Константинополя сообщает в своей «Всемирной Хронике» Константин Манассия (XII век): он называет моряков-славян «тавроскифами», как принято было называть русь в Византии как минимум с IX века. В упоминавшейся выше старогрузинской хронике Тифлисского собора (рубеж X–XI вв.) сообщается: «Осаждавшие в 626 г. Константинополь скифы были русские, государь которых назывался хаканом».

Это сообщение можно было бы считать хронологически древнейшим упоминанием Русского каганата, если бы не одно существенное НО. Дело в том, что в византийских источниках «скифами» называли аваров, государь которых действительно носил титул кагана. Однако необходимо понимать причину, по которой грузинский летописец смешал аваров и русских. Очевидно, что для грузин X–XI вв. титул кагана ассоциировался именно с Русью, что подтверждается, в частности, русскими источниками этого периода. По крайней мере, Владимир Креститель и Ярослав Мудрый, а вероятно, и их предшественники официально титуловались своими подданными этим титулом, который применительно к Руси известен в IX веке арабским и германским источникам! Вероятно, грузинский летописец просто смешал скифов и тавроскифов своего византийского источника.

Не менее интересные подробности сообщает Хронограф западнорусской редакции XVI века, составители которого использовали не дошедшие до нас византийские хроники: «Персидский же воевода Сарвар подступил к Царствующему граду спереди. Тогда же подошел к стенам и скифский каган со множеством воинов. К ним присоединились полководцы таврийских скифов с бесчисленным множеством свирепых воинов в деревянных ладьях, закрывающих собой море…». Вполне вероятно, что в основе Хронографа лежал тот же источник, которым пользовался автор грузинской хроники. Это бы объяснило, как последний мог смешать «скифов» и русских – «таврийских скифов».

Как я уже отмечал выше, русами в этих источниках называют славянскую группировку Нижнего Подунавья и Волыни. Сложение этого племенного суперсоюза произошло примерно во второй половине 530-х гг., после войны словенских племен с антами[40], которые, будучи более организованными, лидировали до того в славянском мире, в том числе и в совместных со словенами и болгарами – кутригурами походах на Балканы. Поражение, нанесенное им словенами, привело к серьезным геополитическим перестановкам. Анты были вынуждены отступить в значительной степени за Днепр, их граница с Византией сократилась, так как подунайские[41] словене вошли в состав нового объединения, возглавляемого волынскими племенами. В дальнейшем анты выступали в качестве союзников Империи, тогда как словене неизменно враждовали с ней, неоднократно разоряя балканские провинции, и в конечном итоге именно словене заселили Балканы и распространили свое имя на все группировки славяноязычных племен[42].

Византийские хроники называют нам ряд имен могущественных военно-политических лидеров этого объединения, прослеживается их внутренняя иерархия, что позволяет рассматривать Волынско-Дунайское объединение словенских племен[43] как первое славянское государство или, может быть, протогосударство, предшествующее даже Государству Само (VII век), о котором сообщают франкские хроники. Верховных правителей ромеи[44] называли «риксами», то есть королями или, точнее, царями, так же как и правителей Готских, Лангобардского, Гепидского и других варварских королевств. Вождей рангом пониже они называли «таксиархами». Этот титул можно перевести как «воевода». Прокопий Кесарийский, Феофилакт Симмоката и другие красочно описывают войны этого объединения с Империей: вторжения словенских отрядов на Балканы в 550–552 гг. (союз с готским королем Тотилой), 578–592 гг., конфликты и союзы с аварами, вторжение византийской армии в земли словен[45]. Необходимо также заметить, что у словен сложились на удивление хорошие отношения с соседними германскими королевствами – Гепидским и Лангобардским. У словен находят убежище германские принцы (Ильдигис в 549 г.), не отмечено ни одного столкновения, а после разгрома Гепидского королевства при дворе словенских риксов будут находиться гепидские беженцы. Эти факты указывают на мощь «Словенского царства» и уважение/страх, которое оно внушало соседям, но в то же время они говорят о дипломатических талантах правителей «Словенского королевства».

Я позволил себе это длинное отступление, поскольку существует известие, которое отождествляет этих словен с русью, так же как и Константин Манассия отождествлял с русью словен в 626 году. «В 552 году руссы вспоминают в своих летописях, что они выступили против императора Юстиниана в качестве союзников царя Тотилы вместе с соседями – готами из Скандинавии, что подтверждает и Димитрий, посол московский к папе Клименту VII, прибавляя, что готы и скифы тогда жестоко обращались с своими врагами, истязая их таким образом, что прогоняли сквозь растянутое тело их колья, пока наконец Нарзес в последнем и кровопролитнейшем сражении, где особенно храбро вели себя лангобарды, не победил Тотилу». Так писал в XVI веке Яков Рейтенфельс в своих «Сказаниях Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии».

Весьма важно, что даже в Московии русское дворянство помнило о войне, которую предки вели против Рима совместно с Тотилой, что засвидетельствовал Пауло Джовио (Павел Иовий Новокомский). В 1525 году он записал ответ русского посла Дмитрия Герасимова (тот самый «Димитрий, посол московский» Якова Рейтенфельса) на вопрос, не осталось ли у русских «какого-нибудь передаваемого из уст в уста от предков известия о готах или не сохранилось ли какого-нибудь записанного воспоминания об этом народе, который за тысячу лет до нас низвергнул державу цезарей и город Рим, подвергнув его предварительно всевозможным оскорблениям»? Согласно передаче Иовия, Герасимов «ответил, что имя готского народа и царя Тотилы славно у них и знаменито, и что для этого похода собралось вместе множество народов и преимущественно перед другими московиты. Затем, по его словам, их войско возросло от притока ливонцев и приволжских татар, но готами названы были все потому, что готы <…> явились зачинщиками этого похода» (по Азбелев С. Н. «Предки русских в Италии V–VI веков (по устным источникам)»).

Конечно, неясно, о ком говорили Дмитрий Герасимов и Яков Рейтенфельс. Здесь могла отразиться и память о русах-ругах в Италии, и память о союзе с Тотилой словенских племен. Конечно, ливонцы и татары появились уже под влиянием последующих событий, но не исключено, что изначально речь могла идти о гуннах и каких-то прибалтийских варварах в войске Тотилы. Во всяком случае, в русских былинах имя татар заменило имя гуннов («хинова» русских поэм «Слово о полку Игореве» и «Задонщина» в обозначении половцев и татар). Вероятно, именно опираясь на сведения Рейтенфельса и Герасимова, В. Иванов приписал в своем гениальном романе «Русь Изначальная» поход трехтысячного войска своим днепровским росичам.