Читать интересную книгу Соучастники - Ли Уинни М.

Я представила себе, как яростно клянут меня родители.

Выбрасывая этот образ из головы, я нагнулась над голым телом Кристи и взяла свернутую стодолларовую купюру, лежавшую рядом с ней. Один конец трубочки был мокрый.

Это и показалось мне самым омерзительным. То, что я должна была вставить вот эту самую стодолларовую купюру, сдобренную кокаином и испачканную соплями Хьюго, Зандера и всех остальных, себе в ноздрю. Я злобно уставилась на купюру, потом заметила, что Кристи на меня смотрит.

– Прости, – пробормотала я.

– Ничего, – хихикнула она и добавила:

– У тебя потрясные волосы.

– М-м, спасибо, – сказала я. Чудовищная неловкость.

Хьюго наклонился и глянул на нас плотоядно:

– Вот умница. Давай.

Реагировать я не стала.

Технически это было так себе. Нужно было убрать волосы назад, зажать левую ноздрю, правой рукой нацелить трубочку. Как вот в кино это выглядит таким легким делом? Но один глубокий вдох – и я втянула кокаиновую дорожку в правую ноздрю.

Я понюхала еще, чтобы все уж наверняка попало внутрь. Экономная китаянка во мне инстинктивно почувствовала, что если кокаин такой дорогой, то нужно беречь каждую крупицу.

Потом я подумала: а какая, на хер, разница, платит-то Хьюго.

Хьюго и Зандер возликовали. Остальные тоже.

– Ур-р-р-а-а-а, молодец, Сара! – заревел Зандер. – Жди прихода!

К моему удивлению, меня охватил восторг. Была короткая паника, вызванная этими школьными рассказами о здоровом образе жизни, но ее быстро унесла прочь неожиданная эйфория. Я не знала, в кокаине причина или в ощущении, что я нарушила запрет. Но, укрепленная шампанским, наркотиком и подбадриванием, я чувствовала, что как-то перенеслась в сферу повыше, под взгляды всех этих людей, которые теперь считали меня своей.

Вот, значит, каково это. Пребывать в этом беспечном мире, где нет правил.

Хьюго подался ко мне и пробормотал:

– Ну, значит, в другой раз, Сара. Погоди.

Кокаин вымыл из меня всю злость, я только рассмеялась и плавной походкой направилась вперед. Отойдя, я увидела, что Хьюго склонился над Кристи, которая теперь лежала, опершись на локти, и заигрывала с ним. Опять закричал Зандер, толпа подбодрила его, и бутылка завертелась вновь.

Голова у меня тоже кружилась, вращалась по своей вольной орбите. Возможно, все эти предостережения насчет наркотиков были неправдой.

Если Хьюго, Зандер и множество других людей в киноиндустрии все время под кокаином и при этом умудряются функционировать, то я, Сара Лай, уж как-нибудь не помру, вынюхав одну дорожку. Бояться нечего. Уходить с вечеринки рано. Мир – чудесное место, полное новых возможностей, новых ощущений.

Все со мной будет хорошо. Одна дорожка кокаина – это ничто.

Несколько часов спустя я ехала домой, трясясь в болезненном свете вагона метро; занималась августовская заря. Нейронные процессы в моему мозгу шли с удвоенной скоростью, и я решила не рассказывать о том, как я нюхала кокаин, ни Карен (она бы этого не поняла), ни Сильвии – ни в коем случае. Сильвия сказала бы:

– Ни к чему тебе это, Сара. Ты не такая, как все эти девушки.

Я и правда не была такой. Я держала свою жизнь в своих руках.

И вот я, очертя голову, в последние тридцать шесть часов в Нью-Йорке выехала из квартиры, упаковав чуть ли не всю свою взрослую жизнь в коробки, которые оставила у родителей во Флашинге.

Им я сказала, что работа в Лос-Анджелесе – временная, только этот фильм снять. Но в глубине души я надеялась, что переезжаю в Лос-Анджелес навсегда. Что я сбегу от невротического, требовательного ритма жизни в Нью-Йорке, от вертикальных преград небоскребов, от тесных кварталов, от всех двадцати семи лет, на протяжении которых моя семья чего-то от меня ждала. Начинался новый этап моей жизни. Голливудская прелесть манила, мерцала на далеком горизонте – и, как множество глупцов до меня, я пересекла континент, порабощенная этим миражом.

Расшифровка разговора (продолжение):

Сильвия Циммерман, 14.56

сц: Начать с того, что Хьюго производил вполне приличное впечатление. Деньги, которые были нам нужны, чтобы снять второй фильм Зандера… для него это была капля в море. И если в его условия входило владение компанией, то это казалось справедливым. У нас была договоренность.

тг: То есть вы хотите сказать, что он не соблюдал условий договоренности?

сц: С юридической точки зрения? Да по сути-то соблюдал, хитрая гадина. (Пауза.) Но проблема была в других поступках, в том, что происходило вне профессиональной сферы нашего сотрудничества.

тг: Что вы подразумеваете под этими поступками?

сц: Началось, наверное, с гулянок. Там по рюмке, сям по рюмке, кокаинчику нюхнуть… Ну, понятно – это киноиндустрия и Нью-Йорк. Кокаин там повсюду… Но дело в том, как это неформальное общение использовалось для формирования профессиональных связей… В этом Хьюго был мастер.

тг: Вы бы сказали, что это было непрофессионально?

сц: Опять же, это кинопроизводство. Профессионально, непрофессионально – неважно. Просто столько всего, что там делается… происходит не в офисе, не на встречах. (Пауза.) Взять Зандера, например… Во всех этих ночных гулянках, которые они так обожали, я участвовать не могла. Наркотики, женщины. Уж простите, я не совсем по этой части. (Фыркает.) Так что вред от этого был. Вот есть режиссер, с которым я работаю восемь лет и чуть не на паперти стою, чтобы он снял свой первый фильм. И тут на него налетает этот миллиардер: любая выпивка за его счет, в гостиницах номера с готовыми на все девицами, – и на этом вот строит с моим режиссером свои рабочие отношения? Детский сад какой-то.

тг: А как, на ваш взгляд, относилась к этим гулянкам Сара Лай?

сц: Она была молодая и впечатлительная. Я уверена, что на каком-то уровне ей это нравилось. С чего бы не понравиться, когда тебе двадцать с чем-то лет? Врать не стану, работа в кино во многом гулянками и привлекает. Но, наверное, я о ней беспокоилась.

тг: Почему же?

сц: Она – иммигрантская дочка, закончившая Колумбийский университет. Для нее это был совершенно другой мир. Столько возможностей… испортиться.

тг: В каком смысле испортиться?

сц: Таких историй – пруд пруди. Впечатлительная девушка – или юноша – излишне увлекается вечеринками, наркотиками, сексом, роскошью. Поистреплется – и на свалку.

тг: Думаете, Саре это грозило?

(Пауза.)

сц: Нет, я думаю, для этого она была слишком умна. Но было в ее натуре что-то такое, из-за чего она могла хватить через край.

тг: Было ли у вас ощущение, что… вы должны ее защищать? От такой вот порчи? Или от кого-то, кто мог ее испортить?

сц: Хм-м. (Пауза.) Послушайте, я ведь ей не мама. У нее есть родители, а меня на своих-то детей едва хватало. Ну и в конце концов, она ведь была большая девочка. Двадцать семь лет? Двадцать восемь? Она могла сама принимать решения, иметь дело с последствиями. Ну и, пожалуй, я как работодательница несла за нее ответственность только в пределах офиса и съемочной площадки. Все за закрытыми дверьми было на ее усмотрение. Она должна была полагаться на себя.

(Молчание.)

тг: Вы действительно тогда так думали?

сц: А мужчинам-начальникам вы эти вопросы задаете?

тг: Я не могу…

сц: Понимаю, понимаю. Вы “не можете говорить”, кого расспрашиваете. (Пауза.) Послушайте, мы работали в суровом мире. Когда я только начинала, в восьмидесятые и девяностые, начальниц было еще меньше. И единственным способом чему-то научиться было сразу пойти на глубину без спасательного жилета. Многие утонули. А некоторые прекрасненько выплыли.

Глава 23