Размолоченных…
Я повернулся к Натти:
– Есть идеи насчет того, что тут случилось?
– Есть, – не стал отпираться рыжий, будучи сейчас лишь чуть румянее мертвеца. – И они мне не нравятся.
Я позвал его отойти за спины зевак, в тень нависающего над улицей балкона.
– Демон?
– Да.
– Уверен?
– Я хоть и не недокровка, но моего чутья здесь хватает. И знаешь, что самое любопытное? Изначально да-йин сидел вот в нем. – Рыжий указал на труп в черном. – А потом, когда тот испустил дух, успел перебраться в новое тело.
– Успел? Это нужно делать быстро?
– И даже очень. Проще говоря, если рядом с умирающим одержимым не найдется человека, охваченного сильным желанием, демон возвращается туда, откуда пришел. Навсегда. Так что этому несказанно повезло. Если он, конечно, хотел задержаться в нашем мире.
М-да. А вот у многих других с везением в этот день не задалось.
Я окинул взглядом толпу, нашел в ней знакомую черноволосую голову и, решительно раздвигая спины, направился прямо к благороднейшей из благородных.
– Из-за чего волнения?
Эвина обернулась ко мне, и по рассеянности сливово-карих глаз сразу стало понятно, что женщина чем-то всерьез озабочена. Чем-то, требующим немедленного решения.
– А в ваших краях на мертвые тела смотрят спокойно? – попробовала отшутиться она, кусая губу.
– Нет. Только на тех, кто умер своей смертью. А эти люди вряд ли покончили с собой. Даже если бы они бросились вниз с крыши, то не превратились бы в груды мяса. Так что здесь произошло?
– Вам нужен ответ? Зачем? – вскинулась Эвина.
– Затем, что я собираюсь не только некоторое время пребывать в Катрале, но и покинуть ее живым.
Утренние ласки не ставили меня на одну ступень с хозяйкой имения Фьерде, а вот разумный и бесстрастный вопрос – вполне. И женщина оценила то, что я выдержал дистанцию, когда легко мог поступить наоборот.
– Это ийани. Демон, если по-вашему. Он вселился в тело Даннио Элларте этим утром.
Снова разыгрывать из себя неосведомленного простака было мучительно скучно, но ничего другого не оставалось.
– Демон? Что это за тварь?
Эвина смерила меня внимательным взглядом, стараясь понять, насколько я искренен в своем недоумении, но все же ответила:
– Они приходят из-за грани бытия. Когда сами того пожелают. И дарят людям то, чего те сами захотят.
– А чего хотел этот Даннио? Убивать людей одним ударом?
Благороднейшая из благородных дернула подбородком:
– Никто не знает. Но всякий, кто пытался к нему приблизиться, погиб.
– Значит, его нужно уничтожить?
Голова Эвины неопределенно качнулась, ни соглашаясь со сделанным мною выводом, ни противореча ему.
– Он опасен для жителей города, ведь так?
– Да, без сомнения.
– Так чего же все ждут?
– А как, вы думаете, можно справиться с тем, кто никого не подпускает к себе?
– На крайний случай, можно сжечь дом. Или обрушить, – предложил я другое решение, видя, как страдальчески скривилось лицо женщины.
– Обрушить, да… – Она перевела зачарованный взгляд на пустые окна второго этажа.
– И нужно поторопиться, потому что, если он выйдет на улицу, трупов окажется намного больше.
Эвина не ответила, продолжая смотреть на дом, и мне почему-то вдруг почудилось, что она вовсе не желает избавлять город от демона, а, напротив, собирается помогать тому, кто уже стал причиной девяти смертей.
Возможно, так и произошло бы, но зеваки вдруг резко умерили свой галдеж и расступились, пропуская группу людей, одетых в точности так же, как тот оставшийся целым мертвец. Только на их камзолах выкрашенные кармином пряжки на длинной цепи были закреплены посреди груди, а не болтались как попало, и у того, кто шел впереди, на черном шелке сверкал самый настоящий крупный рубин.
– Счастлив приветствовать благородную эрриту, – поклонился предводитель черномундирников, выделяя из всей толпы только Эвину Фьерде и глядя лишь на нее одну.
– Не вижу поводов для счастья, эррете, – сухо ответила та.
Они были непохожи друг на друга во всем, в чем только возможно. Черные пряди непослушно колыхались, сбегая вниз по обнаженным плечам, светлые – лежали волосок к волоску, хотя вряд ли их хозяин только что прибегал к услугам гребня. Сливово-карие глаза то и дело вспыхивали огнем, не удерживающимся в пределах сердца, темно-ореховые смотрели холодно и бесстрастно. Женщина, казалось, вся состояла из порывов степного ветра, мужчина был спокоен, как скала. Та самая, что возносится к небесам и, возможно, выше всех прочих. Но если между этими двумя и существовало чувство, то к любви оно не имело отношения.
А еще блондин был молод. Намного моложе благороднейшей из благородных. Но это становилось заметным, только когда мужчина говорил: движение черт не оставляло на коже лица ни единой морщинки.
– Видеть вас – может ли быть иное счастье в этом мире?
Льстит? Непохоже. Скорее, восхищается, причем довольно искренне.
– Только не говорите, что явились сюда лишь посмотреть на меня.
А вот она собеседником вряд ли восторгается, если цедит слова со столь плохо скрываемым презрением.
– Я прибыл по долгу службы.
– Службы, которую сами себе определили.
Последняя фраза прозвучала чем-то вроде обвинения. Да, между этими двумя нет даже намека на мир.
– Кто-то должен был взять на себя защиту жителей Катралы.
– Но этому кому-то вовсе не обязательно было называть себя верховным бальгой.
Ага, так вот это кто! Глава той пресловутой бальгерии, которая так не нравится «миротворцам». Будем иметь в виду.
– Оставим в покое прошлое, эррита. Поговорим о настоящем.
Блондин посмотрел в том же направлении, от которого не отрывала взгляд благороднейшая из благородных, и коротко заметил:
– В доме засел ийани.
Времени расспрашивать Натти не было, но бальга, похоже, вел свое происхождение от демона. Или просто был очень хорошо осведомлен, что тоже возможно. И даже обязательно.
– Это мы и так знали, – огрызнулась Эвина. – А вот в город он пришел с помощью вашего же брата!
О, и хозяйка имения Фьерде не чужда особым подробностям происходящего! Она что, тоже недокровка, если так ясно чует присутствие демона? Нет, скорее всего, лишь имеет в своем подчинении подходящих ищеек. Иначе рыжий меня бы предупредил. Хотя… А не эту ли тайну нашей гостеприимной хозяйки он хотел мне поведать, когда начался весь шум-гам?
– Нашего брата? – Мужчина повел носом, словно принюхиваясь, безошибочно определил место, где за спинами толпы лежало мертвое тело, и направился к нему, ускоряясь на каждом шаге.
Добравшись до мертвеца и рассмотрев его лицо, блондин состроил скорбную гримасу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});