Когда ленивое солнце ранней весны наконец показалось из-за горизонта мое и без того не резиновое терпение лопнуло окончательно и бесповоротно. Вспоминая про себя все известные мне грязные ругательства, я решилась, сейчас переоденусь и поеду во дворец к Герхарду и пусть кто-нибудь только попытается меня остановить, сделаю из них замороженную рыбешку!
Служанок, естественно, вызывать не стала, еще переполошат магов и тогда мой побег существенно затрудниться, и принялась мучатся с платьем и корсетом, эти чертовы придворные тряпки, красивые, конечно, но неудобные просто жуть! Ни раздеться самой, не одеться! Почему-то именно в этот момент мне вспомнилась ночь, которую я отработала в гастхаусе у Сандры и тот закрытый дриндль, что был на мне, удобно одевать, еще удобнее снимать, и главное никаких слуг!
Наконец раскрасневшись как ежик и точно так же недовольно пыхтя, я почти умудрилась стянуть с себя платье, точнее рукав застрял, зацепившись за браслет и теперь я трясла рукой, словно припадочная в надежде, что шелковое платье само соскользнет.
- Очень необычный способ раздеться, но почему-то мне совсем не хочется с ним экспериментировать! - вдруг послышалось сзади, а я замерла ледяной статуей. У меня что уже начались галлюцинации от недосыпа? Я резко развернулась и уперлась взглядом в Герхарда, который с расслабленным видом скрестив руки на груди стоял, облокотившись на дверь, от осознания, что он, возможно, видел все мое выворачивание ужом, я пошла пятнами.
-Как долго вы здесь находитесь? - поинтересовалась я как можно строже.
-Достаточно долго для того, чтобы у меня не оставалось никакого другого выхода, - с чертятками в глазах произнес дракон и опустился на одно колено, а у меня задрожали коленки.
-Милая, дорогая, любимая Аурелия Соненшайн, окажите ли вы мне честь выйти за меня замуж? - сказал он честно и не моргая, и глядя в глаза, что, учитывая мое неглиже явно говорило в пользу Герхарда.
Господи я все детство мечтала именно об этом моменте, строила планы, выбирала платья, для того чтобы...
-Но я же голая! - было первое что вырвалось из меня, но Герхарда это совсем не смутило, скорее даже наоборот, казалось, мой комментарий дал ему лишнее право пройтись по моему телу, горячим, жарким взглядом, от которого мне стало уж совсем неловко и оказаться совсем рядом прежде даже чем я успела вдохнуть.
- Милая Аурелия, скажите для того, чтобы вы согласились, мне нужно помочь вам одеться или все-таки еще больше раздеть? - буквально промурлыкал герцог, а я, недолго думая залепила ему пощечину. Нет, конечно, в общем и в целом я не сторонница рукоприкладства, но сказать такое в ТАКОЙ момент!
-Вам нужна не невеста, а нянька! Никаких манер! - буквально прорычала я, чувствуя, как от гнева и морального перенапряжения кончики моих пальчиков снова охватывает ледяное голубоватое сияние, но герцог был не только не промах, но и дракон, так что его это совсем не смутило, скорее даже наоборот, он прижал меня к себе покрепче не давая вырваться.
-Ну так я и не против совсем, перевоспитывайте! Всю жизнь, - лукаво прошептал он мне прямо в губы и тут же накрыл их своими и стало все неважно, время остановилось и меня накрыло волной блаженства и счастья!
Густав
Да уж хорошо мы посидели, душевно, если уж быть совсем откровенным, то я очень давно не чувствовал себя так... частью чего-то целого, когда не надо притворяться, а можно просто быть самим собой.
Казалось, что маска дворецкого намертво срослась с моим лицом, за долгие годы я привык сдерживать магию, привык быть бесстрастным и угождать, сейчас же я чувствовал себя странно, с одной стороны как будто помолодел и скинул пару килограммов, с другой мне хотелось вернуть все как было. невероятно правда? Но это было именно так, годами я холил и лелеял свою обиду, учился не чувствовать, учился забывать, а сейчас мне придется не только придти и рассказать всю правду своей дочери, но и взглянуть в глаза той для которой я пожертвовал всем, которая меня предала, поиграла и бросила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поэтому во дворец по утру я входил в крайне смешанных чувствах, отчасти от того, что за сегодняшнюю ночь Людвиг так же приобрел привычку называть меня папой, но я винил в этом не дурные манеры или панибратство, а большое количество выпитого нами коньяка. что поделать, алкоголь на драконов влияет очень медленно и для того, чтобы действительно захмелеть его необходимо поглощать чуть ли не в промышленных масштабах, а вот Людвиг драконом не был, поэтому ночка имела для него гораздо более печальные последствия, и если мы с Герхардом бодренько входили во дворец, то Людвиг просто еле волочил ноги и очевидно нуждался в дружеском плече, которое я естественно ему с радостью предложил.
Это было очень странно входить снова во дворец, в котором я не был почти 20 лет, в котором умудрился влюбиться и предать свою семью и страну. Так много здесь было пережито и прочувствованно, что казалось даже странным и нелепым замечать и узнавать лепнину на потолке или картины на стенах. Они были все те же, вот только я. Я сильно изменился.
-Папа, нам вот тут надо повернуть налево, - выдернул меня из моих переживаний Людвиг, Я двигался наугад, так как плохо помнил дворец и конечно нуждался в направлениях. Но стоило нам только завернуть за угол, как.
-Густав, это ты? - произнесла она и все во мне замерло.
Она смотрела на меня так, словно и не было этих 20 лет, в ее глазах светила все та же любовь, восхищение и верность, которую я видел в ней в последний раз и, наверное, от этого было еще больнее, сердце мое судорожно сжалось. Я замер.
-О мама, я смотрю ты все еще не оттаяла, - прокомментировал Людвиг, и я наконец смог отвести взгляд от ее глаз, которые смотрели на меня с надеждой, с ожиданием и взглянуть на нее всю. Гертруда постарела, но ей это шло, даже маленькие морщинки вокруг глаз, придавали ей невероятный шарм и мудрость, вот только правда ли все что я вижу? Я наконец заметил, что весь подол ее платья был действительно скован льдом, да уж дочка постаралась на славу!
- Людвиг, я думаю нам с твоей мамой нужно поговорить, -заметил я тактично, стараясь не вспоминать ее имени, а уж тем более не произносить его вслух. Она поджала губы, как всегда, делала, когда нервничала или переживала, но не произнесла не слова, а Людвиг наконец понял, что он здесь третий лишний.
- Я все понял, не переживай, до своей комнаты дойду сам, мне просто жизненно необходимо сейчас выспаться, - промямлил он и нетвердой походкой удалился. А я ждал, сам не знаю, чего, того, что она вымолвит хоть слово? Но король удалился в полной тишине. Одним взмахом руки, я снял с нее заклинание, а она... Она тут же бросилась ко мне и обняла, словно я был самым дорогим, самым важным в ее жизни, а я, я просто не мог поднять свои руки и ответить, слишком много боли это бы причинило мне. Несмотря на все эти годы, несмотря на предательство, я все еще был болен этой женщиной, зависим от ее прикосновений, от запаха ее волос.
- Я думаю нам нужно поговорить, - наконец выдавил я из себя так отстраненно как только мог. А она взглянула на меня глазами полными слез и потянула за руку за собой, а я все размышлял, может ли она быть искренней или же эта женщина просто двуличная дьяволица, которой нравится вводить в заблуждение и заставлять страдать всех, кто ее любит.
- Густав, я понимаю, что сейчас все очень сложно объяснить и вполне возможно это не имеет уже никакого значения, но все-таки, позволь мне рассказать, - мы наконец оказались в небольшом, но мило обставленном будуаре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
-Рассказать, что? Как ты бросила меня и утаила нашего ребенка? - тут же перебил я ее, во мне несмотря на все мои старания начал просыпаться гнев.
-Я не знала, что беременна тогда! - она отступила на шаг назад, словно защищаясь от меня.
-Вряд ли это бы что-то изменило, разве не так? Я ведь был для тебя просто игрушкой! -после долгих лет молчания меня наконец прорвало, а она просто подошла и залепила мне пощечину! МНЕ! ПОЩЕЧИНУ!