Шарлемань на северном возвышении были недовольны. Они ночь простояли на вахте, и теперь им снова не поспать.
– Уж они могли бы разориться на пару разведчиков, – ворчал Билл. – Хотел бы я знать, сколько нас еще останется к осени. Кстати, а что ты думаешь насчет этого дела с Томом, если всерьез?
– Банда его выкрала.
– Как черт бедную душу.
– Если это так, то парень действительно попал в ад. Не хотел бы я стать добычей индейцев.
– Я тоже.
– А мы можем что-нибудь сделать для Тома?
– Да молчи уж. О себе бы позаботиться.
Шарлемань ничего не ответил на это. Подлая откровенность Билла успокоила и его совесть. Оба дремали в нарастающем зное. Воздух дрожал от жары. Ветер улегся.
Из долины ручья послышались крики. Оба дозорных на холме встрепенулись и увидели, как один из работающих мужчин рухнул на землю. Стрела пронзила ему горло.
Билл и Шарлемань не сказали ни слова. Положение было зловещим. Вот уже несколько дней продолжались эти беззвучные нападения враждебных индейцев. Всякий раз прилетала одиночная стрела и попадала в цель. Но ни один индеец не показался, ни один воинственный клич не прозвучал. Из молчания безлюдной прерии то и дело приходила смерть.
Тревога среди участников изыскательской экспедиции была велика, и руководящему инженеру уже не первую неделю приходилось собирать всю силу воли, чтобы удержать людей и продолжать работу. Работа и война велись в одно и то же время, все уже были сыты этим по горло, и долго так продолжаться не могло. Но где взять разведчиков – теперь, на четвертом году гражданской войны?
Люди, трудившиеся в долине, прекратили работу после второй стрелы и гибели своего товарища. Многие упали на землю и искали укрытия в траве или за дюнами речного песка. Некоторые побежали прятаться в лагерь.
Молчание на сей раз прервал Билл:
– Экое свинство!
– Такое и тебе не выдержать, хотя ты выдержал двадцать шесть петушиных боев!
– Да пусть мне только попадется хоть один из этих краснокожих трусов! Я бы ему показал, что такое петушиный бой.
– Но они не окажут тебе такой услуги, Билл.
– Грязные индейцы, что с них взять.
– Какие они, мне наплевать. Но то, что они делают, мне сильно мешает, понимаешь?
– Побереги слова, Шарль. Там – прислушайся-ка!
В долине у ручья кто-то отважился приблизиться к убитому со стрелой в горле. Поскольку острие было с гарпунными зазубринами, он не мог вытянуть стрелу и только отломил слабо заделанное древко и разглядывал его. К нему был прикреплен кусочек очень тонкой кожи с рисунком, своего рода письмо.
Мужчина рассматривал этот лоскуток.
– Опять голова лошади! – крикнул он двоим на холме.
– А что это значит, Билл? – спросил Шарлемань. – Красные черточки и лошадиная голова, это какие-то повторяющиеся знаки.
– А тебе-то что с этой лошадиной головы, дурень! Она же на стреле.
– Вот мы тут сидим, пока не прилетит следующая – да в нас!
– А что поделаешь. У нас тут полный набор индейцев, их надо натравить друг на друга. Собак надо стравливать с собаками, а краснокожих с такими же.
– И красную собаку с красной собакой, ты хочешь сказать? Тогда как же мы сможем надеяться на это отребье? В прошлом году нам еще помогали индейцы-пауни, а теперь мы их больше не видим.
– Потому что мы их обманули с оплатой. Они же хотели боеприпасы, а мы им не дали и сотой доли того, что они просили.
– А кто же возьмет на себя ответственность за поставки боеприпасов краснокожим!
– Так или иначе, а мы теперь преданы и проданы. В следующий раз уже я оставлю вам свою шляпу в знак прощания. Ведь не хотел я сюда возвращаться, в эти проклятые места. Но как же, вернулся. Дураки мы, дураки.
– То есть ты тоже не знаешь, что означает лошадиная голова и черточки!
– Отстань от меня. Пока они не метнули в меня томагавк, все терпимо.
– А что такое томагавк?
– Означает «держи свой затылок наготове, скоро в него прилетит топор». Разве ты этого не знаешь? А еще называешь себя погранчанином!
– Тихо! Чу!
Оба мужчины, да и все их товарищи на холме за рекой и в долине реки вскинулись. На северо-востоке стреляли. Прозвучало несколько выстрелов быстрой чередой, причем с быстрой сменой мест.
– Билл, что это было? Похоже, несколько всадников гонятся друг за другом!
И снова прогремели выстрелы.
Билл не нашел времени ответить. Он прислушивался так же внимательно, как и все остальные.
В перестрелке наступила пауза. Оба дозорных припали ухом к земле. Поначалу ничего не слышали, но вскоре различили топот копыт одиноко галопирующего коня.
И снова выстрелы. Были видны легкие облачка дыма. Скаутам почудились далекие крики.
– Мне прямо интересно, Билл, кто это там вцепился друг другу в волосы!
– Не мешай людям получать удовольствие, Шарль. Главное, чтоб это были не наши волосы!
Прогремел одиночный выстрел, очень далекий, но в установившейся тишине еще слышный. Перестрелка всадников, судя по всему, отдалялась от лагеря экспедиции в сторону северо-востока.
– За работу, люди! – прозвучал призыв инженера. – Пока наши коварные враги заняты на стороне!
Мужчины поднялись, большинство неохотно, но не было никого, кто бы ослушался приказа. Инженер, коренастый и скорее приземистый, чем рослый, был заряжен энергией и излучал ее. Один молодой человек, слабый загар которого выдавал, что он работал в экспедиции недавно, всегда первым был готов исполнять распоряжения. Джо Браун, руководитель, про себя улыбался, видя это. Молодой новичок был годный, но прошедший еще не все этапы своего развития. Вначале ему следовало понять опасность, в какой он находился вместе со всеми, а потом ему надо было научиться быть готовым к ней. Пока же он был этаким сильным дерзким жеребенком. Но Джо было бы жаль, если бы мальчишку поразила стрела, не дав ему созреть в профессии и в характере.
Билл и Шарль на холме были заняты вопросом, когда же им удастся поспать. Выстрелы больше не повторялись, и топота копыт не улавливало даже чуткое ухо, припавшее к земле. Все, хоть как-то связанные с изыскательскими работами, были в долине ручья, торопясь управиться с задачей. И все подсобные рабочие им помогали. Для охраны оставались лишь четверо скаутов, дежуривших по двое на южном и на северном холмах.
– Покемарь хоть часок, – предложил Билл Шарлю, – потом я тебя разбужу, и ты подежуришь, пока я посплю. А вечером нас сменят. Господа инженеры управятся со своей работой и смогут отсюда посмотреть по сторонам. А с полуночи уже мы заступим.
– Ну, если можно…
Шарлемань подложил руку