Макар не находил себе места. В первый момент эсэмэска Полины с сообщением о том, что убийца живет в Питере, его взволновала, даже, пожалуй, напугала, но с другой стороны... Можно всю жизнь жить в одном городе и никогда не встретиться. Тем паче, что я не так уж много времени провожу в Питере. Но на душе помимо воли стало тепло. Она все-таки беспокоится за меня, своего спасёныша... Тьфу! Неправильно это! Не женщина должна спасать мужика, а наоборот! Вот если бы я ее спас, она, наверное, влюбилась бы в меня, а так... Я для нее спасёныш... Детёныш... Черт знает что! Какой я, на хрен, детёныш? Разве что для мамы. А зачем мне еще одна мама? И зачем я связался с этим сценарием? По глупости, по дилетантству... Я так красиво себе представил, как мы с Ляминым пишем сценарий, литературные споры, творческие озарения, завихрения... Но он смотрит на меня сверху вниз, он же такой матерый профи, а я начинающий... Да, мне поначалу это казалось интересным, и я готов был терпеть снисходительный тон Лямина, но уж общение с продюсерами... Извините, это не по мне! Во все лезут, ни хрена не понимают, хотя и считают, что во всем лучше всех разбираются. «Я всегда сам работаю со сценаристами!» – заявил им генеральный продюсер. Ладно бы еще дело касалось только киномоментов, так нет, во все лезет, скотина! Жорка придумал, что герой бомжует на Филиппинах, поет мои песни, так этот хмырь заявляет: это, мол, слишком неправдоподобно, чтобы русский бомжевал на таких далеких островах, да еще песни пел! Много он знает! А когда я сказал, что именно так все и было, он мне говорит: «Правда жизни отличается от киноправды!» Блин горелый! Я бы бросил все на фиг, но не могу подвести Жорку, однако, с киношниками связался в первый и последний раз. Слишком я ценю свободу... И вот попал в зависимость... И ведь не только от киношников, но и от Полины. Она мне снится... Спасёныш... Гадость какая! И еще мне все время за нее страшно. Она связалась с этим Бекетовым, а он такой опасный тип... Недаром же про баб говорят: волос долог, да ум короток! Ох, окаянство какое! Это мне за мое высокомерное отношение к бабам, за то, что как колобок всегда от них уходил, даже от самых лучших, я от Машеньки ушел, я от Берточки ушел... А вот от Полечки не ушел бы... Но она даже не та лиса, что Колобка слопала, не желает она меня лопать... А может, я и от нее бы ушел, будь она со мной? Кто знает? Себя ведь не переделаешь... Ну, предположим, она бы в меня тоже влюбилась, ушла бы от своего мгимошника... А я бы потом затосковал по морю и уплыл бы от нее, и она осталась у разбитого корыта? У меня ведь даже песенка об этом есть «У разбитого корыта артишоки не закажешь, все такие фигли-мигли не кончаются добром»... Вот именно! Тогда зачем? Пусть она будет моей Прекрасной Дамой, как у Блока. Надо сочинить о ней песенку, такую стебную, в моем обычном духе, и, наверное, станет легче... Даже наверняка! Он вдруг почувствовал, что сейчас что-то может получиться, схватил блокнот и начал писать.
Сегодня должен вернуться Вадим. Даже не могла предположить, что так соскучусь по нему. И мне плевать на Карину Новикову. Кстати, возможно, я сегодня ее увижу, они же могут вернуться одновременно. Обязательно поеду его встречать!
– Насть, я сегодня встречаю Вадьку, так что все на тебе.
– Нет проблем! Когда он прилетает?
– В восемь вечера. В Шереметьево.
– Труба! Слушай, не езди на машине. Лучше аэроэкспрессом, полчаса туда, полчаса обратно.
– О, ты права! А я так привыкла быть на колесах. Но в это время в этом месте и вправду труба! Столько времени потеряешь... Лучше я в салон красоты зайду.
– Правильно! И до Белорусской тоже на метро езжай.
– Конечно, а то там ни фига не припаркуешься. Спасибо за мудрый совет, подруга! Да, кстати, не забудь утром купить журнальчик, там про тебя заметка будет! – напомнила я.
– Неужто, правда?
– Ну, Бекетов обещал. Он нас еще ни разу не обманывал.
– Ох, Полька, не надо о нем, я как вспомню ту ночь в бане...
– Сама виновата! Нечего так маниакально искать мужика. Твое от тебя наверняка не уйдет!
– Твоими бы устами... А то где оно, это мое?
– Может, за углом. А может, завтра придет само в офис...
– Ох, не знаю... А как же «под лежачий камень вода не течет»?
– Я же не говорю, что надо быть лежачим камнем, но и суетиться без толку тоже нельзя. О, ты уже открыла рот, чтобы сказать: «Хорошо тебе, Полька, говорить, ты замужем!» Я не права?
– Черт бы тебя взял, Полька, ты почти всегда права!
– Где-то я на днях слыхала такую дивную фразочку: «Как сказала Аня Керн Саше Пушкину, отнюдь!»
– Супер! – фыркнула Настя.
Квартира у меня сверкала чистотой, всюду стояли цветы, был приготовлен ужин из самых любимых Вадькой блюд, я успела слегка подстричься и сделать скромный, но удачный макияж в салоне красоты. Так что мы еще посмотрим, кто лучше, я или Карина Новикова?
За полчаса доехав из центра Москвы до Шереметьева, я сказала себе: все, теперь только аэроэкспресс! У меня было еще время спокойно выпить кофе. Кофе, кстати, оказался просто превосходным. Я волновалась, нешуточно волновалась. Первый взгляд после разлуки бывает таким беспощадным... Я сбегала в туалет, подправила прическу и макияж. Нет, я на высоте!
Я заметила мужа сразу, а он явно искал меня глазами, но я не спешила окликать его. Рядом с ним шла какая-то сушеная вобла лет пятидесяти и что-то ему втолковывала. Никаких красоток не наблюдалось.
– Вадим!
– О! Поляша! – расплылся он в счастливой улыбке. – Вот, Карина Ашотовна, познакомьтесь, это моя жена! Полина, а это наша Карина Ашотовна, ум, честь и совесть фирмы!
Вобла посмотрела на меня сквозь очки, сунула мне сухую ладошку и буркнула:
– Новикова, очень приятно!
У меня от хохота чуть истерика не сделалась, но я сумела сдержаться.
– Мне чрезвычайно приятно с вами познакомиться! Я столько лестных слов о вас слышала!
Но тут к ней подбежал какой-то юноша, видимо сын, и они быстро ушли.
– Полька, до чего ж я соскучился, ты даже вообразить себе не можешь! А ты чего это ржешь?
– Да нет, ерунда, потом расскажу!
– Где твоя машина?
– Дома. Я на электричке.
– Умница моя! Мы через полтора часа, самое большее, будем дома. Дай я на тебя посмотрю, выглядишь прекрасно...
– Вадюш, поезд ушел пять минут назад, придется подождать.
– Не страшно, я уже, считай, дома... Знаешь, я так рад, что ты смогла меня встретить... Так хочу домой, лечь с тобой в постель... Я люблю тебя, Поляшка! И так привык за эти полгода, мне никогда так хорошо не было... Моя жена, мой дом...
– Выходит, нагулялся?
– Ох, не говори!
– А знаешь, мне тут частенько присылали эсэмэски...
– Что я сплю с Кариной Ашотовной?