Мария была на кухне, выполняя свое обещание приготовить им еду. Вошел Джеред и без единого слова протянул Лорен темно-синий шейный платок. Она с удивлением посмотрела на платок, потом на Джереда.
– Он чистый, – сказал Джеред, испытующе глядя на нее. – Я одолжил его у одного из ваших многочисленных поклонников и сам выстирал. Сегодня он может вам пригодиться.
Лорен взяла платок и, сложив его треугольником, попыталась завязать так, как это делают вакеро, но пальцы не слушались ее, и платок никак не завязывался.
– Не так, – сказал Джеред с раздражением, отталкивая ее руки. Он подошел к ней и ловко завязал платок на ее шее безукоризненным узлом. Хотя он проявил при этом завидную ловкость, однако процедура явно затянулась, и его пальцы несколько раз коснулись нежной кожи на шее девушки.
– Благодарю вас, – сказала Лорен, когда Джеред наконец отошел.
В ответ он только пожал плечами.
Они быстро позавтракали и тронулись в путь. Лорен помахала на прощание Марии и Глории, стоявшим в дверях. Пламенная, известная всем как «лошадь миссис Локетт», прекрасно слушалась свою хозяйку. Джеред был немало удивлен, когда, пустив Чарджера в галоп, обнаружил, что Лорен без труда последовала его примеру и ни в чем ему не уступает. «Ну что же, она кое-чему научилась, – подумал он сварливо, – даже рассталась со своей восточной бледностью, и кожа ее приобрела здоровый розовый цвет».
Джеред никому бы не признался, включая себя самого, что скучал по ней, пока был в отъезде. Он не смог бы дать определение тому томлению, которое преследовало его с момента отъезда. Дочери арендаторов и скотоводов, живущих на землях Локеттов, всегда благосклонно относились к шлепку по заду, поцелую или другому знаку внимания со стороны Джереда. На этот раз они были разочарованы. Джеред проводил все время в серьезных беседах с мужчинами. Не то чтобы он намеренно избегал женщин, просто они его больше не интересовали, и он не думал о них.
Ночью, завернувшись в одеяла, он метался и ворочался, тщетно пытаясь отделаться от тревожившего его душу образа. Лорен в халате с распущенными по плечам волосами. Лорен на ранчо, спящая в его постели, облитая ласкающим лунным светом. Лорен, сосредоточенно склоненная над книгой с очками на носу. Лорен. Лорен. Лорен.
Проклиная себя за глупость, Джеред рисовал в своем воображении прекрасные картины: вот он целует выбившийся из ее прически локон; ласкает ее щеку, нежно проводя по ней пальцами, а ее голова мирно покоится на подушке; он снимает с нее очки, чтобы поцеловать ее нежные губы.
Сон бежал от него. Ночь за ночью он сидел перед гаснущим костром, курил и проклинал эту хитрую бабенку, которая манипулировала его отцом, а теперь пытается проделать то же самое и с ним. Ну уж нет, будь он проклят, если позволит ей это.
Но когда прошлым вечером он скакал в «Кипойнт», сердце его билось все сильнее и сильнее, и он пришпоривал Чарджера, заставляя коня нестись бешеным галопом. Джеред убеждал себя, что его желание поскорее попасть домой никак не связано с женщиной, которую он там оставил. Теперь же, глядя на нее из-под низко надвинутой шляпы, он уже не был так в этом уверен.
С полчаса они ехали молча. Джеред пустил Чарджера рысью и поехал впереди по берегу реки, показывая дорогу. Узловатые корни кипарисов змеились по земле, завязываясь в узлы, как канаты. На другой стороне реки скальная порода образовала некое подобие стены высотой в пятьдесят футов, похожей на задник сцены. На полдороге к этой стене Лорен увидела какое-то странное сооружение, похожее на фасад дома высотой в несколько футов. Над неким подобием крыши вилась тонкая струйка дыма. В центре сооружения была дверь из грубо отесанных бревен. По обе стороны двери располагались квадратные окна.
Прибитые над окнами коровьи шкуры шевелил легкий ветерок. Фасад был украшен оленьими и коровьими рогами. На небольшом уступе скалы, где примостился дом, едва мог уместиться один человек, тем не менее уступ был завален утварью разного рода и назначения: ведрами и ваннами, уздечками, упряжью, канатами, невообразимо потертыми шкурами, металлическими предметами, назначение которых Лорен не могла определить с такого расстояния.
– Что это? – спросила она Джереда, охваченная трепетом.
– Оставайтесь на месте. Мы пробудем здесь не более минуты. Безумный Джек не любит общество, – ответил Джеред, соскакивая на землю.
– Кто?..
– Спокойно, Лорен, – сказал он негромко.
Она наблюдала за ним, пока он отвязывал и снимал узел, прикрепленный к седлу. С узлом в руке Джеред подошел к реке, встал на колени и напился из пригоршни. Потом положил узел на плоский выступ скалы и повернул обратно к тому месту, где оставил Лорен. Пока они ехали, удаляясь от этого странного места, Лорен старалась подавить свое любопытство и не задавала вопросов. Быстро обернувшись, она бросила последний взгляд на загадочный дом.
Они проехали около мили, когда Джеред свернул к Кабалло, чтобы напоить лошадей. Он передал Лорен фляжку, а сам уселся поперек седла и закурил сигару.
– Что это был за дом, Джеред? Там кто-нибудь живет? – решилась спросить Лорен, не в силах больше сдерживать свое любопытство.
– Да, кое-кто живет, – ответил он скучным голосом. – Его имя Джек Тернер, хотя все зовут его Безумным Джеком. Он построил стену у входа в сухую пещеру и сделал это место своим домом. Он отшельник, но не безумец.
– Отшельник? – воскликнула Лорен. – И как давно он здесь живет? Откуда появился? Он опасен?
С раздражающей медлительностью Джеред принял от нее фляжку, завинтил крышку и глубоко затянулся, прежде чем ответить.
– Джек и его брат Билл приехали в Техас в конце пятидесятых бог знает откуда и поселились в маленькой заброшенной хижине. У них не было большого желания, возможно, и денег построить ранчо или ферму, но они кое-что выращивали и получали стабильные урожаи. Кроме того, они делали всякую случайную работу, если нуждались в деньгах, но в основном жили отшельниками. Немецкие поселенцы, жившие по соседству, избегали их, считая лодырями.
Джеред уселся поудобнее и сделал глубокую затяжку.
– В тысяча восемьсот семьдесят втором году команчи вышли на тропу войны и начали нападать на мелкие фермы. Джека и Билла взяли в плен, а их хижину сожгли. Шесть месяцев их продержали в плену, но потом Джека удалось отбить. Если бы в плен попали только они, никто бы не побеспокоился, но одновременно с ними команчи захватили нескольких женщин и детей. Поэтому организовали вооруженный отряд. Билла индейцы замучили и убили. Джека… изувечили… и все соседи-христиане стали сторониться его.
Губы Джереда скривились в презрительной усмешке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});