Читать интересную книгу Сервис с летальным исходом - Нина Васина

Мы подъехали к небольшому двухэтажному зданию, я прочла табличку у входа: “13 рота Управления дорожного движения”. На втором этаже в кабинете, пахнувшем краской, сидел за столом следователь Поспелов и меланхолично жевал “Спикере”.

Он кивнул мне на стул.

— Я задержана?

— Ну что вы! Соблюдая строжайшую конспирацию, скрывая свои действия от начальства, я позволил себе воспользоваться дружескими связями моего оперуполномоченного и принять вас в этом кабинете службы ГИБДД. Но задержать вас бы следовало. Вы ездите на чужой машине с чужими правами, — умирая от скуки, пробормотал он, сложил обертку конфеты уголком и стал ковыряться острым кончиком в зубах. — Но это все, конечно, ерунда. Главное, вас не будет в доме при осмотре его федералами.

Я застыла. Коробка с фугу в тумбочке для обуви!

— А что, этот садист в противогазе еще не нашел, что искал? — осторожно интересуюсь я, пытаясь изобразить на лице равнодушие.

— А что он искал? Я вздыхаю.

— Мне показалось… По крайней мере, так получается со слов Коли, что он искал ту самую коробочку, которую вы принесли.

— Скажите, пожалуйста-а-а-а!.. — длинный заразительный зевок. — Нет, — трясет после зевка Поспелов головой, — нет, конечно… Сегодня им нужен мужчина, который спит в вашем багажнике. Скажите, пожалуйста, куда вы его везли, и я вас отпущу.

Черт! Я совершенно забыла о госте в белых одеждах!

— Я его везла в магазин… То есть я ехала в магазин и забыла о мужчине в багажнике. Ну совершенно выпало из головы, спала всего два часа, у вас что, так не бывает?!

— Нет! — самодовольно замечает Поспелов. — Не бывает! У меня нет автомобиля.

Несколько минут тишины, в которой внимательный взгляд следователя шарит по моему лицу, а я отлавливаю своими зрачками его, чтобы смутить пристальным невинным удивлением. Получается. Поспелов смущен, он снимает очки и смотрит перед собой с растерянностью и недоверием плохо видящего человека. Глаза у следователя оказались мутного болотного оттенка, совершенно беззащитные и грустные. Мне стало стыдно. Я встала, оперлась локтями о стол и очутилась лицом на расстоянии предельной близости от беззащитного болота. Еще пара сантиметров, и мы столкнемся носами. От странного оцепенения и тишины внутри моего невыспавшегося тела мне вдруг захотелось стащить опротивевший парик. Что я и сделала. Теперь мы оба равны и беззащитны.

— Окажите мне услугу, — просит следователь с запахом шоколада изо рта… Смешно.

— Скажите, где вы взяли металлический чемодан?

— Зачем?

— Мне так будет легче вам помочь. Следователь отшатывается. Я возвращаюсь попой на стул.

— Вы все равно не поверите. Я нашла его под водой. Вы все это уже слышали. Вытащила из руки мертвеца.

— Я так и думал. Прошу вас проехать со мной. Он встает, надевает очки, кепку с небольшим козырьком и ждет, пока я прилажу парик.

— Мы едем в то место, где я топилась?

— Нет. Мы едем в морг.

Полчаса непереносимой тряски в знакомом “козлике”. Поспелов сел рядом, а его помощник Петя — впереди, и всю дорогу мягкое бедро следователя толкалось в меня с родственной доверчивостью, а затылок оперуполномоченного напряженно маячил впереди, даже кончиками ушей демонстрируя недоверие.

В морге я поинтересовалась:

— Мы идем смотреть труп мужчины, у которого я забрала чемодан?

— Нет, — злорадно заметил Петя и вежливо пропустил меня вперед в двери анатомического отделения. — Мы идем смотреть труп Моны Кукулевской!

— Петя! — недовольно поморщился Поспелов.

— А что? Пусть не держит нас за дураков! Думает, если она подсунула свой паспорт убитой женщине…

— Замолчите, Петя, — тихо попросил следователь, и Петя замолчал.

— А мужчину тоже можете осмотреть, если хотите, — великодушно разрешил Поспелов.

— Не хочу! Я видела только перерезанное горло, голова была запрокинута назад, и это под водой!

— Ну и ладно, ну и хорошо. Посмотрим женщину. Прошу прощения за некоторые особенности состояния трупа.

— Это вы называете некоторыми особенностями?! — я отшатнулась от обожженного до сплошной красной лепешки лица. — Как это можно опознать?

— Некоторые отличительные черты, родимые пятна, шрамы… — бормочет следователь.

— Я не была близка с этой женщиной! Какие шрамы? Стойте, шрамы! Я знаю один шрам, — растопыриваю пальцы, соображая, на каком именно я видела трещину, похожую на разрез домика улитки.

— Должен заметить, — виновато потупился следователь, — что и руки находятся практически в том же состоянии, в которое убийца превратил лицо.

— Вероятно, чтобы затруднить опознание личности убитой, вы же понимаете! — влез Петя.

— А почему вы решили, что это труп… труп Моны Кукулевской? — интересуюсь я.

— По паспорту из сумочки! Здорово вы все провернули, да? Труп опознать невозможно, но по документам это и есть…

— Откройте руки, мы осмотрим пальцы получше, — перебивает его Поспелов.

Пальцы правой руки обожжены сильнее, особенно указательный и большой. Мизинец и безымянный пострадали меньше других. На левом указательном хорошо виден шрам.

— Да она все это подстроила! — не может успокоиться Петя, сверля меня пронзительным взглядом.

— Конечно, подстроила! — завожусь я. — Подсунула ей свой паспорт, потом убила, обезобразила лицо и руки, пришла опознавать и говорю, что это Марина Крайвец?!

— Откуда вы знаете, что это Марина Крайвец? — Поспелов сам закрывает простыней тело.

— В металлическом чемодане, который я вытащила из воды, — объясняю монотонно, стараясь не злиться, — я нашла паспорта, в одном из них, на имя Марины Крайвец, была фотография женщины на мосту, которая взяла мою одежду. А сквозь стекло поезда на перроне я видела ее ладони и запомнила шрам на левом пальце.

— К протоколу такое не пришьешь, — замечает Петя. — На перроне видела палец, не видела лица. На мосту — видела лицо, не видела палец со шрамом!

— Она мне сказала, что занималась любовью в поезде на стоянке, а потом выпрыгнула за вором, укравшим ее чемодан. Они дрались, женщина перерезала ему горло ножом, но потеряла чемодан. Она была в доме на Московской и откликнулась на имя Марина! Достаточно? Стойте! Я вспомнила! Она открыла сейф и достала оттуда пистолет, она его трогала! Она сказала, что из него недавно стреляли, возьмите этот пистолет и снимите отпечатки пальцев!

Следователь и оперуполномоченный посмотрели сначала друг на друга, потом — совсем уныло — на меня.

— Что?.. Она оставила в доме и другие отпечатки, но у Коли послеожоговый стресс, он с утра до вечера все убирает и моет, а пистолет надежно лежит в сейфе, тот самый, который эта женщина трогала! Что же вы стоите?!

— Спасибо за помощь. — Поспелов взял меня за плечи и вывел в коридор. — А теперь вы мне скажете, куда должны отвезти бильярдиста?

— Какого еще бильярдиста?! — взвыла я.

— Того самого, из багажника. Сегодня двадцать третье число.

Я осела по стене на пол и скорчилась, обхватив колени.

— Вы же мне все время врете! — укоризненно покачал головой Поспелов.

— Не правда. Не все время.

— Зачем вы влезли в это дело? Почему?

— Я никуда не влезала, я пошла топиться…

— Да знаю, знаю… Будьте же благоразумны, скажите, куда вы везете бильярдиста?

Зажимаю уши ладонями и крепко зажмуриваю глаза. Все. Меня нет. Я исчезла. Оглохла, онемела и ослепла. А потому, что достали!..

Следователь приседает рядом, бесцеремонно нащупывает мой подбородок и с силой приподнимает его. Пришлось открыть глаза.

— Вы очень упертая, — понимаю я по губам. — Не хотите разговаривать — не надо. Только поймите, ваша жизнь ничего не стоит, если Фундик взялся найти бильярдиста. Если он заказал его убить, то бильярдист будет мертв, что бы вы ни делали.

— Какой, к черту, Фундик?! — шепчу я в стекляшки очков. — Плевала я на бильярдиста! Пусть его убьют сто и один раз!

— Тогда какой ваш интерес в этом деле? — Поспелов встал с корточек, но продолжает стоять надо мной, наклонившись и упираясь руками в колени. Над верхней губой коричневый след “Сникерса”. — Я не понимаю вашего интереса! Что вы делаете в доме на Московской?

— Кормлю грудью младенца.

— Знаете, что сейчас делают мои люди в Москве? Они обыскивают вашу квартиру.

— Очень опасное и важное задание.

— Так, значит, обыск квартиры вас не волнует. Ладно. Они обыщут вашу дачу под Лобней.

— Если провалятся в прогнивший погреб в сарае, чур, я ни при чем!

— Очень хорошо. Значит, остаются гаражи жилого массива в Новых Черемушках. Ваш знакомый Дима Гольтц недавно купил там квартиру и место в подземном гараже. И что он туда поставил? Старенькую “Вольво”.

Стучу затылком в стену. Через шесть ударов вспоминаю житейскую мудрость Куоки-Лучары: “Если где-то случится что-то плохое и ты об этом узнаешь, будешь грустить, если где-то случится что-то плохое и ты об этом никогда не узнаешь, будешь счастлива всегда. Счастье — это когда ты не знаешь, как глухонемой учит петь слепых”.