Еда, очень вкусная, была сдобрена многочисленными травами и специями, любимыми в Халькусе. Джек украдкой поглядывал на Тариссу, сидевшую напротив. У него не было случая поговорить с ней с того дня, как он свалил в огонь недельный запас провизии, но он живо помнил ее поцелуй. Ему раньше случалось целоваться: в замке Харвелл хватало девчонок, которые были не прочь чмокнуть парня в губы, а иные предлагали счастливцу свои язычки и нежные грудки. Он даже с дочерью лорда целовался - с Мелли. Но поцелуй Тариссы значил больше, чем те. В нем были власть и тайна - на такое способна только зрелая женщина.
Джек полагал, что она старше его лет на пять. Она среднего роста, статная, и бедра у нее пышнее, чем у зеленых девчонок. Джек смотрел, как она ест. Аппетит у нее не хуже, чем у Мелли, - вон как она обгрызает куриные косточки, обильно запивая их сидром. Однако она в отличие от Мелли помогала готовить то, что ест. Суп и пироги она состряпала сама. Она умеет разводить огонь в очаге и присыпать угли на ночь. У нее мозолистые, мускулистые руки, а лицо все в веснушках от солнца. Тарисса не знатная дама - она привычна к черной работе и свежему воздуху. Джек с восхищением смотрел, как она заворачивает остатки сыра в тряпицу, смоченную элем. Такая девушка может стать хорошим другом.
Да только ли другом? Джек перевел взгляд на ее лицо. Губы у нее блестели от куриного жира, щеки разрумянились от сидра, и кожа чуть увлажнилась от тепла и обильной еды. В ямке на шее скопилась капелька пота, помедлила и скатилась на грудь. Джек проследил, как она скользит по белой коже и исчезает за вырезом платья.
Тарисса, подняв глаза, перехватила его взгляд, и Джек, к своему ужасу, почувствовал, что краснеет.
- Жарко тут, правда? - сказала она с улыбкой женщины, знающей себе цену.
Джек был благодарен ей за эти слова, оправдывающие его багровый румянец, но смущение не оставило его: ведь она видела, как он пялится на ее грудь. Чтобы скрыть это, он брякнул первое, что пришло на ум:
- Очень жарко. Пойду прогуляюсь.
- Хорошая мысль, - подхватила Тарисса. - И я с тобой.
Джек так удивился, что не нашелся с ответом. Его выручила Магра:
- Поздно уже для прогулок, Тарисса.
- Да и холодно, - добавил Ровас.
Джек понимал, что Магра с Ровасом просто не хотят, чтобы Тарисса оставалась с ним наедине. Странно - ведь три дня назад их это не пугало. Тарисса, однако, не собиралась уступать.
- Чепуха, - сказала она. - Закутаюсь потеплее, и пройдемся до калитки. - Она одарила Джека улыбкой сообщницы.
Они вместе направились к двери. Тарисса задержалась, чтобы надеть плащ. Джек чувствовал на себе неодобрительные взгляды - Ровас почему-то был недоволен еще больше, чем Магра.
Пока они ужинали, настала ночь. Черноту неба не озаряла ни луна, ни звезды. Они дошли до калитки и присели на стенку, окружавшую загон, где доили коров. Единственным светом были лучи, пробивавшиеся сквозь оконные ставни дома. Тарисса повернулась к Джеку:
- Ну как, красивая у меня грудь?
Джек не сдержал улыбки - ему нравилась ее прямота, и в то же время эти откровенные слова ввергли его в трепет. Произнеся их, она сразу стала в его глазах взрослой женщиной, смелой и умеющей любить. Он выругал себя за то, что не может придумать какой-нибудь галантный, остроумный ответ. Тариссу же его молчание ничуть не смутило.
- Ты же не станешь отпираться, что смотрел на меня за столом?
- Ты будешь обижена, если я сознаюсь?
- Я бы больше обиделась, если бы ты сказал "нет". Женщине нравится чувствовать себя привлекательной.
- Ну, для этого тебе мои взгляды не нужны.
Тарисса улыбнулась, и на щеку ей упал свет из окна.
- Сколько тебе лет, Джек?
- Двадцать один, - соврал он.
- Что ж, ростом ты достаточно высок, и плечи у тебя широкие, а вот лицо выдает. - Какой у нее теплый и красивый смех! Это как раз то, чего недостает ночи, чтобы возместить отсутствие звезд.
- Мне восемнадцать.
- Вот оно что. - Тарисса уселась поудобнее. - А хочешь знать, сколько мне лет?
- Нет.
Наконец-то он сказал то, что ей понравилось. Она нагнулась к нему. Ее плащ распахнулся, показав ложбинку между грудей. Она нежно приникла губами к его губам. Губы у нее были мягкие и солоноватые от куриного жира, а влажный язык отдавал сидром. Без дальних проволочек они прижались друг к другу. Рука Джека легла ей на бедро. Тарисса отстранилась. Она тяжело дышала, и грудь ее бурно колыхалась. Джек не мог понять выражения ее лица. Она мягко сняла его руки со своих бедер.
- Пожалуй, ты все-таки молод для меня.
Это был жестокий удар, и она это знала, потому что избегала смотреть ему в глаза. Джек растерялся, но не удивился. Грифт много разного рассказывал ему о женщинах и всегда повторял что женщины рождены, чтобы сбивать с толку мужчин. Джек знал, что Тарисса хотела его: один поцелуй чего стоил. Неудовлетворенное желание обратилось в гнев.
- В чем дело? - спросил он, хватая ее за руку.
- Я тебе уже сказала. Или я должна еще раз повторить, как нянька ребенку?
Джек замахнулся, и только большое усилие воли помешало ему дать ей оплеуху. Тарисса это поняла.
- Скажи мне правду, - попросил он, продолжая держать ее за руку. - Что я для тебя? - Ясно было, что этот вопрос касается не только того, что сейчас произошло между ними. - С тех пор как я здесь, я не слышу ничего, кроме лжи и отговорок. Зачем вам так нужно убить капитана, который расправился с Мелли? И что случилось с ней на самом деле? - Джека трясло. Ты была там, когда ее убили. Расскажи, что ты видела.
Тарисса повернулась спиной к свету.
- Отпусти руку, тогда расскажу.
Джек послушался и, увидев красные следы, которые оставил на ее коже, почувствовал некоторое раскаяние, но не показал этого: гнев помогал ему лучше, чем смирение.
Раздался крик совы - зловещий звук, возвещающий о приходе самых темных часов ночи, посвященных колдовству, обману и еще более худшим делам. Ветерок, слабый, но холодный, пронизал Джека до костей.
- Я не слишком-то много видела в тот день, - начала Тарисса. - Ведь мне пришлось спрятаться, чтобы хальки меня не нашли. Я была далеко - за деревьями у пруда, где ты положил покойника. Я увидела, как скачут всадники. Двое, капитан и его ординарец, вошли в курятник и закрыли за собой дверь. Они пробыли там не больше часа, а когда вышли, на дубинке ординарца была кровь. Позже, когда всадники уехали, я пробралась к курятнику. Твоя Мелли лежала мертвая на полу.
У Джека свело желудок и в горле пересохло: Мелли пришлось выстрадать больше, чем он думал. Это он должен был умереть. Нельзя было оставлять ее одну.
- Значит, ее тело по-прежнему лежит там?
- Нет-нет, - поспешно ответила Тарисса, не глядя ему в глаза. - На следующий день капитан прислал двух солдат, и они забрали тело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});