Читать интересную книгу Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор

Тут, в «коридоре», в такие моменты толкалось великое множество самых важных персон, в том числе иностранных послов и разного рода чужеземцев, мечтавших обратить на себя высочайшее внимание. Знакомые уже императрице лица кланялись, дамы выполняли изящные реверансы; незнакомые же должны были быть представлены, что занимало немалое время — ведь с каждым из них государыня любезно разговаривала некоторое время.

— Ну что, Иван Петрович, давайте запускать «машинерию» — обратился я к Кулибину, и тот отправился на чердак: велеть солдатам крутить ручки вентиляторов, и заодно сразу проверить, всё ли работает верно.

Глава 18

Тем временем внизу начинались танцы. Открыл бал шталмейстер Нарышкин с княгиней Голицыной, станцевавшие краткий менуэт; за ними тотчас последовали еще пять или шесть пар. Императрица немного понаблюдала за танцующими, потом села за карточный стол, играть в ломбер с графом Кобенцелем и с другими послами. За ломбером последовала игра «макао», а затем и вист; кавалеры ее партии несколько раз чередовались. Фаворит Мамонов, как всегда, разряженный в пух и прах, как привязанный, стоял за ее стулом. Лишь ненадолго решился он отлучиться, чтобы поздороваться со знакомыми персонами. Вся эта ситуация страшно напомнила мне одну пару из нашего шоу-бизнеса… Удивительно, как же мало изменились люди за прошедшие двести с лишним лет!

Даже за игрою императрица не забывала и о делах. Не только при раздаче карт, но и даже во время игры она с ласковым видом разговаривала то с тем, то с другим из игравших с нею, да и с вокруг стоящими персонами. После часа игры она встала минут на десять, чтобы размяться и поговорить с некоторыми лицами. Пока она говорила, лицо, с которым она говорила, стояло перед нею в положении несколько согбенном, как будто в полупоклоне. Так, прусский посланник, барон Келлер, минут пятнадцать стоял так перед ней полунаклоненный — я думаю, это была небольшая женская месть представителю страны, которая своей враждебной политикой доставлял нам теперь столько хлопот.

Менуэты продолжались недолго; за ними последовали полонезы, особенно выделявшиеся прекрасною музыкою и разговорными кружками чужестранцев — во время этого танца можно было общаться, причём, не только с партнёром. Танцы минули за половину — пора было проверить действие нашей вентсистемы. Я прошелся по галерее, пытаясь понять, насколько помогает вентиляция, затем спустился вниз, справиться, не слишком ли жарко среди гостей. На мой вкус, было жарко, но, надобно учесть, что Александра с младенчества приучали к холоду. Протасов не зря каждый вечер являлся с термометром ко мне в спальню! В любом случае, в зале было много прохладнее, чем это бывает обычно. Гости, кажется, тоже не сильно страдали от жары: веера дам почти не трепетали, кавалеры в перерывах танцев не утирали пот платками.

Между тем начался английский контрданс, а за ним и бойкая кадриль, — всё это быстрые танцы, и в заключение — опять полонез. Наконец, в девятом часу императрица поднялась со своего стула, поклонилась всему обществу, и тот час же весь ее штат — статс-дамы, фрёйлины, камергеры, — сбежавшись со всех концов огромного зала, стали в надлежащем порядке. Окинув зал взглядом, императрица удалилась, словно как в процессии. Танцы прекратились, и все разошлись.

Затем гости очень долго, более часа, разъезжались. У дворца в это время работал всего один подъезд, закрытый шлагбаумом, — ведь остальные подъезды ведут либо в покои лиц императорской фамилии, либо к апартаментам приближённых, таких, как граф Салтыков, и во время публичного зала они охраняются швейцарами. Поэтому разъезжающимся гостям приходится ждать у единственного выхода, пока не подадут их карету. Дело это крайне небыстрое, ведь от 400 до 500 карет стоит перед дворцом, и ещё около ста — во внутреннем дворике. Экипажи выстраиваются длинными вереницами; место их определяется случайно — кто является раньше, и, одна за другою, оказываются у подъезда.

Офицер, стоящий у дверей, руководил теперь разъездом гостей. Как только карета въезжает к закрытой двери, прислуга или кучер называет ему, кто приехал, и офицер громко выкликает его имя. Гостю, чье имя прозвучало, надо немедленно выкрикнуть «Здесь!». Если ответ замедляется, то карета, невзирая на чин вызванной персоны, уезжает порожнею и опять становится в заднем ряду, в конец этой живой очереди.

Посмотрев на всё это, я нашел сложившийся порядок крайне глупым. Он годится, если приехавших с полсотни или менее, а когда их за тысячу, всё растягивается неимоверно. Намного лучше было бы, если бы кареты стояли по порядку на пронумерованных местах, а гости просто разошлись бы по ним, примерно, как в моём мире автостоянка перед гипермаркетом. Но для этого надобно, чтобы площадь была замощена и разлинована на места, дабы дамам и господам не приходилось в бальной одежде и обуви шагать по снегу или грязи Адмиралтейского луга. Да и пол в танцевальных залах дворца тогда нужен не паркетный, а каменный, что в текущих реалиях малореализуемо. Жаль, можно было бы заработать ещё пару баллов влияния и авторитета! Впрочем, возможно, я ещё смогу что-нибудь придумать…

— Александр Павлович, можно ли прекратить вентилирование? — раздался деликатный голос Ивана Петровича.

— Конечно же! — ответил я, глядя, как слуги гасят свечи, накрывая их специальным колпачком на длинной палке.

— Как у нас получилось?

— Мне думается, воздух в зале далеко не столь спертый, как это всегда бывает после бала. Посмотрите сами!

Мы прошли на середину, и, задрав голову, смотрели на наши вентиляционные решетки. Вдруг большая холодная капля упала мне прямо на щеку.

— Ой! Что это?

Оказалось, что с некоторых решеток капает вода, причём на паркете даже получились небольшие лужицы.

Я похолодел. Неужели рабочие при установке вентиляционных труб повредили крышу?

— Что это? Откуда тут вода, Иван Петрович!

— Право, не знаю, Ваше Высочество! — отозвался не менее удивлённый Кулибин и вновь полез на дворцовый чердак.

Я остался ждать его, в волнении меряя залу шагами.

— Вот вы где, Ваше высочество! — раздался вдруг совсем рядом голос Протасова. — Что же вы тут делаете в столь позднее время? Извольте же сей же час отправляться в постель!

— Вы правы, Александр Яковлевич, я что-то замешкался. Пойдёте же!

Уже засыпая, я вдруг понял, что вода эта — обыкновенный конденсат, образовавшийся, когда горячий и влажный воздух из зала уходил по холодным вентиляционным трубам на неотапливаемом чердаке. Вот незадача — похоже, придётся всё переделывать!

На другой день императрица была довольна и нас с Кулибиным очень хвалила.

— Так приятно было в зале, что даже уходить не хотелось! — с самым любезным видом сообщила она. — Правда, Анна Степановна говорит, что какие-то капли воды падали сверху, но я думаю, что это ей показалось.

— Наверное! Хочешь, Иван Петрович все залы может так переделать, и не только здесь, но и в Царском Селе!

— Думаю, было бы сие очень полезно, мой свет!

— Ну, значит, решено! Я видел, ты много беседовала с прусским послом: как думаешь, удастся избежать войны с нею? Ведь надобно ещё что-то оставить супротив шведов!

Екатерина сразу насупилась — такой резкий переход к делам не был в её вкусе.

— Я помню слова твои, друг мой. Дипломаты делают всё возможное!

Грядущее вступление в войну Швеции очень тревожило меня. Из придворных разговоров я знал, как мало в Петербурге осталось войск — часть отправилась на юг, часть — на границу с Пруссией, в отношениях с которой нарастала напряжённость. Англичане и турки усиленно подзуживали недалёкого прусского короля Фридриха-Вильгельма II начать войну против России, обещая содействие английского флота и субсидии. Пруссаки, со своей стороны, стали усиленно перетаскивать на свою сторону поляков. Всё это сильно тревожило и императрицу, и её министров, и заставляло держать в Польше серьёзные контингенты войск: вся Украинская армия Румянцева была употреблена на прикрытие этого направления.