и поражаюсь сам себе. – То, что случилось… - запинаюсь. – В этом нет ничего такого, из-за чего надо лить слезы и убиваться. Для тебя это нечто новое, но ничего, привыкнешь. Все когда-то начинали.
Наверное, не самые лучшие слова, но… Что я могу ей сказать? Что я просто хотел ее трахнуть? Себе я могу в этом признаться. Себе. Но не ей. Или ей тоже?...
От мыслей меня отрывает голос Полины:
- Можно я пойду к себе? – она спрашивает это, так и не поднимая головы.
Я чувствую, что начинаю злиться. Что ей надо вообще? Она что, хочет, чтобы я испытал муки совести? Не дождется. Я не жалею о том, что сделал. Если вернуть все назад, то я сделал бы это снова. Потому что хотел.
- Иди, - бросаю ей и возвращаюсь к ужину.
Боковым зрением наблюдаю, как она тихо проходит мимо, и хватаю ее за запястье. Она сразу же вскидывает на меня взгляд своих голубых глаз. Смотрит с тревогой.
- Полин… - говорю я. А дальше и не знаю, что сказать-то. Что?
- Не надо, - она второй рукой расцепляет мой захват и я отпускаю ее. Пусть катится.
Как только она уходит, со злостью бросаю на стол вилку и нож и звонкий звук разбивает тишину комнаты.
Так и не доев, опять ухожу в кабинет.
На завтра у меня запланировано посещение того самого медицинского центра, где врач поставил ошибочный диагноз Полине. Что-то тут нечисто. И я должен это выяснить.
Кроме того, меня ждут в офисе. Артем говорил что-то про немцев. И с этим надо разобраться.
Так что, мне не до девичьих слез и сожалений. Подумаешь, целки лишили. Не я, так другой сделал бы это.
Засидевшись с делами допоздна, иду к себе. После душа падаю на кровать прямо в полотенце, обернутом вокруг бедер, и смотрю в окно на блики луны. Поворачиваюсь на бок и пытаюсь заснуть. Закрываю глаза, но сон не идет.
Лежу так минут десять. Или больше. А потом вскакиваю и не знаю, какая сила, буквально тащит меня на первый этаж.
Осторожно открываю дверь и без труда различаю на кровати знакомый силуэт, свернувшийся комочком. Тихо ступая, подхожу и, не раздумывая, подхватываю ее на руки.
Полина, похоже, и правда спала. Потому что, почувствовав движения, чуть приоткрывает глаза. Растерянно смотрит на меня.
- Тагир? – шепчет, облизывая губы.
- Тихо, девочка, - шепчу я в ответ и целую ее в волосы.
Быстро поднимаюсь к себе.
Я не могу объяснить, зачем я так поступил. И не хочу в этом копаться.
Мне просто хочется, чтобы сейчас, именно сейчас, она оказалась рядом. Хочется прижаться к кому-то в кровати.
Странно, но раньше мне было вполне комфортно одному. Я никогда не спал ни с кем. И утром привык просыпаться один.
Но сейчас, зная, что она где-то здесь, рядом…
Кладу ее на свою кровать и ложусь рядом, сбоку.
- Тагир, что случилось? – она уже проснулась и удивленно оглядывается. – Где я? Тагир?
- Тихо, Полина, - рукой провожу по хрупкому телу, по шелку сорочки.
Наклоняюсь и смотрю ей прямо в глаза. Она тоже не отводит взгляда. Кладу руку ей на ключицы и она накрывает ее своей ладошкой.
Опять облизывает губы и я срываюсь. Быстро впиваюсь в ее губы и рукой сжимаю грудь.
Вот, чего мне не хватало, - ее вкуса. Ее сладкого вкуса. Чтобы успокоиться, забыться. Хотя бы на время.
Я терзаю ее губы, а рукой задираю сорочку и пальцами провожу по тонкой ткани трусиков. Указательным пальцем нащупываю чувствительную точку и слегка натираю.
Сладкий стон тонет в нашем поцелуе. Не отрываясь от ее губ, я перекатываюсь и оказываюсь на ней. Раздвигаю ноги и стягиваю с себя полотенце. Член уже опять стоит так, что почти касается живота.
Отпускаю губы и целую Полину в шею. Плечи.
- Тагир… - она опять хочет что-то сказать и поэтому я опять накрываю ее губы.
Слова сейчас лишние.
Проникаю в нее языком и руками отодвигаю трусики и приставляю член. Утыкаюсь головкой в клитор, а пальцем проверяю смазку. Немного. Но я знаю, что девочка быстро возбуждается. Поэтому аккуратно протискиваю член в узкую дырку, толкаясь бедрами.
Не сразу, но он входит в нее наполовину. И тогда я начинаю круговыми движениями заводить ее.
Головкой упираюсь то влево, то вправо и чувствую, как смазки становится все больше и больше. И, не в силах больше сдерживаться, я замираю. Но лишь на мгновение. А потом толкаюсь еще. И еще. Пока яйца не ударяют в нежную кожу.
Полина тяжело выдыхает мне в рот, но не вскрикивает. Значит, уже не больно. И я улыбаюсь.
Начинаю бедрами сновать вверх-вниз, возбуждаясь еще больше.
Смотрю на Полину – глаза полузакрыты и, когда отпускаю ее рот, то до меня доносятся стоны.
И я ускоряюсь. Чувствую, что совсем скоро мы кончим. И я, и Полина. И я хочу этого. Мне нужно это.
Это как возможность освободиться от чего-то тяжелого, что тяготит и меня, и ее.
С глухим стоном я врезаюсь снова и снова в это тонкое маленькое тельце, которое так горячо отвечает мне.
- Полина, - хриплю осипшим от перевозбуждения голосом и едва успеваю вытащить член. Кончаю сразу же.
Приподнимаюсь и смотрю на Полину. Ну, хотя бы не плачет.
Но зато дергается. Как будто пытается встать. Но я не даю. Надавливаю на плечо.
- Куда? – спрашиваю строго.
- К себе, - отвечает невинно. – Все. Ты получил, что хотел.
Опять! Что за несносная девчонка!
Но решаю ничего не отвечать. Ложусь рядом и обхватываю ее за талию. Прижимаю к себе.
- Спи, - говорю сухо, накрывая нас одеялом. – Просто спи, Полина.
Утром я встаю рано. Меня ждут дела. Одевшись, смотрю на Полину, спящую в моей кровати. От этого меня отвлекает вибрирующий в кармане брюк телефон.
Быстро выхожу и отвечаю.
- Тагир, дорогой, как поживаешь? – голос Алика звучит подозрительно ласково, особенно учитывая, как мы с ним расстались при последнем нашем разговоре.
- Чего тебе? – спрашиваю, садясь в машину.
- Зачем грубишь? Или торопишься?
- Ну, есть немного. Говори, зачем звонишь. Тебе же похуй на мои дела. Тебе самому что-то надо. Ну?
- Ладно, - голос становится опять жестким. – Дело есть, Тагир. Лучше не по телефону.
Я молчу. Размышляю, выруливая на дорогу. Алик просто так