— Вот тебе и убрались в Дом Света… — протянул Красильщик. — Кот, двигай-ка назад, дальше мы сами справимся. Как сможешь, раздобудь лошадку, да и дуй к Лорду. Нашему старику следует знать, что здесь объявились белые.
Дальше конвой двигался без Кота. Пегий опасливо косился на орденских вояк, но те не обращали внимания на прохожих, хватало и других забот. Единожды спросил: кто да откуда. Ойрик очень спокойно, что, дескать, купцы с юга, из Раамперля. Едва выслушав ответ, добрые братья тут же забыли о караване.
В городе было полно солдат в белом, они оттеснили беженцев с пристани, да тех теперь было куда меньше — убрались подобру-поздорову с пути армии. Вряд ли вид орденских солдат внушил уверенность, и мысль возвратиться домой… скорее, люди просто боялись оказаться в полосе боевых действий, где, как известно, зрителей не бывает — есть лишь победители и жертвы. Беженцы не видели себя победителями…
А барка была на месте — пришвартовалась у противоположного берега. Ни Пегий, ни Ойрик не разглядели корабля в сумерках, шкипер сам высмотрел их на ярко освещенном берегу. Люди Ордена жгли многочисленные фонари и факелы, освещая высадку пехоты и припасов, а среди белых плащей невольничий караван выделялся отлично.
Теперь шкипер не боялся пристать к берегу, хотя во время погрузки торопил — опасался, что судно конфискуют для нужд армии. Впрочем, оснований для подобных страхов не было, армия уже заканчивала формирование, и судов добрые братья пригнали достаточное число. Пока Красильщик с Плесенью делали вид, что присматривают за товаром, Ойрик, улучив момент, пихнул локтем Пегого:
— В пути, на остановках, где какие вести с берега случатся — смотри да слушай! Не побьют ли белые нашего Лорда… вон их, сколько собралось — сила! А если Лорда свалят, мне взамен железнорукого новые друзья понадобятся.
Пегий кивнул. Он уже понял, что старик «сдаст» любого, кого нынче называет другом…
Когда Архольд завопил: «Хватайте их!» — поначалу никто не сообразил, что происходит. Орденским воинам, оказалось, достаточно поглядеть, на кого указывает палец магистра, и белые воины двинули коней вправо и влево, окружая толпу горожан. Те недоуменно озирались, но пятились, уступая шаг за шагом.
— Певца держите! И девчонку, и сопляка, что с ними! — прояснил ситуацию добрый Архольд.
Получив наконец точный приказ, солдаты врезались в скопление зевак, пробираясь к центру, где вертел головой Ленлин. Певец расслышал слова магистра, но предпринять ничего не мог, вокруг уже теснились люди, которым хотелось лишь одного — вырваться из давки. Ленлин поднял лютню, чтобы инструмент не испортили ненароком, Элина вскарабкалась на лошадь, но двинуться с места не могла, со всех сторон окружала толпа, стиснутая всадниками в белом. Успешней других действовал Май — парнишке, должно быть, уже не раз приходилось убегать от преследования, поэтому при первых же криках Архольда юноша кинулся в толпу, оттолкнул одного, другого, присел, скрылся из виду и вынырнул уже на краю толпы, проскочил под брюхом лошади, едва не угодив под копыта… Не будь среди орденских братьев подручных Бремека, ему бы так и удалось уйти, но ловчие заметили бегство одного из троицы преследуемых.
Они пустили коней в погоню, к ним присоединилось еще несколько добрых братьев. Май, заслышав за спиной топот и крики, бросился бегом по улице, расталкивая прохожих — люди сходились поглядеть на причину суматохи. Благодаря любопытству хейланцев, молодому оборотню удалось оторваться от погони, а когда всадники вывалились из толпы, он уже сворачивал за угол. Преследователи влетели в переулок следом за пареньком, не обнаружив никого, кинулись во дворы и подворотни… Один из охотников заорал:
— Вон туда он побежал, вон в тот двор! Гляди, оттуда собака выскочила, не иначе — пацан спугнул!
Серый зверь длинными скачками понесся прочь, а всадники вломились во двор, откуда выскочило животное… Там тут же раздались крики: всадники сбили с ног хозяйку, которая выносила корзину свежевыстиранного белья. Женщина принялась ругаться… а преследуемый, будто сквозь землю провалился.
Тем временем добрые братья на рыночной площади действовали успешней. Они растолкали зевак и добрались, наконец, до Ленлина с девушкой. Певец успел въехать одному из орденских в челюсть, но его ударили сзади по голове и вмиг скрутили. С Элиной обошлись более деликатно, да она и не успела оказать никакого сопротивления. Лошадку Корди, на которой сидела девушка, ухватили за повод, увлекли с площади. Деться было некуда, вокруг мелькали белые плащи, а горожане были слишком растерянны, чтобы вмешаться. Конечно, их возмутило, когда веселого блондина с девушкой грубо схватили и уволокли с площади. Ленлина, по лицу которого стекала кровь, особенно жалели… но помешать вооруженным братьям хейланцы все равно не смогли бы. Толпа ограничилась угрозами и бранью.
Пленников притащили в представительство и заперли в подвале. Это помещение не было похоже на настоящую тюрьму — просто погреб с люком и приставной лестницей. Лестницу вытащили, люк захлопнули — и стало темно. Ленлин сперва ругался и требовал, чтобы с лютней обращались поаккуратней, но на его вопли никто не отвечал. Элина потребовала, чтобы поэт угомонился и сел, потому что она беспокоится — он ранен и истекает кровью. Девушка ощупала голову Ленлина — ничего страшного, небольшая ссадина, однако, когда поэт попытался встать на ноги — вдруг понял, что не может. Голова кружится, и колени дрожат.
Оказывается, блондину досталось крепче, чем он поначалу решил. Сгоряча просто не заметил, как его приложили. Парень попытался пошутить над собственной слабостью, но так и остался сидеть на земляном полу. Элина прошлась вдоль стен, ощупывая сырые доски… потом возвратилась к центру подвального помещения и тоже опустилась на пол. Оставалось только ждать…
— Тоже мне слуги Света, — буркнул Ленлин. — А гостей в темноте держат. Если хочешь, обопрись на мою спину. Немного теплей станет.
В самом деле, наверху было по-летнему тепло, но в погребе оказалось зябко. Девушка послушалась, и они уселись спиной к спине. Наверху бубнили мужские голоса, то тише, то громче, но слов было не разобрать. Да и спор продолжался недолго, последнее слово осталось за магистром — его зычный голос произнес заключительные фразы, потом наверху стало тихо.
* * *
Солдат по прозвищу Кот прискакал в Айхерн ночью. И конь, и всадник были мокрыми с головы до ног — сверху промочил дождь, снизу — забрызгала жидкая грязь. Когда Кот сполз с седла, показались темные потеки — там, где седалище всадника не дало дождю смыть кровь прежнего владельца лошади.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});