Читать интересную книгу Свет любви - Виктор Крюков

На фоне голого аэродрома, истертого колесами учебных машин, и желтого жнивья окрестных полей пойма речушки, текущей из предгорий, являла собой оживляющее зрелище. Как бы расчеркнув поля зеленой полосой, пойма прижималась у поселка Актысук к шоссе, которое на десятки километров тянулось вдоль железной дороги. По шоссе из поселка Актысук и других пригородных селений ходили к республиканскому центру автобусы,

«А не взять ли такси», — подумала Зина, увидев зеленый свет за ветровым стеклом ехавшей вдоль платформы «Победы». Она замахала над перилами рукой, но «Победа» свернула у шлагбаума к аэродрому и помчалась по асфальтовой дороге, разделявшей поселок пополам.

«Кто-то из наших вызвал», — подумала Зина.

— Ло-жи-и-ись!.. — раздался испуганный крик, и все, кто был на платформе, пригнулись...

Со стороны города, волоча за собой длинную огненную ленту, прямо на платформу мчался двухмоторный бомбардировщик. Сердце Зины ушло в пятки. Она растянулась от страху на горячей цементной плите.

В этот момент, чуть не чиркнув концом крыла по станции, промелькнул самолет. Из патрубков мотора, который был ближе к платформе, выскакивало на мгновение и исчезало пламя. Правое крыло самолета было накренено и, казалось, вот-вот начнет сбивать телеграфные столбы, стоящие по ту сторону шоссе.

На это шоссе он, видимо, и хотел сделать посадку, но по нему шли грузовики и автобусы, и самолет свернул к реке. Зина видела, как его крыло стало накреняться еще более, как оно зачертило по берегу реки, как самолет встал на ног, высоко задрав хвостовое оперение, и как опрокинулся на глазах у ожидавших поезда. Те из них, кто был помоложе, тут же помчались к месту происшествия.

Когда Зина прибежала туда, самолет уже был облеплен мальчишками, к нему съезжались на зеленых машинах военные. Первое, что бросилось Зине в глаза, это ушедший до половины в речной песок опрокинутый фюзеляж, задравшиеся вверх шасси, изогнутые в бараний рог трехлопастные винты и всеобщее смятение и суета военных.

Одни отрывали от самолета лючки и начинали действовать ими, как лопатой; другие залезали под крылья, желая поднять самолет; третьи закинули трос на задранную кверху хвостовую часть фюзеляжа и пытались как бы перевесить сигарообразное тело машины, чтобы нос вышел из песка...

Подбежал остролицый, лет под тридцать, старшина (Зина узнала в нем Корнева), приказал:

— Стой!

— А чего стоять? — вынырнул из-под стабилизатора другой старшина, твердоскулый, коренастый, с испуганными, похожими на уголья глазами, с нервными пятнами румянца на лице.

— Подожди, Громов! Сейчас приедет полевой подъемный кран... Эй, Ершов, отвязывай трос от хвоста, цепляй за стойки шасси! — скомандовал остролицый неказистому человечку в комбинезоне, который сидел вверху между колесами и стремился подсунуть отвертку в прорезь между створками бомболюка.

— Без меня людей нету, что ли? — огрызнулся Ершов. — Я дело делаю: из бомболюка кабина хорошо видна; если она раздавлена, то...

Корнев сам развязал трос, кинул его к стойке шасси и помчался к носу фюзеляжа, где механики делали подкоп под кабину.

— Ребята, друзья! — сказал он, обхватив за плечи своими длинными руками пять или шесть еще мокрых мальчишек. — Ну-ка, домой! И каждый — по железной лопате! Живо, друзья! Тогда спасем летчиков!

Босые пятки мальчишек засверкали в направлении самых окраинных домов поселка.

— Зинаида Павловна! Зина... — бросился к ней Корнев, едва увидев ее. Подбежав, он взял ее руки выше запястий.

— Что с вами, Игорь?.. Простите, забыла отчество. Это ваш самолет? Вам отвечать придется?..

— Зина... То, что произошло с ним, называется «полный капот», то есть переворот через нос фюзеляжа. При неудачной посадке такие случаи бывают... Поэтому над кабиной конструкторы поставили мощную противокапотажную раму. В таких случаях она спасает... Ваш Сергей и летчик Чернов наверняка живы и невредимы. Но вам лучше уйти...

И Корнев исчез.

Ноги Зины стали наливаться тяжестью. Она глянула на опрокинутый фюзеляж, подмявший под себя кабину, и резко отвернулась.

За спиной крики и суета механиков; Зина изредка оглядывалась и видела, как они пытаются поднять машину, поставив под крылья домкраты. Но грунт был мягкий, петарды домкратов уходили в песок. Она заметила, что особенно старались поскорее вызволить пострадавших старшина Корнев и старшина Громов — механик разбившегося самолета.

Подъехал мотоцикл. С сиденья соскочил высокий парень в комбинезоне, из люльки вылез знакомый Зине офицер.

Она метнулась было к нему, но у нее подкосились ноги, и она, дойдя до мотоцикла, тяжело опустилась на ту часть мотоциклетной коляски, где обычно лежит запасное колесо.

— Корнев, жена инженера здесь, — подбежал к Игорю сержант Желтый, — надо отвести ее, еще в обморок упадет. Муж ведь!..

В ответ Игорь махнул рукой и бросился навстречу трем мальчишкам, бежавшим с лопатами.

— Они живы? — деловито и сухо спросила Зина у того механика, который подбегал к Корневу.

Желтый развел руками.

Все бледнее и бледнее становилось ее смазливое лицо, но ни одной слезинки не светилось в больших зеленых глазах.

Корнев и двое механиков стали лихорадочно откидывать песок, в котором было много гальки. Нос фюзеляжа обнажался и обнажался.

Вдруг Зина упала на колени и в яростном истерическом порыве стала откидывать песок, в кровь сдирая о гальку пальцы. Она была жалкой в своей беспомощной попытке чем-то помочь мужу и вызывала горячее сострадание посторонних. Но, к их удивлению, военные, окружившие самолет, ничем не выражали сочувствия этой женщине. К ней никто не подошел, никто не захотел вывести ее из ямы...

— Наверно, из-за тебя он был перед вылетом как чумной. Дождалась-таки своего! Освободилась! Аэрокобра несчастная! — без тени смущения бросил Ершов, сидевший вверху, на брюхе самолета.

Он вдруг в каком-то исступлении забарабанил по створкам молотком и, приподняв их, скрылся в бомболюке. Вылез Ершов скоро и, шатаясь, как раненый, подошел к Корневу.

— Кабина раздавлена... Там камни и битый плексиглас в крови...

Игорь вспрыгнул на фюзеляж и скрылся в утробе самолета. Оттуда он выбрался непохожим на себя, был чем-то ошеломлен.

Состояние Игоря вскоре передалось всем, и замерли горячие попытки что-то предпринять. Так бывает, когда люди, вытащившие утопленника, пытаются оживить его искусственным дыханием, взывают о помощи, на что-то надеются, а когда врач уже сказал «мертв», сникают и молча опускают головы. Только Зина, откидывая песок, продолжала сдирать о гальку пальцы.

Ей казалось, что механики ненавидят ее и из ненависти к ней действуют недостаточно энергично. Ходят, как сонные, когда надо бороться за жизнь тех, кто находится под опрокинутым фюзеляжем.

— Ну, что же вы медлите? — страдальчески спрашивала она механиков, которые откапывали кабину.

А когда Корнев, словно контуженный, вылез из утробы самолета, Зина поняла, что мужа нет в живых.

И только теперь она поняла, кого потеряла. Словно яркий, идущий из глубин ее существа свет озарил короткую жизнь с Пучковым. Она вспомнила, как сразу же после знакомства он боялся выпустить ее руку, будто согревал ее, как радовался, когда она вернулась из Крыма, как сокрушался, когда она затевала скандал без всяких причин. И все, что проносилось сейчас в ее памяти, было горьким, посмертным укором ей. Это она, она сама погубила его... Он так волновался, всю ночь отвоевывая ее у Строгова, что забыл повернуть перед вылетом какой-нибудь рычажок... Он ведь так часто рассказывал, каким внимательным надо быть в авиации, а сам... Или с горя решил уйти из жизни?..

И, точно казня себя, будто в агонии, она все откидывала и откидывала песок, сдирая с пальцев длинные, наманикюренные ногти...

Замешательство, возникшее среди механиков после того, как Корнев в полной растерянности вылез из бомболюка, длилось всего несколько секунд.

Видя, как Зина одна отбрасывает песок, Корнев на руках вынес ее из ямы и поставил на это место троих механиков с лопатами. Четверо других откапывали кабину с другой стороны фюзеляжа.

Лопаты начали ударяться о металл. С песком и камнями начали выбрасывать и битый плексиглас... Еще минута, и будет открыт доступ к пострадавшим. Но Корнев, руководивший спасением, не радовался; как ни глядел он в кабину из бомбового люка (в броневой спинке кабины есть окошко, в которое подергиваются тросы), ничего там не видел, кроме песка, камней и обломков вдавленного внутрь плексигласа.

Противокапотажная рама — стальная дуга над головой летчика-инструктора, правда, была погнута незначительно, но Корнев сразу понял, что на этот раз она и не могла бы спасти. Самолет при посадке не просто скапотировал, но по инерции, после переворота через нос, скользил по земле, да так вспахал ее, что нос фюзеляжа увяз почти по крылья.