не только Чернову, ищущему свою цель. Борька тоже смог разглядеть на земле свою отлетевшую монтировку. И вместо того, чтобы снова встретить атаку Второго, он неожиданно кинулся прочь. Быстро нагнулся, подхватил монтировку, в последний момент заметив неподалеку и пистолет. Но времени поднять его уже не было, Второй навис над ним. Борька пропустил один удар, но успел запнуть пистолет подальше в траву.
— Найди ствол! — рявкнул Второй, уворачиваясь от монтировки и метя кулаком Смолякову в челюсть. Хохлатов, услышав этот приказ, кинулся на розыски. Чернов тем временем снова попытался помочь Второму удачным выстрелом. Борька вовремя успел заметить нацеленное оружие, успел отскочить, так что пуля лишь царапнула бок. Дело принимало все более дурной оборот. Чернов снова целился, Хохлатов шуршал по траве за спиной. Сделав обманный выпад монтировкой, Борис ненадолго решился выпустить ее из рук, перехватил Второго и с подсечкой отправил его на землю. И не успел тот, отцепившись, приземлиться, как Борька, пока его не подстрелили, сам кинулся вниз, перекатился, снова подхватив свое «оружие». И еще раз кувыркнулся — времени подниматься на ноги не было. Да и возможности тоже, учитывая наведенный на него пистолет.
Не давая Чернову шанса нормально прицелиться, оставаясь все время в движении, Борис рванулся к нему в рекордном броске, в секунды оказавшись почти под самым дулом. Но за мгновение до того, как не ожидавший этого Чернов снова нажал на курок, Борька успел дотянуться монтировкой до его предплечья. Снова вскрик, и пистолет упал из разжавшихся пальцев. Смоляков успел его перехватить! И опять кинулся на землю возле скрипящего зубами Чернова, потому что увидел в руке у Второго найденный ствол. Метнул в него монтировку и сразу перекатился по земле, выстрелив снизу. На этот раз прилетевшей пулей Борьке обожгло щеку. Он оказался удачливее: его пуля зацепила Второго в районе плеча, да еще и монтировка чиркнула по краю лба. Тот инстинктивно схватился одной рукой за голову и зашатался, наполовину оглушенный. Не дожидаясь, пока он придет в себя, Смоляков ринулся к нему, сбив с ног пытавшегося встать у него на пути Хохлатова, и вырвал его пистолет из ослабевшей руки. А потом, выстрелив в воздух для лучшего понимания слов, указал на Второго рукой и скомандовал Хохлатову:
— Веди этого в машину! Быстро, пока он не очухался! И мотаете отсюда вдвоем! Если будешь тормозить, то вторая пуля полетит в твой бензобак.
Побледневший — даже при таком освещении это было заметно — Хохлатов, не сводя с Борьки глаз, подошел ко Второму, взял его под руку. Тот попытался отмахнуться, но пошатнулся. Даже до его затуманенного сознания начало доходить, что, оглушенный и разоруженный, он больше не противник Смолякову с двумя пистолетами.
— Я жду, — напомнил о себе Борька. Парочка неуклюже направилась к «Лексусу». Запихнув Второго на пассажирское сиденье, Хохлатов робко заикнулся:
— А как же Чернь?
— Не окочурится, — под вялые попытки Чернова тоже что-то сказать Борис направил пистолет на крышечку «лексусовского» бензобака. — Уезжайте! Или всей компанией тут останетесь. Считаю до трех.
Предпочитая быть живым трусом, а не мертвым героем, Хохлатов резво сел за руль, и машина стартовала, взрыв дерн колесами. Выйдя к дороге, Борис проводил взглядом удаляющиеся габаритные огни, а потом вернулся к Чернову, прихватив аптечку из своей Ласточки. Беглый осмотр показал, что нога особых опасений не вызывает, а вот на руку пришлось наложить жгут.
— Мне в больницу надо! — прохрипел Чернов.
— Успеешь! — отрезал Борька. — Меня бы вы в больницу не повезли. Прикопали бы под ближайшими кустиками. И вот как раз на эту тему мы с тобой и побеседуем, потому что лично я считаю тебя главным заводилой в этой фигне.
Чтобы расчистить путь, Борис хотел зацепить бревно за один конец и дернуть его своей Ласточкой, но отложил это на потом, потому что понял, что не сможет дотащить Чернова с его сломанной ногой до машины. Пришлось выруливать и выписывать пируэты по полянке на фуре, чтобы подъехать поближе, а потом заталкивать Чернова в кабину, сопровождая свои действия отборным матом. Сейчас, когда в Борькиной крови больше не бушевал поднятый дракой адреналин, он сам чувствовал себя ненамного лучше стонущего Чернова. Горело задетое пулей плечо, в боку наливалась гематома, пульсируя болью тем сильнее, чем больше становилась. Это не говоря о полученных в драке ушибах и просто об истощении сил. Так что на любезности он точно не был настроен, как и на чрезмерный гуманизм, в ответ на болезненный вскрик Чернова, резко напомнив ему:
— А я вас сюда не звал! — и поддал ему коленом для ускорения.
Чернову ничего не оставалось, кроме как приложить максимум усилий для того, чтобы взобраться в кабину. Помогая себе здоровой рукой, скуля сквозь стиснутые зубы, он плюхнулся на сиденье. Борька захлопнул за ним дверь и быстро сел за руль. Тут его ждал приятный сюрприз: с высоты кабины он обнаружил, что может проехать через полянку, минуя бревно. Конечно, бросит кому-то на дороге этот «сюрприз», что было против всех его правил… но извините, ребята, не я его сюда клал. А силы были и так на исходе, при том, что дел еще предстояло видимо-невидимо.
— Ты что, озверел?! — взвыл Чернов, когда, доехав до деревни, Борька свернул туда. — Мне в город надо, в больницу!
— Потерпишь! — отрезал Борис. — Помощь я тебе оказал, даже с собой, любимым, не стал так возиться, как с твоими копытами. Так что не окочуришься.
— Куда ты прешь-то?!
— Куда надо. А ты думал, что я поеду все по той же дороге, где твои дружки наверняка уже остановились, чтобы еще раз меня подождать?
Чернов в ответ пробубнил что-то невнятное: видимо, тоже надеялся на такой вариант. Потом затих, только кряхтя на ухабах и пестуя сломанную руку здоровой. Борька и сам ощущал их, эти ухабы, всем своим избитым телом: быстро проскочив деревню, он свернул на наезженную лесовозами колею, тоже ведущую к трассе, но раза в два хуже объездной дороги, которая сама была похожа на стиральную доску. Борьке не раз хотелось, бросив руль, свернуться на сиденье, вот так, как мог себе это позволить его избитый неприятель, и затихнуть хотя бы на полчаса. Поэтому, когда он притормозил за мостиком из бревен, чтобы выбросить пистолеты в глубокую болотную грязь, и услышал очередные недовольства, высказанные Черновым, то в сердцах зарядил ему в челюсть кулаком, на словах добавив:
— Женевская конвенция здесь не работает. Или ты думаешь, я не понял, что живым вы меня сегодня оставлять не собирались?
— Да с хрено́в ли? Побазарить