– По факту возбуждено уголовное дело? – быстро спросила Михеева.
– Возбуждаемся, – глухо отозвался следователь, не отрываясь от своих бумаг.
– По какой статье?
– Решаем. Может быть, разбой… Или нанесение тяжких… Или злостное…
– Ну уж дудки! – Татьяна подняла с пола второй стул и уселась напротив следователя. – Хулиганством не отделаетесь.
Тот удивленно поднял на нее маленькие карие глазки.
– А вы, собственно, кто?
– Это адвокат, – усмехнулся Блатов. – Господин Танкован поспешил обзавестись защитой.
– Уже защищаетесь? – все так же ровно поинтересовался коротышка. – На воре, как говорится, и шапка…
– Перестаньте, – поморщился Максим, протягивая ему паспорт. – Я готов ответить на ваши вопросы. Только сначала объясните мне, что с Русланом? Где он?
– Ваш друг в больнице. – Следователь открыл документ и придвинулся к столу. – Его кастрировали вот этим инструментом. – Он приподнял двумя пальцами прозрачный целлофановый пакет, на дне которого угадывалась раскрытая опасная бритва.
Только сейчас Максим обратил внимание, что постель Руслана разобрана, а пододеяльник чернеет отвратительными кровавыми кляксами.
– За что?!. – Он задохнулся от ужаса. – Кому понадобилось?..
– Вот отсюда – первый вопрос. – Коротышка локтем освободил на столе пространство и пристроил туда свои бумаги. – Как складывались отношения Кушева с женщинами? Есть ли среди них такие, что могут считать себя брошенными, обиженными или обманутыми?
Танкован шумно вздохнул и провел ладонью по лицу.
– Подождите, дайте сосредоточиться… Брошенные женщины? – Он вдруг явственно представил себе искаженное злобой Светкино лицо, ее губы, кривящиеся в бешенстве: «Значит, ты считаешь возможным унижать меня, втаптывать в грязь, называть «пещерой неожиданностей»? Мнишь себя героем-любовником, да, игрец на душах?!»
– Понимаете, – следователь поднес к глазам шариковую ручку, пытаясь обнаружить на кончике стержня невидимый волос, – нападение совершено с непонятной целью. Преступники ничего не искали, не требовали от Кушева ни ценностей, ни денег, не добивались признаний или объяснений. Они просто скрутили ему руки, сняли с него штаны и… Очень похоже на самосуд, правда? На средневековое наказание.
– Не искали? – с сомнением покачал головой Максим. – А кто же тогда выпотрошил мой чемодан?
– Ах, это ваши вещички? – Коротышка брезгливо приподнял над столом скомканные штаны. Обрывки фотографии посыпались на пол. – А я думал, они здесь всегда лежали. – Он хмыкнул. – Знаете, обычное дело для холостяцкого жилища.
Максим не мигая уставился на рассыпанные бумажные кусочки.
– Но вернемся к вашему другу. – Следователь склонился над протоколом и, сверяясь с паспортом, принялся записывать данные. – Имелись у него мстительные подружки? Может быть, неосторожная девица забеременела, а Кушев отказался признать мальца?
– Послушайте меня… – пробормотал Максим. – Кто-то вытряхнул из чемодана мои вещи и порвал мою фотографию.
– Вашу фотографию? – Следователь оторвался от протокола и с интересом подвигал пухлой короткой ножкой по полу, пытаясь рассмотреть рваные кусочки.
– Принадлежащую мне фотографию, – поправился Максим. – На ней была изображена… одна моя знакомая.
– Ваша общая с Кушевым знакомая? – Следователь поднял на него глаза.
– Моя. – Танкован вытер ладонью лоб. – У нас с Русланом не было общих подруг, которых мы могли бы не поделить, если вы на это намекаете.
– Значит, Кушев женщин не обижал? – уточнил увалень.
– Нет.
– А вы? – Он замер, буравя Максима взглядом.
– Какое это имеет значение? – не выдержала Михеева. – Вам нравится копаться в грязном белье?
– Это моя работа! – Следователь расплылся в улыбке и демонстративно переложил с места на место скомканные Максимовы брюки. – Просто может статься, что Кушева кастрировали по ошибке.
– Вот-вот! – обрадовался рыжий оперативник. – Я же говорю: по недоразумению! – Он доверительно наклонился к следователю, не сводя глаз с Татьяны. – Адвокаты жуть как боятся недоразумений.
– Что значит – по ошибке? – нахмурился Танкован. – Должны были постричь голову, а взяли чуть ниже?
– Нет, – лучезарно улыбнулся увалень. – Должны были кастрировать вас, а оскопили вашего несчастного друга.
– Меня?! – Максим отступил на шаг и машинально сел на перепачканную кровью кровать.
– Ну да, – пожал плечами тот. – Преступники копались в ваших вещах и порвали вашу фотографию.
– А с чего вы взяли, – вклинилась в разговор Татьяна, – что порванная фотография имеет отношение к случившемуся? И кто вам внушил вообще, что отрезанные гениталии – это непременно месть обманутой женщины, а не взбешенного кредитора, например, отчаявшегося вернуть свой долг?
– Кредитору незачем рвать фотографию, – возразил коротышка, несколько смущенный таким напором.
– А кто вам сказал, – не унималась Михеева, – что карточку порвали преступники?
– Ну мы с вами этого не делали, правда? – развел руками следователь. – А в этой квартире, кроме Танкована с Кушевым, больше никто не живет. – Он повернулся к Максиму и подмигнул: – Или, бывает, дамочки наведываются?
Тот нахмурился:
– Никто не наведывается. У нас с Русланом уговор: где едят, там не гадят…
– Цинично, но верно, – пожал плечами Блатов. – Вот я, например, когда жил в общаге…
– Постойте! – Максим вспомнил что-то важное. – Когда я последний раз видел Кушева… В этой самой квартире… Словом, приходила женщина. Моя давняя знакомая, одноклассница. Говорить мне с ней было некогда, да и не о чем. В общем, я ушел, а она осталась на какое-то время здесь, с Русланом.
– Когда это было? – полюбопытствовал следователь. – Сегодня утром?
Танкован покачал головой.
– Нет. Три дня назад.
– Вас трое суток не было дома? – удивился рыжий оперативник.
– Я лежал в больнице. Это легко проверить.
– Стандартное алиби, – понимающе кивнул тот.
– То есть вы не знаете, сколько времени провела здесь ваша одноклассница? – спросил следователь. – Может быть, час, а может, все три дня?
– Понятия не имею, – пожал плечами Максим.
Коротышка что-то записал в протоколе.
– А как вы объясните… – он не успел договорить: по квартире прокатился противный дребезжащий звонок.
Блатов удивленно взглянул на Танкована, потом на его спутницу и отправился в прихожую.
– Я так и знала! – донесся до всех визгливый женский голос, не менее противный, чем дверной звонок, и через мгновение в комнату вбежала Руфина Леонидовна – хозяйка квартиры. – Гнездышко вьешь годами, а стоит впустить бандитов, они превращают его в вертеп!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});