Захлопнув за собой дверь, Вильма посадила Дульси на стол.
— Вот ведь стерва! И как она вообще свалилась на нашу голову?
— Ух, попалась бы она мне в когти, — прошипела Дульси, ее зеленые глаза метали молнии. — С каким удовольствием я бы выпотрошила ее как дохлую жабу.
Оглянувшись на дверь, Вильма понизила голос:
— Она меня пугает. Мы не знаем, на что она может пойти. Она протянула руку погладить Дульси.
— Ты бы не согласилась некоторое время не появляться в библиотеке?
Дульси округлила глаза.
— Она может быть способна на все. Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Прижав ушки, Дульси во все глаза смотрела на хозяйку.
— Я могу о себе позаботиться.
— Я знаю. Знаю, что ты отличный боец. Но Фреда гораздо крупнее тебя и может воспользоваться какими-нибудь большими и тяжелыми предметами в качестве оружия. Может заблокировать твою дверку и загнать тебя в угол, поймав в одном из кабинетов. Она даже способна открыть газ. Эти петиции привели ее в ярость. Она просто вне себя от злости, что весь город и даже ее сотрудники решили дать ей отпор.
— Ты думаешь, она решит открыть газ и не испугается, что здание может взорваться? Не глупи. Подумаешь, перекроет мою дверку. Ты же знаешь, я могу открыть любую дверь в этой библиотеке – и парадную, и заднюю, и дверь на боковую улицу. Я умею поворачивать дверные ручки, а если есть время, я могу справиться и с задвижками.
Вильма рассеянно погладила ее.
— Я знаю, какая ты умница. Знаю, что зрение и слух у тебя гораздо лучше, чем у человека, и к тебе нельзя подкрасться незамеченным. Но ты все время отказываешься признавать, что и на стороне человека могут быть какие-то преимущества, хотя бы в силу его роста. Она жестока, пойми. И она злится.
Дульси отвернулась и начала демонстративно умываться; в каждом движении язычка по пестрому меху сквозило нескрываемое презрение.
Вильма обошла стол и села лицом к кошке.
— Пожалуйста, не могла бы ты находиться в течение дня в моем кабинете, недалеко от своей дверки? И не оставаться здесь на ночь, пока наши петиции не дойдут до городского совета.
Махнув хвостом, Дульси спрыгнула со стола и, не сказав ни слова, выскочила в свою дверку. У нее и так выдалось нелегкое утро, прежде чем Фреда устроила скандал, а тут еще и Вильма. Терпеть приставания Азраила, водя его по всему городу, было делом не из легких; уставшая и раздраженная, Дульси пришла в библиотеку, чтобы хорошенько выспаться, но нарвалась на Фреду. А теперь еще и Вильма ею недовольна. Она была сердита, как бьющаяся об оконное стекло пчела, и хотела одного – чтобы ее оставили в покое.
Азраил делал вид, что ему нравится экскурсия по городу. Дульси показала новичку лучшие места охоты на крыс, водя его по берегу и портовым складам, указала самых гнусных собак, которых надо избегать, и укромные уголки, где, предусмотрительно скрытые от взглядов вездесущих туристов, располагались мусорные баки лучших ресторанов – о них знали далеко не все местные кошки. Да и зачем им, если было вполне достаточно угощения Джорджа Джолли. Однако в течение всего утра она ни на минуту не позволяла себе утратить бдительность. У него по-прежнему на уме было только одно, и он не прекращал своих домогательств. Дульси чувствовала себя как канатоходец над пропастью, балансируя между необходимостью отвлекать Азраила, пока Джо проводит осмотр домика Мэйвити, и стремлением не стать жертвой собственной привлекательности. Не хотелось ей и попасть под чары Азраила – его порочность могла повлиять и на нее.
Однако он действительно был отличным рассказчиком. Разлегшись на прогретом солнцем и пропахшем рыбой причале, он рассказывал удивительные истории о джунглях. Перед взором Дульси возникал таинственный, скрытый листвой и купающийся в изумрудных лучах мир; и дождь, надвигающийся плотной серебристой завесой, чтобы оросить гигантские листья и лианы и уйти дальше; и серебряный водопад, чей стремительно несущийся вниз поток вспыхивает и переливается в лучах солнца.
Он рассказывал о наполненных горячим туманом городах, где на обочинах толпятся грязные дети, выпрашивая кусок хлеба и незамедлительно воруя все, чего коснутся их чумазые ручонки. Он описывал ей черных канюков, таящихся на крышах и превосходящих размером любую уличную кошку, канюков, которые молниеносно пикируют на любой съедобный кусок, брошенный на улице. Он говорил о теснящихся у причалов рыбачьих лодках, полных серебристой трески. Его рассказы были такими живыми и яркими, что она буквально ощущала зловоние открытого рынка, где облепленные мухами мясные туши висят, разлагаясь под тропическим солнцем. А нежные испанские слова, которыми уснащал свою речь ее собеседник, манили и ласкали ее, хотя их смысл был ей непонятен.
Она не обращала внимания на источаемую Азраилом мрачную ауру, на преувеличенную серьезность, скрываемую за сладкими испанскими словами, пока он не вернулся к своим мрачным пророчествам.
— Люди в этом городишке – и эта Бернина Сейдж, и этот инвестор, и твоя Вильма Гетц, и ее племянница, и этот автомеханик – они все на волосок от смерти. И они не в силах отойти от пропасти, как не могут оторваться от берега листья, прибитые ветром к краю темного водоема.
Азраил улыбнулся, словно был чрезвычайно доволен перспективой человеческой смерти. Поднявшись с пирса, он вгляделся вниз, в затемненный грязный мирок среди свай, где влачила свое жалкое существование маленькая колония бродячих кошек.
Затем без всякого предупреждения он бросился вниз с пирса, воинственно размахивая хвостом, и с рычанием двинулся в тень, чтобы распугать съежившихся от страха тощих бедолаг, подначивая и задирая их, заставляя их в ужасе расползаться и прятаться среди мокрых камней.
Потрясенная, она вихрем метнулась за ним и безжалостной хваткой стальных когтей заставила его отступить. К черту улыбочки и прочее лукавство! Нежданное наказание заставило его изумленно распахнуть янтарные глаза.
— В чем дело? Это же обычные кошки. Они не такие, как мы. Да ладно тебе, Дульси, давай немножко позабавимся. Это всего лишь глупые бессмысленные твари.
— Ты считаешь их глупыми только потому, что они не умеют говорить? А что, по-твоему, у них нет чувств? Они не умеют переживать, у них нет своего неповторимого жизненного пути? — Он молча смотрел на нее. — Простые кошки тоже обладают некоторым знанием, — тихо сказала она.
Внутри у нее все кипело, но она боялась разозлить его, во всяком случае сейчас было не время – Джо должен сначала разобраться с домом Мэйвити.
— Разве ты не понимаешь, что и у них есть чувства? — тихо мяукнула она, испытывая непреодолимое желание вытряхнуть из него всю эту спесь, которая не давала самовлюбленному ухажеру видеть дальше собственного носа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});