и даже вой сирен будто чуть отдалился. Он шагнул из темноты прямо в свет от автомобильных фар и вдруг каким-то образом оказался даже не рядом со мной, а чуть дальше — чуть ли не на самом пути от агента Форда.
Наш спаситель определенно не был Одаренным, но от невысокой фигуры в светлом плаще чуть ли не до самых пяток веяло… нет, пожалуй, не силой — скорее властью. Авторитетом, который ощущался чуть ли физически. Вполне возможно, незнакомец тоже привел с собой целую маленькую армию, и все же вышел навстречу федералам в одиночку — и без оружия.
И тем пришлось замолчать.
— Я думаю, эти люди нам не враги, — продолжил он. — И что бы ни случилось здесь, джентльмены — я бы на вашем месте не стал угрожать стволами послу российского императора.
— Мы сами разберемся, кому и чем угрожать. — Форд сердито огрызнулся — но сам при этом отступил еще на шаг. — Я задерживаю господина посла и его друзей — во всяком случае, пока не выяснятся обстоятельства… всего этого.
— Нет, агент. — Незнакомец чуть склонил голову и убрал руки в карманы. — Этого я допустить никак не могу. Вряд ли хоть у кого в этой стране есть полномочия задерживать господина посла. А что касается его друзей… думаю, им лучше поехать со мной.
— Вы думаете? — ядовито протянул Форд. — Господин Гувер будет очень недоволен.
— Передайте господину Гуверу, что он пока еще не самый главный в этой стране.
— Непременно передам. И не забывайте — все имеет свои последствия. — Форд свободной рукой чуть приподнял шляпу. — Доброй ночи, сенатор.
Последнее слово осталось за федералом — и все же ему пришлось спрятать револьвер под плащ и убраться к черту — вместе со всеми своими приспешниками. Но благодарить невесть откуда взявшегося сенатора я не спешил. Что-то подсказывало, что он даже без угроз, криков и размахивания оружием окажется пострашнее, чем все местные федералы вместе взятые.
— Прошу вас. — Сенатор отступил чуть в сторону, указывая на ближайшую машину. — Господин посол может вернуться к себе, но на вашем месте я бы предпочел задержаться.
— И это предложение, от которого я не смогу отказаться? — на всякий случай уточнил я.
— Можете, — усмехнулся сенатор. — Но в таком случае федералы доберутся до вас намного раньше, чем вы окажетесь в посольстве… К тому же я буду настаивать.
— Не сомневаюсь, что вы умеет быть убедительным. — Я отряхнул одежду и снова повернулся к Суворову. — Возвращайтесь домой, Александр Васильевич. И непременно поставьте Зимний в известность обо всем, что здесь случилось. А мы с господином сенатором… немного прокатимся.
— Вы уверены, князь?
Не знаю, что сейчас двигало Суворовым — то ли вполне искреннее беспокойство за мою сиятельную персону, то ли нежелание в очередной раз оказаться за бортом важных событий… То ли и то, и другое — каждое понемногу. Да чего уж там — я и сам изрядно сомневался, что мне стоит садиться в кортеж с весьма темными личностями, которые — судя по всему — не относились ни к федералам, ни к армии, ни непосредственно к администрации президента.
Но глава Соединенных Штатов несколько минут назад разлетелся в пепел — а значит, события решили изрядно ускориться. То ли сами по себе, то ли благодаря моему внезапному появлению в Вашингтоне. Так или иначе, времени оставалось все меньше, и мне определенно стоило поскорее пообщаться с кем наделенным в равной степени и властью, и здравым смыслом.
И свалившийся на голову загадочный сенатор подходил для этого как нельзя лучше.
— Нет, не уверен, ваша светлость, — вздохнул я, шагая к машине. — Но все-таки рискну.
Господин сенатор прибыл если не на лимузине, то на чем-то подобном — места в просторном салоне оказалось предостаточно, и мы уселись назад втроем: я и Хельга на одном кожаном диване, а сам наш новый знакомый — на втором, спиной к водителю. Света внутри отчаянно не хватало, и все же я, наконец, хоть как-то смог разглядеть лицо напротив.
Гладко выбритое, с пышной шевелюрой, зачесанной на левую сторону. Еще не старое — вряд ли сенатор перевалил за четвертый десяток лет, хоть и выглядел помятым, уставшим и хмуро-сосредоточенным. Я едва ли назвал бы его красавцем, и все же с такой внешностью он вполне мог бы сменить кресло в Парламенте на театральные подмостки или съемочную площадки — и не затеряться на фоне коллег по ремеслу. Я без всякого Дара ощущал исходившее от него обаяние. Наверняка этот человек умел одной улыбкой превращать в союзников чуть ли не заклятых врагов.
А еще — одним словом заставить поджать хвост целый отряд озлобленных федералов.
— Мое имя — Роберт Кеннеди. — Сенатор сцепил руки в замок и чуть подался вперед. — Возможно, вы обо мне слышали.
— Ваше имя кажется знакомым. Лицо тоже. — Я на мгновение задумался. — Но господин президент, если мне не изменяет память…
— Убит. Пять лет назад, — кивнул Кеннеди. — Конечно же, вы знали моего брата. Все остальные члены семьи не столь известны — во всяком случае, пока.
Не то, чтобы я так уж интересовался политикой Соединенных Штатов, но положение и текущие дела в Петербурге порой требовали кое-каких познаний и в этой области. Слова Кеннеди всколыхнули что-то в памяти — главным образом заголовки старых газет, но и их оказалось достаточно.
Головокружительная карьера. Громкое убийство. Тайна. Много-много тайн.
Похоже, судьба свела меня с младшим братом покойного президента Джона Кеннеди. Роберт уже успел занять кресло сенатора — и, похоже, метил еще выше. Кто-то из гостей на приеме у герцогини в Страсбурге называл его очевидным фаворитом на выборах этого года, до которых оставалось всего ничего — вряд ли больше месяца.
Изрядная фигура. Мне то ли несказанно повезло, то ли…
— Вы ведь собираетесь представиться? — усмехнулся Кеннеди. — До меня доходили слухи, кто сегодня появится в Белом доме — но я и не думал, что вас окажется двое.
— Моя спутница — Хельга Рихтгофен.
Я не стал юлить или выдумывать что-то на ходу. Вряд ли в Штатах хоть кого-то могло удивить немецкое имя. Наверняка прямо здесь, в Вашингтоне, нашлась бы не одна сотня Шульцов, Груберов, Локампов и еще черт знает кого. Для Кеннеди Хельга могла оказаться кем угодно — от булочницы, удравшей из Эльзаса, до какой-нибудь официантки из забегаловки на хайвее.
И его наверняка куда больше интересовала моя персона.
— А меня зовут Александр Горчаков, — продолжил я. — Князь… И, разумеется, верный слуга российской короны.
— Тот самый Горчаков. — Кеннеди покачал головой. — Вот уж