Р. А.: Очень хорошая идея. Наше общество “Ватаным” тоже может подключиться к подготовке этого журнального номера. Я переговорю и с моим братом — он председатель нашей Московской национальной культурной автономии. Можете рассчитывать на нашу посильную помощь.
Г. Г.: Спасибо, Ренат Сулейманович. Наша беседа близится к завершению. Позвольте задать Вам вопрос, который вертится на языке с самого начала нашей беседы — и от него всё равно не уйти.
Прошло уже немало лет, как Вы блестяще прооперировали Ельцина, нашего первого президента. Тогда Вы были в центре внимания всего мира: быть или не быть кремлёвскому властелину? Потом Ельцин оказался на грани импичмента, потом досрочно сдал дела преемнику. Теперь все российские беды валят на него одного; не ругает его, как говорится, разве что ленивый. Как та не рядовая операция шунтирования отразилась на вашей судьбе? Сохранил ли Ваш пациент чувство благодарности своему спасителю?
Р. А.: Браться или не браться за операцию — так для меня вопрос не стоял с самого начала. Конечно, браться! Ведь я, как и все медики, давал клятву Гиппократа. Главное — помочь больному, спасти его, всё остальное в сторону. Что касается благодарности... Да, Борис Николаевич периодически звонил мне, справлялся, не нужна ли мне помощь, и помогал через Черномырдина в оснащении кардиоцентра. Теперь я ему как хирург не нужен — и я рад этому обстоятельству.
Одно хочу подчеркнуть особо. Мне удалось заинтересовать Ельцина перспективами медицины высоких технологий. Ею сейчас очень энергично занимаются американцы. Там нас ждут просто чудеса — например, операции по удалению пороков сердца у ещё не родившегося ребёнка, на внутриутробном уровне. Рождается человек — а порок уже ликвидирован, малыш здоров! И с одобрения Ельцина мы, ряд медицинских коллективов, разработали большую и толковую программу развития в России медицины высоких технологий. Правда, как это часто у нас бывает, первоначальный компактный вариант программы потом многократно дорабатывался и из 15 машинописных страниц превратился в пухлый “гроссбух”. Напихали туда всё, что только возможно и ещё сверх того.
С. К.: Это как пять тысяч поправок к законопроекту в Думе — лучший способ загубить даже самую здравую и нужную идею...
Р. А.: И всё-таки нам уже удалось реализовать кое-что из намеченной программы. Совместно с КБ “Взлёт” мы сделали стабилизатор миокарда — устройство, позволяющее обнажить сердце больного, зафиксировать участок поражённой артерии и произвести шунтирование без остановки сердца. Представляете: сердце бьётся, кровопотери нет, осложнений от подключения искусственного кровообращения тоже нет — масса преимуществ!
С. К.: Ренат Сулейманович! Сердечное спасибо Вам, “сердечному” академику, за столь обширную, глубокую и интересную беседу. Между прочим, Вы у нас теперь — второй знаменитый кардиолог, выступающий на страницах журнала. Первым был академик Углов.
Р. А.: Фёдор Григорьевич — интереснейшая личность! В позапрошлом году я имел честь вручить ему премию как самому-самому долгожителю среди хирургов России.
С. К.: Он прославился публикациями в нашем журнале страстных, публицистически ярких статей против пьянства и алкоголизма — общероссийского национального бедствия.
Фёдору Углову только что исполнилось 100 лет. Позвольте пожелать Вам, дорогой Ренат Сулейманович, встретить такой же юбилей в добром здравии и расцвете творческих сил!
...Когда интервью с Р. Акчуриным было уже подписано в печать, пришло горестное известие о трагической гибели его сына Андрея. Коллектив редакции выражает Ренату Сулеймановичу, его супруге, родным и близким самые искренние свои соболезнования.
Юрий ЛОЩИЦ • Почему "Тобольск и вся Сибирь"? (Наш современник N12 2004)
Почему “Тобольск и вся Сибирь”?
В 2004 году в городе Тобольске вышел первый номер альманаха “Тобольск и вся Сибирь” стараниями издательского отдела общественного благотворительного фонда “Возрождение Тобольска”. В своем напутственном слове Валентин Распутин сказал: “Новое издание, начинающееся этим номером, имеет своей задачей просветительскую духовно-культурную работу на просторах всей Сибири, над которой когда-то простиралась власть первой ее столицы. Время вспять не повернуть, и мы прекрасно сознаем, что Сибирь сегодня далеко не та, какой она была в Петровскую эпоху при князе Гагарине, роль ее в государстве Российском стократно усилилась, прежняя terra incognita, вполовину неизвестная земля, изучена и обследована, “запряжена” и напряжена. Но изучена и обследована так, что о месторождениях золота и алмазов, нефти и газа мы знаем значительно больше, чем о “месторождениях” великих людей и великих духовных и нравственных подвигов, о старых городах и добрых традициях… А прошлое, да еще такое, как у Тобольска, да еще сказанное теперь громко на весь мир, — это надежные заклады в опамятовавшемся народе и для будущего. Словом, Тобольск и вся Сибирь. Звучит и справедливо, и точно”.
Подробно об этом уникальном издании, содействующем единению духовного и культурного пространства Сибири, рассказал главный редактор альманаха писатель Юрий Лощиц* в беседе с Натальей Блудилиной**.
— Юрий Михайлович, начнем беседу с короткой предыстории возникновения вашего альманаха “Тобольск и вся Сибирь” и его исторически “обязывающего” названия.
— Эта идея возникла в недрах альманаха “Памятники Отечества”. В подго-товке нового проекта активно участвовал Валентин Григорьевич Распутин, именно ему принадлежит и название “Тобольск и вся Сибирь”, и концепция альманаха, которая достаточно полно выражена в его вступительной статье к первому номеру “Почему Тобольск и вся Сибирь?”. Прежде всего, потому что Тобольск как-никак в течение длительного времени был пусть неофи-циальной, но по сути столицей Сибири. И сейчас города, который выполнял бы функцию сибирской столицы, нет, и вряд ли это возможно, потому что сразу же возникнет соревнование между такими гигантами, как Новосибирск или Томск, или Тюмень, или тот же Иркутск. А Тобольск — он такой маленький и вроде бы неказистый по всем статьям, по нынешним особенно; большого города из него не получилось. Но он среди восьмерки сибирских больших городов выглядит этаким Коньком-Горбунком, который очень удобен для того, чтобы совершать достаточно длительные путешествия по пространствам Сибири. Вплоть до Камчатки, которую, как известно, Ершов изобразил в виде кита, на спине которого разместил свои села и пажити православный люд. К тому же в последние времена, особенно после посещения тобольска патриархом Алексием II, когда он сказал, что это место является по сути третьей духовной столицей России после Москвы и Петербурга, тоболяки снова воспряли духом. Возобновила свою деятельность семинария в Тобольском кремле, здесь же находится кафедра архиепископа Тобольского, — по рангу это самое высокое духовное православное лицо в Сибири. И если говорить о его духовном облике, Тобольск и Сибири, и всей русской православной церкви дал самое большое число святых — семь, связанных с Тобольском или происхождением, или судьбой. Тобольск — это и место, где провел часть своей сибирской ссылки протопоп Аввакум, это место, где многие годы жил славянофил XVII века Юрий Крижанич , это родина того же Петра Павловича Ершова с его “Коньком-Горбунком”, это родина Дмитрия Ивановича Менделеева, композитора Алябьева, — в общем, много городов, в которых можно найти связанные с ними великие имена, но в Тобольске это достаточно емко сконцентрировано. Первый сибирский журнал издавался в Тобольске, первый действовал театр, первый основан музей — словом, очень много первых культурных начинаний Сибири было связано именно с этим городом. Через Тобольск проходили все транзиты, в том числе и экономические, на Восток и дальше. В Тобольске формировались почти все казачьи экспедиции по дальнейшему освоению сибирских пространств. Через Тобольск — и такая у него слава есть, — проходили пути людей невольных, ссыльных: декабристы, тот же Федор Михайлович Достоевский, который пробыл в Тобольской пересылке несколько дней, но именно с Тобольском связано одно из важнейших событий его жизни. Здесь жена декабриста Фонвизина Наталья Дмитриевна дала ему в напутствие, когда его отправляли в Омск, Евангелие, которое стало его настольной книгой на всю жизнь; ему жена в последний день его жизни читала отрывок из этого Евангелия.
— Это очень интересная предыстория вашего издания. А что вы можете сказать о самом альманахе? Как он задумывался, и как вы его пытаетесь осуществлять?