Читать интересную книгу Ненастье - Алексей Иванов

В начале лета в горах ещё продолжалась весна, ледники таяли, и Хиндар был полноводен. Сапёры обследовали мост и не нашли ничего, внушающего подозрения. Две БМП, составляющие передовую бронегруппу, прикрывая друг друга, переползли на левый берег, визгливо скрежеща стальными траками по стальным балкам, и просигналили, что путь открыт и безопасен.

Неволин спускал свой «Урал» вниз к мосту на тормозах, примериваясь, чтобы точно попасть колёсами на швеллеры. Лучше бы, конечно, грузовик вёл Кощей — у него опыт, а Герман практиковался в рулёжке только дома, в школе ДОСААФ перед призывом. Но сейчас некогда было отвлекаться и будить Кощея. Грузовик скатывался медленно и неумолимо. Под колёсами хрустели мелкие камешки. Герман сосредоточенно смотрел только вперёд.

— Не виляй, косяпорина, — вдруг раздалось рядом. Кощей проснулся сам, протянул левую руку и тоже положил ладонь на руль, опасаясь, что Немец не справится. — Пролезем. У бээмпэшки колея на полметра шире нашей.

«Урал» прокатился по ржавым швеллерам, которые слегка пружинили от тяжести грузовика. Герман видел, как за крылом машины, глубоко внизу, под мост уносятся струи Хиндара — то блещущие, то белые от пены. На выезде с моста Герман дал по газам и вытолкнул грузовик на пригорок.

Отсюда открылся вид на долину. Пологие холмы. Слева под высоким и крутым склоном хребта — речка с бурунами. Невдалеке — обширные руины заброшенного кишлака Хиндж. Дорога обходит кишлак справа, почти под скальной стеной, ограничивающей долину по эту сторону Хиндара. И совсем вдали, недосягаемые, словно не от мира сего, — белые короны Гиндукуша.

Колонна двинулась к селению на прежней скорости пешехода. Впереди шагали четверо сапёров с миноискателями и собакой и два бойца охранения, за ними на расстоянии ползли БМП головной бронегруппы. На крыше второй бронемашины сидели и курили сапёры сменного расчёта. За БМП ехал «Урал» Немца и Кощея; Герман рулил и разглядывал сапёров с их понтовым командиром — прапорщиком в лохматой каске и в чёрных очках.

Кишлак, видимо, расстреляли с вертолётов НУРСами, неуправляемыми ракетами, — остались только развалины, словно какой‑то склад поломанных ящиков для стеклотары: серые дувалы и стены, кучи жёлтых и щетинистых саманных кирпичей, торчащие расщеплённые брёвна, песок… Среди пустых и дырявых глиняных скорлуп стояли пыльные чинары с подсечёнными ветвями. Размерами выделялся чардивал — двухэтажная крепостица местного хана или князя. По углам у неё кособочились обглоданные взрывами грузные башни с округлыми, как на коржике, осыпающимися зубцами.

Сапёрный расчёт поравнялся с развалинами. Передовая БМП повернула башню, нацелив пушку на руины; бойцы охранения внимательно рассматривали кишлак — Герман даже издалека видел, как они напряжены. И вдруг собака сапёра‑вожатого подняла морду от колеи и залаяла в сторону селения. «Унюхала чужака?..» — подумал Герман. И тотчас слева из развалин ударил пулемёт, а потом сразу торопливо застучал другой.

Дорога вспенилась фонтанами пыли. Собака взвизгнула и закувыркалась на колее. Сапёры и бойцы охранения кинулись пластом на землю, будто нырнули, и непонятно было, живы они или убиты. БМП гулко забренчала под очередями. Над развалинами с граем взвились испуганные стаи ворон.

— Зас‑сада, ё‑моё!.. — охнул в кабине Кощей. — Тормози!

Герман увидел, как на загривке второй бронемашины, которая катилась перед его грузовиком, всполошились солдаты сменного расчёта.

— Всем с брони! — закричал им понтовый прапор в лохматой каске.

Солдаты дружно посыпались с крыши БМП на дорогу; они падали под защиту камней на обочине и, лёжа на брюхе, сразу пристраивали автоматы для стрельбы по кишлаку. Герман вдавил педаль тормоза. Заскрипев, «Урал» остановился. А БМП, скинув пассажиров, шаркнула гусеницами и с рёвом устремилась к селению, воинственно выдувая вверх толстую струю чёрного дизельного выхлопа. Рядом с Германом Кощей свирепо заворочался с боку на бок, вдеваясь в «броник» на «липучках» и натягивая разгрузку‑«лифчик».

— Вали отсюда назад! — крикнул водилам «Урала» лежащий на дороге прапорщик в лохматой каске и солнечных очках. — Давай к мосту!

Впереди забабахали выстрелы башенных пушек обеих БМП. Развалины кишлака начали быстро зарастать пыльными кустами разрывов. Со звуком откупоренных бутылок сработали гранатомёты дымовой завесы — они кинули снаряды в глубину селения. Прятать бронемашины за дымовым экраном было уже поздно — слишком малым оставалось расстояние до противника, но зато можно было погрузить «духов» в толщу глухой химической мглы, чтобы ничего не видели перед собой. Из геометрически правильного лабиринта глиняных коробок полезли тёмные и плотные клубящиеся тучи.

На фоне бурного дымового потока две БМП, ярко освещённые солнцем, одинаково развернулись поперёк дороги и слаженно, как на учениях, лупили из автоматических пушек по развалинам Хинджа.

— Крас‑сотки! — злобно и удовлетворённо хмыкнул Кощей.

И вдруг пыльные взрывы вскочили на правой обочине дороги, за кормой бронемашин. «Духи» ударили из гранатомётов с противоположной стороны — со спины. Видимо, они засели где‑то под скальной стеной, ограничивающей долину: с этой позиции они могли обстреливать БМП с левого борта и с тыла. Задняя бронемашина прикрывала собой переднюю — ей и достались обе долетевшие гранаты. Одна ударила в каток, а другая — в угол кормы.

БМП подбросило и до холки окутало беглым пламенем взрыва. Потом пламя исчезло, и Герман увидел, что гузно бронемашины замято и дочерна опалено, створка десантного люка начисто сорвана, а крышки других люков распахнуты и вывихнуты кумулятивным ударом. Контуженая машина дёрнулась, видимо, пытаясь развернуться, но лопнувшая левая гусеница со звоном потекла с катков и, лязгнув, замертво расстелилась в пыли на колее.

«Урал» с клокочущим мотором по‑прежнему стоял на дороге, нелепо возвышаясь над лежащими сапёрами уцелевшего расчёта. Немца ошарашила стремительная гибель БМП, а Кощея — взбесила. Он выставил ствол автомата в открытое окно двери и дал несколько очередей в сторону скал.

— Ты по кому там?.. — не понял Немец.

— Басмачи, с‑сука, в пещеры забились!

Герман знал, как на угрозу реагируют парни, которые давно служат в Афгане и побывали в боях: мгновенная перегруппировка и ответная агрессия — встречный огонь, атака, свалить врага и тотчас добить. Ни секунды на размышления. Сразу прыжок. Сразу удар. Нападение — лучшая защита.

— Дави на педулку, дятел! — рявкнул на Немца Кощей. — Сдавай задним ходом! «Духи» щас колонну херачить начнут!

Автоколонна остановилась, как только началась стрельба в кишлаке, и затем начала пятиться. На левый берег реки успели заехать семь грузовиков, и теперь они реверсом выползали снова на мост, убираясь из гибельной долины перед Хинджем. Движение фургонов через мост задом наперёд, такое неестественное и даже сюрреалистичное, казалось обратной промоткой какого‑то кошмарного и невыносимого кино.

Водилы «Уралов» и «зилков» не разобрались, откуда стреляют «духи», но поняли, что вслед за БМП «бородатые» примутся из тех же гранатомётов жечь грузовики. У душманов порой появлялась хорошая артиллерия — ПТУРСы или полевые орудия, лёгкие японские пушки‑безоткатки. И точно: в воздухе по‑разбойничьи засвистало. Вдоль дороги, разбрасывая камни, взметнулись клубы окутанного пылью пламени — «духи» взялись окучивать колонну. Для грузовиков правый берег Хиндара теперь означал спасение.

«Урал» Немца и Кощея осторожно, будто сдерживая себя, пробирался задним ходом. Облака белой пыли не оседали, а висели в горячем воздухе тяжёлой, сухой, удушающей мглою, от которой жгло в глазах, и где‑то в носоглотке от грязного дыхания сбивался цементный ком, будто пробка. Кашляя, Герман смотрел в открытое окно, в тусклое зеркало на кронштейне, чтобы не выпереться на заминированную обочину. В зеркале качалась каменистая дорога, и над ней в меловом тумане мелькала морда «зилка», который тоже отступал, ворочая громоздким кунгом. После каждого разрыва Кощей злобно матерился и с хрипом отхаркивал за борт. Кроме дороги, Герман почти ничего не видел в мути, а потому и не боялся, но его угнетало ощущение, что с неба кто‑то вслепую лупит по долине молотом: повезёт тебе — он промахнётся, не повезёт — тебя расплющит.

Каким‑то чудом автоколонна выходила из‑под миномётного обстрела без потерь. Но, когда на левом берегу Хиндара осталось только два грузовика, в том числе «Урал» Немца и Кощея, чудеса, похоже, закончились. А может, «духи» пристрелялись. Мина упала совсем рядом, справа, где‑то напротив кабины — от разрыва даже потемнело в окошке. Тяжёлый «Урал» мощно качнуло, как лодку на боковом накате. Затрещал рвущийся брезентовый тент, заскрежетало распоротое осколками железо кабины, подскочила вверх, закрывая передний обзор, изуродованная крышка капота, что‑то громыхнуло в кузове. Немца осыпало колючим битым автостеклом, и в правое плечо ему грубо толкнулся Кощей, отброшенный ударной волной.