— Давай потом его вспомним, идёт?
— Ты куда-то торопишься?
— За ошейником. Являться в дом к двум незамужним женщинам, на ночь глядя — как-то невежливо, не находишь?
— Для тебя-то? — хохотнул Рогар.
— А что такое? Я, кстати, получил великолепное воспитание, что б ты знал!
— Вижу. Ладно, беги... Где тебя искать-то?
— У К... У милорда Ректора.
— Ты там живёшь теперь?
— Куда пустили, там и живу!
— К Эри заглянешь?
— Почту за честь. Разрешите идти? — отвешиваю короткий поклон.
— Иди уж... Шарфик у тебя... больно любопытный.
— Чем же? Обычный шарфик.
— Тем, что под ним, — Мастер щурит глаза. — Пользоваться-то умеешь?
— А то!
— Хотелось бы посмотреть.
— Всенепременно! Когда буду в полном твоём распоряжении, вот тогда и...
— Опять ведь улизнёшь, знаю я тебя... Ладно, до встречи!
Раз уж Рогар меня отловил и вынудил вспомнить о некоторых обязанностях, и в самом деле, нужно вернуть обратно своё имущество. Ну почему я не захватил «бусики» с собой в последний раз, когда выходил из дома Агрио? Ky-inn[21] ведь взял. И цепочку с ладошкой Йисиры — тоже. А теперь придётся из-за ерунды подвергать себя опасности. Какой? Быть узнанным и вызванным на откровение, конечно же. Правда, графинь я не особенно опасался: старшая, скорее всего, и не обратит внимания на скромного... скажем, посыльного, а младшая... Думаю, для неё сейчас существует единственный мужчина на свете в лице Мэвина, а все остальные могут идти дышать свежим воздухом.
В чём ваш покорный слуга и убедился, постучав в дверь особняка: Равель, появившаяся на пороге, лишь растерянно скользнула по моему лицу взглядом:
— Что Вам угодно, сударь?
— Милорд Ректор прислал меня за личными вещами некоего лэрра, который жил в этом доме. Могу я их забрать?
— Как он себя чувствует? — голос девушки расцвёл такой искренней обеспокоенностью, что мне стало немного стыдно. И за своё поведение — в том числе.
— Он... почти выздоровел, госпожа. Скоро будет на ногах.
— Как это чудесно! Мы так испугались, когда узнали, что Ив... — она на мгновение запнулась. — Лэрр Ивэйн заболел. Вы... не передадите ему небольшое письмо? Вы ведь увидитесь с ним, да?
— Разумеется, передам, госпожа.
— Я напишу, пока Вы будете собирать вещи...
Собирать... Что тут собирать — смех один! Черновики, оставшиеся от моих трудов над дневником Лара, я порвал на мелкие кусочки и отправил в камин. Плащ... нет, брать не буду — не пристало мне такую роскошь носить. А, вот и он! Не мудрствуя лукаво, я защёлкнул ошейник там, где ему и полагалось находиться. На шее, то есть. В свете сложившихся обстоятельств это даже выгодно — кому-то принадлежать...
Он вошёл бесшумно, как и всегда. Вошёл и остановился у порога, прислонившись к стене. За что особенно не люблю листоухих, так это за их «эльфийский шаг»: я же не враг, чтобы ко мне подкрадываться!
— Что Вы здесь делаете? — посмотрите только, какой холодный тон! Ну да, конечно, чего с простым слугой церемониться...
— Госпожа графиня не сказала? Милорд Ректор прислал меня за вещами лэрра.
Лиловое серебро глаз внезапно оказалось совсем рядом:
— Что с ним?
— Ничего такого... Он просто болен.
— Чем?
— Откуда я знаю?
— Вы его видели?
— Ну... да, — старательно смотрю куда угодно, только не в глаза Мэя.
— Давно?
— На той неделе, — отвечаю предельно честно: и в самом деле, ведь, проснулся я совсем уже другим... человеком.
— Значит, и Вы не знаете... — сокрушённый вывод.
— Чего не знаю?
— Того, что лэрр умер!
Ой, как же мне не нравится твоё настроение, малыш. Почему — «умер»? Только лишь... Фрэлл! Нехорошо-то как получилось.
Вольно или невольно, нарочно или неосознанно, но, теряя рассудок в объятьях Пустоты, я успел уничтожить «якорь», который связывал меня с эльфом. А как можно было поступить иначе, скажите? После того крохотного опыта, когда Мэй заливался слезами, не стоило даже пытаться ввергать его в более сильные переживания. Если бы он почувствовал, как гибнет МИР... Боюсь, не выдержал бы и либо сошёл с ума вместе со мной, либо, что куда вероятнее, просто и примитивно умер. А брать на себя смерть эльфа, особенно после того, как Магрит строго-настрого (ну, пусть, не строго, но любая её просьба всегда была и будет для меня велением свыше) приказала «не делать им больно»... Я бы себе не простил. И себя бы не простил, это уж точно!
Конечно, он думает, что лэрр умер. Логично и обоснованно. Но не всё в подлунном мире подчиняется логике, малыш... Отворачиваюсь и делаю вид, что копаюсь в вещах.
— Почему же умер? Жив, здоров... Ну, почти. И скоро отправится к себе домой.
— Это... правда? — он мне не верит. Пока ещё не верит. Может, и к лучшему?
— У меня нет причин Вам лгать, господин.
— Этого я не знаю. Что, если...
— Спросите у милорда Ректора.
— Он не хочет отвечать, — жалоба обиженного ребёнка.
— Значит, есть что-то, что Вам не следует знать, только и всего. Но при чём здесь жизнь и смерть? Вовсе ни при чём.
— Вы... Вы уверены, что лэрр...
Что он делает, малолетний негодник? Опять пытается прицепиться ко мне своим syyth? Ну, нет, больше — ни разу! Хотя, понимаю, почему он так поступает: после посещения храма Шаан я умиротворён — дальше некуда, и, следовательно, спокоен и уверен. Не в себе, конечно, а совсем в иных вещах, но... Внешне такая уверенность ничем не отличается от любой другой — немудрено ошибиться. Однако не слишком ли много будет ошибок кое у кого на счету? Ну, погоди, lohassy!
— Я бы на Вашем месте тщательнее выбирал место для бросания «якоря».
Пауза. И — растерянное:
— Что... что Вы сказали?
— Держите свои эмоции в узде, господин эльф, иначе опять совершите тот же промах, что и в прошлый раз.
— К-какой промах?
— Вы плохо слышите? А я полагал, что длинные уши благоприятно влияют на слух.
— К-кто Вы?
— Заикание — Ваш наследственный порок или приобретённый? — продолжаю острить. А что? Всем можно, мне нельзя? Не согласен!
— Не... не может... — он снова пытается дотянуться до меня лучами syyth, и я позволяю им коснуться своего сознания. Но только коснуться! — Это... Это ТЫ?!
Так. Знакомая картинка. Остаётся надеяться только, что «радость» Мэя будет несколько более сдержанной, чем подобное проявление чувств со стороны...
Глупо было на это рассчитывать. Глупо и опрометчиво, потому что эльф вообще не счёл нужным ограничивать силу своего воодушевления: вцепился в меня обеими руками, пряча лицо где-то в складках шарфа и... Это ещё что такое? Никаких слёз!
— Вот что, молодой человек, — сказал я спустя минуту, силясь создать дистанцию между собой и длинноухим плаксой по поводу и без повода, — если будете продолжать в том же духе, я...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});